Ее слова проникли в мою голову и распространились по всему телу и душе, проникая в самое сердце. Когда я впервые озвучил свое желание принести леди Розмайн присягу, ее золотые глаза затуманились от беспокойства и сопротивления этой идее, но теперь в них были сострадание и решимость. Они мягко сощурились, когда она посмотрела на меня с теплой улыбкой.

Она была готова принять не только мои истории, но и меня.

После инцидента с Башней слоновой кости я провел годы в изоляции. Мой отец бил меня, и даже те, кто принадлежал к той же фракции, подвергали меня остракизму. Моей единственной передышкой была книга, которую леди Розмайн сделала на основе моей истории. Эта книга доставляла мне больше счастья, чем что-либо другое.

Как я мог выразить это счастье…?

Я хотел выразить свои чувства словами, но нужные слова никак не приходили мне в голову. Возможно это было ожидаемо. Конечно, никто другой не смог бы понять то облегчение и всю глубину охвативших меня чувств. Я просто хотел насладиться этой радостью… но всякий раз, когда леди Розмайн спрашивала меня о моей семье, я вспоминал отца. Я вспоминал, как он внезапно отвернулся от меня и прибегнул к физическому насилию, чтобы выплеснуть свое разочарование. Чувство паники снова поползло вверх по позвоночнику и цепко ухватилось за сердце.

Пожалуйста остановись…

Я мог рассказать, что отец и другие просто пытались использовать меня, чтобы сблизиться с эрцгерцогской семьей, теперь, когда они потеряли свой статус в бывшей фракции леди Вероники. Их желание было отвратительно, и оно оскорбляло то сострадание, которое леди Розмайн проявила ко мне.

— Я прошу, чтобы вы позволили мне покинуть мой дом сразу, как только я принесу присягу, — сказал я. Леди Розмайн согласилась с моей просьбой, и на мгновение я снова почувствовал покой. Я не позволю отцу поступать так, как ему хочется. Я позабочусь о том, чтобы леди Розмайн никогда не была вовлечена в его гнилые замыслы.

— Разве это не здорово, Родерик? — спросила меня Филина. — Я так рада за тебя.

— Спасибо, Филина, — я искренне был благодарен ей за ее теплые слова. Я так долго эгоистично завидовал ей, даже когда она продолжала беспокоиться обо мне, что просто не мог принять ее чувств. Но теперь я мог принимать ее поздравления без какой либо обиды. Меня больше, чем кого-либо еще, удивила эта внутренняя перемена. Я больше не смотрел на все вокруг через призму горькой самоиронии, я просто чувствовал себя счастливым.

Однако к моему сожалению, оказалось, что Филина единственная, кто был рад за меня. Большинство вассалов леди Розмайн были связаны с Лейзенгангами, которые настолько не доверяли людям из бывшей фракции Вероники, что подозревали даже тех, кто был готов принести присягу. Они позвали меня в комнату для переговоров в то время, когда леди Розмайн принимала ванну и не могла заметить их отсутствия. Четверо высших дворян — лорд Корнелиус, лорд Хартмут, леди Брунгильда и леди Леонора, сурово смотрели прямо на меня. В общежитии не было ни одного среднего дворянина, который хотя бы немного не стушевался бы перед таким составом.

Я тяжело сглотнул и радость, недавно наполнявшая меня, уступила место волнению и страху. Смогу ли я вообще поладить с вассалами леди Розмайн после того, как принесу ей клятву?

— Еще есть время, Родерик, — начал Корнелиус. Он первым нарушил воцарившееся в комнате молчание и упер в меня мрачный, жесткий взгляд. — Не собираешься ли ты изменить свое решение принести клятву леди Розмайн? Есть много людей, которым не по вкусу мысль о том, на что ты идешь, ради того, чтобы стать ее вассалом. Мне кажется, ты просто не понимаешь всех последствий.

Предположительно его попытка запугать меня была связана с тем, что я ему не нравился, но я не собирался отступать так легко. Другие уже множество раз говорили мне тоже самое.

— Леди Розмайн согласилась принять мое имя, — ответил я. — И я не намерен менять свое решение. Если вы не хотите, чтобы присяга состоялась, поговорите с леди Розмайн.

Леди Брунгильда недовольно сдвинула брови при этих словах.

— Я не вижу ничего, кроме проблем, которые возникнут из-за этого решения, — сказала она. — Я не буду возражать открыто, так как леди Розмайн уже приняла решение, но мне бы очень этого хотелось.

— О Боги… — добавила леди Леонора. — Лично я считаю, что лучше он, чем кто нибудь вроде Траугота, поскольку Родерик хотя бы принесет присягу. Однако, даже если забыть о разногласиях фракций, я полагаю, что лорд Вилфрид не очень положительно отнесется к его присутствию рядом с леди Розмайн. Я могу только надеяться, что это решение не посеет семян конфликта между ними. Хартмут, а что думаешь ты?

Я поднял глаза. Я был тем, кто привел лорда Вилфрида к Башне слоновой кости, пусть это и было по приказу моего отца, так что я был вынужден взять на себя полную ответственность за совершенный им грех. Другими словами, не было лучшего источника для разногласий между ним и его невестой, чем я. Я не думал об этом с такой точки зрения, поэтому у меня появился еще один повод для беспокойства. Хотя я не собирался специально провоцировать его на ссору, но я понятия не имел, как будут развиваться мои отношения с лордом Вилфридом в будущем. Я перевел взгляд на лорда Хартмута, к которому только что обратилась леди Леонора.

По правде говоря, больше всего я беспокоился именно о нем. Он был опытным чиновником и стал бы моим боссом, если я стану учеником-чиновником леди Розмайн. Из всех ее вассалов мои отношения с ним были самыми важными. Он часто смотрел на меня прищурив свои оранжевые глаза, когда я заговаривал с Филиной. И его острый взгляд сейчас напомнил мне обо всех тех случаях, когда он наблюдал за мной.

На днях именно Хартмут посоветовал мне прямо рассказать леди Розмайн о своих мыслях и чувствах, сказав, что лишь тогда она быть может захочет принять меня. Это был добрый жест с его стороны, но я подозревал, что он сделал это не из альтруизма. Мгновение спустя его снова поторопили.

— Мы не можем ждать твоего ответа вечно. Выскажи свое мнение и давайте закончим с этим.

Будет ли все в порядке…?

Я прекрасно понимал, что меня не встретят с распростертыми объятиями, но я не хотел подвергаться откровенной травле и издевательствам со стороны других вассалов. С точки зрения статуса, мое положение было крайне уязвимым.

Заметив мой загнанный взгляд, лорд Хартмут все же улыбнулся.

— Леди Розмайн не обращает внимания на фракции. Она смотрит лишь на личность саму по себе, — сказал он. — Поэтому, почему я должен иметь что-то против того, кого она сама выбрала?

— Боже, как удивительно. Кто бы мог подумать, что ты окажешь так мало сопротивления этой идее, — сказала леди Брунгильда, широко распахнув глаза и прикрыв рот рукой. Я был так же удивлен, как и она. Я полагал, что именно Хартмут будет больше всех противиться моей присяге.

Лорд Хартмут поднял бровь и обиженно обернулся к леди Брунгильде.

— Вас это удивляет? — спросил он. — Когда я закончу обучение, у леди Розмайн останется один ученик-чиновник — низшая дворянка Филина. Я бы предпочел, чтобы у нее был чиновник из числа высших дворян, но среди нынешних учащихся нет никого, подходящего на эту роль. Поэтому есть ли у меня другой выбор, кроме как принять Родерика и подготовить его? Его количество маны ближе к уровню низшего дворянина, но все же по рождению он считается средним.

— Нехватка чиновников-учеников, безусловно является катастрофой. Если ты хочешь заняться его обучением, Хартмут, то я не буду возражать. Тем более, кажется, его решимость не поколебалась даже в присутствии такого числа высших дворян, — Брунгильда все таки согласилась с решением своего товарища.

Леди Леонора хихикнула, и лица девушек стали выглядеть куда приветливее. Я задался вопросом, не проверяли ли они меня, чтобы посмотреть насколько сильна моя решимость, и пока я думал над вероятностью такого исхода, лорд Хартмут и лорд Корнелиус выступили вперед. Будущий чиновник протянул мне небольшой листок бумаги.