Что ж…Есть некоторые вещи, которым вы можете научиться только у других людей.
Порой было не просто заметить различие между собой и людьми вокруг, и тогда только указание от третьей стороны могло помочь. Не говоря уже о том, что человек, может просто не пожелать услышать то, что ему говорят. Но в любом случае, он не сможет начать меняться, если для начала не объяснить, что нужно изменить. Я могла считать себя экспертом в подобном вопросе, ведь мне постоянно говорят о том, что я не понимаю самых элементарных вещей в дворянской культуре.
— По сравнению с другими провинциями, я чувствую, что дворянам Грошел нет дела до их простолюдинов, — сказала я.
— Это не так, — сразу же возразила Брунгильда. — Отец…
— Гиб Грошель не считает своим долгом защищать простых людей своей провинции. Он не считает их теми, кто живет рядом с ним, разделяя его успехи и провалы. Я ошибаюсь?
— Ну, они простолюдины. Совершенно естественно, что мы не будем жить рядом с ними, — ответила Брунгильда так, словно бы это было самой очевидной вещью в мире.
— И в Илльгнере, и в Хальдензелле знать празднует и Весенний молебен, и Праздник урожая вместе с простолюдинами, — вздохнула я. — Гордость гибов, как правителей, основывается на их способности защищать тех, кто живет на их землях. Однако я не чувствую подобного отношения от гиба Грошеля. Он меньше всего похож на гиба, который заботится о земле доверенной ему аубом. И куда больше напоминает людей из Дворянского квартала.
— Но мы все дворяне… — пробормотала Брунгильда. Она не понимала разницы между гибами, которые жили на своей земле и дворянами, живущими в Дворянском квартале.
— Мне говорили, что дворяне следящие за провинциями отличаются от тех, кто живет в столице, — пояснила я свою точку зрения. — И поэтому я просила, чтобы чиновники, отвечающие за развитие полиграфической промышленности, были из провинции, где она будет она будет основана. Матушка сказала мне, что тогда чиновники будут более серьезно относиться к своим обязанностям, чтобы принести богатство в свою провинцию и помочь людям живущим там.
Предполагалось, что отбор чиновников будет основываться на их опыте работы с простыми людьми и на их готовности посвятить все силы развитию провинции.
— Но простолюдины…
— Верно. Простолюдины не могут жаловаться, как бы с ними не обращались дворяне. Они должны терпеть не взирая на то, насколько бесчеловечной будет рабочая нагрузка. Они должны молчать, даже если их обвиняют в том, что они не совершали. Дворяне не осознают, что ведут себя неразумно по отношению к простолюдинам, просто потому что для них это совершенно естественно.
Брунгильда кивнула. Казалось она даже немного обрадовалась, когда увидела, что я понимаю разницу между простыми людьми и дворянами. Но я не дала ей много времени на эту радость.
— Однако именно такое отношение помешает печатной и бумажной промышленности добиться успехов здесь, в Грошеле. Вы неизбежно потерпите неудачу.
Брунгильда смотрела на меня широко распахнутыми глазами, что делало ее полное непонимание ситуации еще более ясным. В конце концов она пару раз моргнула. После этой заминки она снова заговорила, но теперь ее лицо было явно куда более бледным, а голос тихим.
— Но почему…?
— Ты правда не понимаешь, Брунгильда?
Она не ответила. Вместо этого она только продолжала смотреть на меня, плотно сжав губы.
— Кто делает бумагу? — спросила я. — Кто делает чернила, металлические литеры или печатные станки? Кто печатает книги? Кто продает их? Ответ на все эти вопросы один — простолюдины. В этом месте, где дворяне не пытаются следить или вникать в жизнь нижнего города и проблемы, и успехи печатного дела, и в месте, где простолюдинов обвиняют во всех без исключения проблемах, несмотря на то, что свою часть дел они делают со всем возможным старанием, полиграфическая промышленность никогда не добьется успеха. Ты чистокровная дворянка до мозга костей, Брунгильда, поэтому я не виню тебя за то, что ты не понимаешь чувств и мыслей простолюдинов. Но это просто реальность. Ни одно дело не будет успешно, если дворяне не будут уделять внимание нижнему городу и пытаться понять его.
Девушка вздрагивала каждый раз, когда я говорила, что это начинание не будет иметь успеха. Я хорошо видела страх, даже ужас, на ее лице.
Ааа, я поняла. Для дворянина неспособность освоить новую отрасль промышленности — это пятно на репутации. И эта неудача коснется не только тех, кто напрямую занимался развитием дела, но и всех дворян Грошеля.
С учетом этого отчаяние Брунгильды имело больше смысла. А если подумать, то даже учитывая то, как сильно пытались оживить свою провинцию люди из Илльгнера, впечатляет их решимость попытаться освоить бумажную промышленность, не зная насколько высоки шансы на успех.
— Во время ужина я дала гибу Грошеля советы, которые помогут решить проблемы с которыми столкнулись бумажная и печатная промышленность. Прислушается ли он к ним или продолжит идти по тому же пути, что и сейчас, зависит только от него.
Брунгильда поднялась с колен, сжимая кулаки.
— Ваше мнение многое мне разъяснило, — сказала она. — Я благодарна вам за то, что вы поделились со мной своими мыслями.
Я забралась в кровать и наблюдая за тем, как она заканчивает с последними приготовлениями к моему сну, я могла сказать, что девушка обдумывает все сказанное ранее. Я видела это по ее взгляду, она явно блуждала глубоко в своих мыслях.
— Я вижу твое стремление защитить дворянскую честь и гордость знати Грошеля от ран, которые нанесет им провал, — сказала я. — Твоя самоотдача достойна восхищения, и я действительно уважаю это… но я хочу, чтобы однажды, ты посвятила себя не только защите дворян Грошеля, но также и этой земли, а также людей, которые на ней живут.
Утро наступило слишком быстро. В моем расписании на новый день была только проверка работы налогового чиновника, и если там не будет никаких проблем, то мы с Гутенбергами вернемся в Эренфест. Следить за налоговым чиновником было частью моих обязанностей как Верховного Епископа, поэтому я взяла с собой только Монику, Франа и двух рыцарей-стражей. Гутенберги занимались сбором своих вещей.
Дядя Хартмута проверял по списку товары, которые уже привезли в особняк Грошеля, пока слуги складывали их на круг телепортации. Я наблюдала за тем, как все эти вещи исчезали оттуда, переносясь в столицу, пока Дамуэль, следящий за нашим окружением, не заговорил.
— Леди Розмайн, здесь гиб Грошеля, — сказал он.
Я обернулась и увидела подходящих ко мне гиба Грошеля и Брунгильду, а так же Эльвиру и Хартмута, которые их сопровождали. Гиб решительно приблизился и опустился на колени передо мной.
— Леди Розмайн, — начал он. — Для меня будет честью, если вы проведете обучение кузнецов моей провинции. Мы не можем допустить краха полиграфической промышленности в Грошеле.
Позади него я увидела как Брунгильда, Эльвира и Хартмут немного опустили плечи, словно вы напряжение которое сковало их немного отступило. Без сомнения они потратили много усилий, чтобы убедить гиба Грошеля. Я не была уверена в том, какое именно решение он принял или как намеревался в дальнейшем влиять на эту ситуацию, но даже так было ясно, что он тоже не хотел провала. И в этом случае я была рада оказать ему любую помощь, которую только смогу.
— Конечно. Я позабочусь о том, чтобы в Грошель вернулись мастера, способные создавать металлические литеры, — ответила я. Подозвав Франа, я приказала ему рассказать о решении гиба Иоганну. Если мы собираемся взять кузнецов Грошеля с собой в Эренфест, то нам нужно сделать необходимые приготовления.
Продолжая краем глаза наблюдать за работой налогового чиновника, я начала перечислять гибу Грошелю все, что ему необходимо сделать для того, чтобы достигнуть успеха в печатной и бумажной промышленности.
— Возможно, вам стоит начать с очистки нижнего города, чтобы дворяне проявляли меньше негатива по отношению к необходимости его посещения. Вероятно у вас может даже получиться превратить Грошель в торговый город, так как теперь все больше торговцев из других герцогств приезжают к нам и движутся по основному торговому пути, проходя сквозь вашу провинцию. У вас есть шанс сделать Грошель более богатым, чем любая другая территория, но все будет зависеть только от ваших способностей как правителя.
