Нарезав ингредиенты, я пропела “рухен ”, чтобы отменить трансформацию моего штаппе.
После этого я начала взвешивать на весах другие ингредиенты. Как только все будет готово, мы сможем начать варить зелье.
— На сегодня хватит этого горшка, — сказал Фердинанд, доставая горшок, похожий на маленькую кастрюлю. — Мы начнем с добавления высококачественных ингредиентов, которые будут служить основой.
— Ясно.
Сначала я добавила измельченный корень, а затем пропела “беймен”, чтобы превратить свой штаппе в мешалку. Опираясь на мой предыдущий опыт зельеварения я сделала мешалку что в длину превосходила мой рост, что побудило Фердинанда начать с силой растирать себе виски.
— Дура. Такая большая мешалка совершенно не подходит для работы с таким маленьким горшком. Представь что-нибудь более короткое и удобное в использовании.
— Понимаю…
Я взяла себя в руки и попробовала еще раз, отменив трансформацию с помощью рухена, а затем превратив её в мешалку подходящего размера для маленького горшка.
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Мешай, мешай, мешай, мешай…
— Мне просто нужно добавить следующий ингредиент, когда первый растворится, верно? — Спросила я.
— Да. Клади ингредиенты в горшок в таком порядке, — сказал Фердинанд, выстраивая их на рабочем столе. После корня, который должен был послужить основой, я волью масло курхайзе и размешаю его. После я добавлю синий порошок, чтобы усилить ману в чернилах, а затем немного красной жидкости, чтобы чернила лучше держались на ткани. Последним будет добавлен золотой порошок, полученный при переполнении фей камней маной, его предназначение — увеличение плотности маны.
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Мешай, мешай, мешай, мешай…
То ли из-за качества ингредиентов, то ли из-за повышения эффективности использования штаппе в качестве смесителя, измельченный корень растворился довольно быстро. Я налила курхайзе и возобновила перемешивание.
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Я засыпала синий порошок, еще раз перемешала, влила жидкость, а затем продолжила помешивать. Я чувствовала, как в моем теле начинает удивительно быстро истощаться мана.
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Мешай, мешай, мешай, мешай…
— Фердинанд, я начинаю уставать даже с инструментами магии усиления…
— Состав почти готов. Это ты настояла на том, чтобы сделать чернила, так что доведи дело до конца, — ответил Фердинанд. Мгновение спустя поверхность варева на мгновение вспыхнула ярким светом.
— Теперь все?
— Нет, остался еще один шаг. Этот порошок был произведен посредством твоей маны; он должен хорошо увеличить плотность маны.
Я, как было указано, добавила в горшок золотую пыль, и продолжила перемешивать, пока поверхность жидкости снова не осветилась на краткое мгновение.
— Теперь все, — сказал Фердинанд. — Перелей жидкость в этот кувшин. Будь осторожна, ничего не пролей.
Согласно его инструкциям, я начала переливать готовые чернила, которые оказались такими же синими, как те, которые Бенно использовал для магических контрактов. Мое волнение по поводу моих самодельных чернил стало еще сильнее.
— Фердинанд, могу я попробовать что-нибудь написать с их помощью? — Спросила я.
— Да. Надо проверить, как они держаться.
Я тут же выскочила из потайной комнаты, чтобы спросить у Франа, нет ли у него какой-нибудь не особо нужной ткани, которую мы могли бы использовать для испытания. У нас не было ткани которую можно было бы выбросить с легким сердцем, так сказать, но он тут же принес ткань, когда я попросила что-то, что также можно было использовать для проверки.
Я вернулась в свою потайную комнату и расстелила ткань на рабочем столе; затем я попробовала провести линию свежеприготовленными чернилами. Она выглядела просто прекрасно — на самом деле, она была потрясающе четкой. Я некоторое время наблюдала за ней, и чернила не только совсем не расползлись по ткани, а немного вздувшись, держались на месте где были нанесены. Это было похоже на след, оставленный одним из особо влажных маркеров, которыми я пользовалась в свою бытность Урано.
— Что за…? — Заметил Фердинанд.
— Они ни в малейшей степени не растекаются. Похоже, нам все-таки не понадобится защитная смесь… — Все мысли в моей голове о том, чтобы попросить Лютца начинать искать мягкий воск для защитной смеси, или о том, чтобы сделать воск самостоятельно и, возможно, разработать собственный состав защитной смеси, разом растворились в тумане.
— Пока еще слишком рано говорить об этом. Мы узнаем наверняка только после того, как испытаем их на ткани, пропитанной твоей маной, — сказал Фердинанд, с нахмуренными бровями пристально глядя на линию.
— Почему у вас такой недовольный вид?..
— Я не недоволен; я просто сбит с толку, так как мы, кажется, создали что-то сильно отличающееся от ожидаемого мною результата.
Я буду считать, что создание магических чернил увенчались успехом, если выпуклая линия со временем не расползется по сторонам, но Фердинанду, похоже, этого было мало.
— Розмайн, окрась эту ткань своей маной. Я хочу посмотреть, будут ли чернила также держаться на ткани, окрашенной маной.
— Я потратила довольно много своей маны на изготовление чернил, так что я устала, — ответил я. Насколько я могла судить, мы достигли того, что нам было нужно, и пришло время двигаться дальше. Должно быть, это было ясно видно по моему лицу, потому что Фердинанд посмотрел на меня с оттенком беспокойства. Однако это чувство читалось на его лице лишь мгновение и исчезло, когда он поднял бровь, глядя на меня.
— Тогда выпей это зелье и тогда твоя мана быстро восстановится.
— Если подумать, у меня еще есть силы! Я сделаю это! — Поспешно заявила я. Пересилить себя было намного лучше, чем терпеть еще одну дозу этого сверхмерзкого зелья.
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Мешай, мешай, мешай, мешай…
Я продолжала помешивание, пока Фердинанд бросал в горшок один ингредиент за другим. В конце концов он добавил красную жидкость, отчего поверхность варева опять вспыхнула светом, а затем разрезал пополам экспериментальный кусок ткани. Он опустил одну из половинок в горшок, и она мгновенно впитала жидкость.
— Хух?!
Но, несмотря на то, что она впитала жидкость, ткань не изменила цвет и совсем не казалась мокрой. Она выглядела точно так же, как ткань, на которой мы только что провели линию.
— Не похоже что ткань как-то заметно изменилась… Теперь она действительно окрашена моей маной?
— Да, окрашена. Прикоснись и развей свои сомнения.
Я вцепилась в ткань, а затем выдохнула: “ОГО!” Не успела я вытащить её из горшка, как она начала слабо светиться.
— Она сильнее всего реагирует на твою ману, потому что она была окрашена ею. Конечно, она будет реагировать и на ману других людей. Окрашивание ткани таким образом облегчает прохождение маны через вышивку, что, в свою очередь, делает её более действенной.
— Ух ты!
Похоже, что окрашивание ткани маной само по себе не было слишком сложным. И Ангелика, и Дамуэль, по-видимому, когда то тоже делали это со своими плащами.
— А теперь проверим, работают ли еще эти чернила, — сказал Фердинанд.
По его указанию я провела такую же линию, что и раньше. Чернила со временем набухли, как и раньше, и ощущения при проведении лини были такими же как когда я делала это на обычной ткани.
— …Похоже, все в порядке.
— Но почему? — Непонимающе произнес Фердинанд, в полном замешательстве забирая у меня кисть и проводя линию используя свою собственную ману. Его линия, тут же чуть расплылась по краям и заметного набухания, как с моими чернилами не произошло. — Похоже, что чернила расплываются, когда вы пользуетесь ими, Фердинанд. Интересно, почему?
— Я не знаю. Вот, Экхарт. Попробуй ты.
— Да, сэр! — Сказал Экхарт. Он провел аналогичную линию, но его линия расплылась намного сильнее и совсем не набухла. Затем он передал кисть Юстоксу, которому не терпелось попробовать самому, но линия у Юстокса тоже получилась не очень. На самом деле, похоже, что она держала форму еще хуже, чем у Экхарта.
