Остальное озвучено не было. Но Нандин понял. Понял так же отчетливо, как и то, что время жизни шутника будет оборвано собственной рукой под пристальным наблюдением Фердинанда, под звуки оркестра и с обязательной видеозаписью…

Однако подразумевался в этом немом приказе и другой вариант развития событий.

Фердинанд сомневался. Он допускал мысль, что смотрит сейчас на своего старшего брата. Запрещал себе думать об этом и одновременно хотел того. Еще час назад он был уверен в смерти Маркуса. А сейчас его разрывало от предположения, что старший брат может быть жив.

В отличие от Тариса Лаена, который порождал в Фердинанде лишь желание мести.

— Слушаюсь, мой император… — Абэ впервые за многие годы склонился перед ним. В голове бушевала целая гамма эмоций. Кем бы ни был этот Маркус Соболевски, его игра была крайне опрометчивым решением.

Покинув кабинет императора, Нандин Абэ закрылся в своём рабочем пространстве. Дело недельной давности снова было разложено на столе. Фотографии участников заняли центральное место. Нандин долго смотрел на изображения, покуда не убрал фотографию Наны Вагнер и не положил на её место изображение с видеокамеры.

Маркус Соболевски. Скорее всего, он же Маркус Биби. Неведомый ранее игрок. Человек, имеющий отношение к серии убийств, всколыхнувших всю империю и сам Леополис в частности.

Был ли он на каждом месте событий? Скорее да, чем нет. Попадал ли на камеру? Было ли у него то же лицо? Технически их количество может быть бесконечным. А значит, стоит поднять записи и просмотреть все заново.

Последней на стол легла фотография семьи Фердинанда, ещё до гибели последних. Отец, мать, трое братьев.

Был ли Тарис и Маркус теми же Маркусом и Теодором? Генетический анализ вопил, что Тарис не Теодор. Однако этот мальчишка был слишком странным для обычных проектов Кальтэноя. Возможно, в этом имелось свое зерно. Провести модификацию, чтобы спрятать. Ведь кто-то же тогда прорвался в Леополис сквозь имперский телепорт. Маркус? Зная, что от мальчишки осталась лишь оболочка, а сознание подменено? Или же один из клонов, назвавшийся Райго Иссиа? Почему он защитил Тариса?

У Фердинанда было много причин думать, что этот мальчишка его брат. Но факт оставался фактом. Генетика у этого человека была иной.

Стоило посоветоваться с мастерами. Увы, такие вопросы кому-либо не поставишь. На ум приходил только префект Кальтэноя, Мебиус Такебир. Если кто и мог расставить все точки над «і», то только он.

Телефон опять звонил.

— Слушаю.

— Я хочу записи, — тихо проговорил Фердинанд, — все: с той ночи и с предыдущей, и с последующей…

Нандин шумно выдохнул. Под «той ночью» его бывший подопечный всегда имел в виду только одно событие. Единственные экземпляры хранились в сейфе Абэ. Даже тридцать девятая не имела к ним доступа.

— Когда?

— Сейчас, Нандин. Я хочу смотреть их сейчас. И, Нандин… — он на миг умолк, тяжело дыша в трубку, — не трогай дэ Руж пока. Она слишком на виду. Пусть так и остается.

Короткие гудки обозначили конец разговора. Нандин на миг прикрыл глаза, справляясь с эмоциями. Похоже, ночь предстояла длинная и болезненная. Ведь раньше малыш Ферди записи именно «той ночи» не смотрел…

Мы не то, чем мы кажемся.

Мы всего лишь вода, которой можно придать любую форму и любое состояние. Так почему бы этим не воспользоваться? Человек может соответствовать своим стремлениям, исходя из возможностей собственного генома, не загромождая при этом пространство вокруг ненужными гаджетами. Человек способен стать той константой, которая сможет возродить мир. Но для этого стоит изменить самого человека, а не мир вокруг него.

Из избирательного радио-интервью Клэр дэ Руж

Второй день Синего календаря

30 лет от Перелома

Выход — понятие растяжимое и многогранное: дверь из подвала или из дворца, из ситуации или из состояния. На самом деле результат один — переход одного положения дел в иное. Развитие, непрекращающийся путь.

Было страшно. Мир орал об этом со злобой, звенел каждым натянутым нервом как струной, шептал всем своим многоголосием. Тарис, как радиоприемник, слушал, вникал и шел за зовом, «на выход» на всей доступной ему скорости, несмотря ни на что…

Человек, назвавшийся Маркусом Биби, двигался в том же направлении — Тарис слышал его. Мысли Биби хоть и были поверхностны, но достаточно отчетливы. Наверное, виной тому было их общее состояние, напряжение и желание действий. Вот только, в отличие от Лаена, в Биби кипела ненависть. Нерушимой константой звенело желание получить то, что ему не принадлежит. Рядом с Маркусом находилась женщина, она впитывала в себя информацию, словно воронка, образуя вокруг плотную стену из абсолютной тишины. Трудно было не узнать в ней менталиста. Еще труднее — скрыть себя от нее.

Дэйла и Маркус бежали на выход, как и все. Тарис промчался рядом, окатив их градом камней. Лишь на миг повернув голову, чтобы взглянуть Биби в глаза, увидеть свое отражение и оказаться на десятки метров дальше… И не слышать, как крошка впивается женщине под кожу… как разрезает мужское лицо.

А потом он остановился. Огромный вертикальный зев шахты разверзся перед ним, едва не поглотив.

Нана наконец решилась открыть глаза и растерянно обвела взглядом шахту. Она помнила только, как Лаен обхватил ее покрепче и, не слушая протестов, перекинул через плечо. А потом все вокруг смазалось и взорвалось, превратившись в один непрекращающийся каменный гейзер. Пробивающий ткань одежды, забирающийся под кожу, превращая ее в изрезанное полотно. В тот первый миг движения она в ужасе зажмурилась, закрыла руками голову. А теперь и Райго рядом, и место другое. Скорость Лаена была дичайшей.

Тарис осторожно поставил девушку на ноги и покрепче перехватил бесчувственного Иссиа. До ушей уже доносился топот ног.

— Нана… вспомни, — велел он. — Ты видела выход. Куда тебя вели?

Девушка лишь растерянно мотнула головой и вытащила из кармана пистолет. Сомнений, сможет она выстрелить или нет, больше не было.

— Там опасно, Тарис, радиация, — не согласилась она, взводя курок и оборачиваясь в сторону единственного ведущего сюда коридора. — Ты, может, ничего и не почувствуешь, но я не уверена ни за себя, ни за Райго.

— Тогда я прыгну вниз, — предупредил он. Нана нервно прикусила губу, взглянуть на него не решилась. Взгляд зеленых глаз впился во все еще пустой проем коридора.

— Ты ведь делал это, да?.. Тогда на смотровой площадке.

— Я не помню.

— Не ври! — Она чуть мотнула головой, а после нервно навела дуло пистолета на проход. Преследователи приближались.

Лаен нахмурился, а потом обхватил ее талию крепкой рукой и прижал к себе.

Посмотрел на шахту и виднеющиеся напротив нижние ярусы. Тарис наскоро рассчитал траекторию и время. У него оставалось три минуты. По-хорошему стоило разбежаться. Но…

Нана вздрогнула и прижалась к нему боком.

— Стой! — крикнул Маркус за спиной, наводя пистолет. Раздался выстрел — и из-под ног выбило крошку.

— Тарис! — перебивая вскрикнула Нана и выстрелила в ответ. — Делай уже!

Лаен прыгнул, утаскивая Нану и Райго за собой… и словно прорвал чужой мыслительный барьер. Биби… раскрылся. Ненависть и желание отошли на второй план, показав все его нутро.

Тарис не мог видеть, как тот бежит к краю площадки. Все его внимание было сосредоточено на том, как приземлиться на нижнюю платформу, развернуться и прыгнуть еще ниже.

Нана не видела того, что делал Тарис. Все ее внимание было направлено на Маркуса Биби и на нажатие ставшего бесполезным спускового крючка. Громкие выстрелы больше не раздавались и не оглушали. Время снова стало тягуче медленным. Однако… мысли оно все равно не останавливало. Чужое прошлое будоражило сознание, как никогда прежде, и что-то в этом прошлом было до жути знакомо. Как ночной кошмар, снившийся многие годы подряд. Как нелепые тайны Райго, которые он так умело скрывал. И как теплое тело Наны, которое было самым живым в его объятиях….