— В ста процентах случаев зачатия мы ведем весь эмбриональный цикл и вносим правки, — лениво ответил он, хитро прищурив глаза.

Клэр невольно усмехнулась. Именно такого ответа она и ожидала. Такебир со странным именем Мёбиус был красив и атлетичен. Но не внешние достоинства славили его. Он, в первую очередь, всегда был честен во всем, что касалось его работы. Человек без изъянов, не стесняющийся испытывать идеи на себе. Тонкий обруч последней модели охватывал его шею как напоминание о том, что сам он как мастер несет такую же ответственность, как и его многочисленные модифицированные пациенты.

Его честный ответ погрузил зал в звенящую тишину. Но хуже было даже не неверие присутствующих, а то, что представитель Кальтэноя сказал после этого:

— Я уже внес в императорскую канцелярию проект закона. — Мёбиус продолжал сидеть, не заботясь о приличиях. — И осмелюсь анонсировать его всем присутствующим. Кальтэной готов предоставить модели рабов, верных слуг и даже любовниц. Модель человека с любыми требованиями заказчика по принципу выращивания как в натуральном цикле взросления и воспитания, так и в ускоренном. С натуральным процессом формирования и, наоборот, с искусственно смоделированной личностью на базе натурального человеческого мозга. Я против смены политики относительно ГМО, я сам в ошейнике, мне претит эта мысль… Но я за то, чтобы гражданам империи предоставили возможность покупать качественный генетический продукт на основе человеческого генома. Также я как мастер ратую за то, чтобы ужесточить контроль ГМО свыше пятидесяти процентов. В том числе ввести запрет на формирование ими семей и на воспитание жизнеспособного потомства. Для всех свободных потомков ГМО, которые несут в себе нестандартные генетические коды, ввести обязательную превентивную меру в виде сдерживающей системы.

— Префект Леополиса, — насмешливо позвал Фердинанд, продолжая наблюдать за женщиной со своего места. — Вам есть еще что сказать?

Она обернулась. Злая, едва сдерживающая гнев… Старуха, так и не поумневшая за свою длинную жизнь.

— Мой император… Нельзя просто взять и начать продавать людей. Это не нужно Сакской империи.

— А союзу полисов? — на его лице заиграла дерзкая улыбка. Он откровенно насмехался. — Идите… сядьте на свое место… Клэр.

А зал опять шумел. Клэр не заметила, как поднялась по ступеням и присела за свой стол. Казимир молчал, погрузившись в свои мрачные мысли. Фердинанд продолжал веселиться. Клэр тяжело прикрыла глаза, вслушиваясь в крамольные речи.

— Давайте проведем эксперимент с испытательным сроком… — послышалось за спиной предложение господина Арании. — На базе пары городов…

— Я против! — Полоника…Обманчиво молодая дама, зациклившаяся на процедурах внешнего омоложения.

— Я за эксперимент… — Эйпон, город-тюрьма… Кто бы сомневался.

Шум… сплошной шум и гам. И все «против», и все «за» …

Клэр не видела, как Фердинанд довольно улыбнулся, встретившись взглядом с префектом Такебиром. Она снова взяла себя в руки, только когда молодой император поднял руку:

— Префект Кальтэноя, Такебир Мёбиус, сформируйте команду из префектов и внесите прозвучавшие сегодня предложения в ваш проект законодательного акта. Встретимся через неделю для обсуждения… А вы, префект Леополиса, готовьтесь принять эксперимент.

Мертвый город навевал гнетущее впечатление. Обрушенные здания, пустые окна и витрины. Давно осыпавшаяся штукатурка. Время от времени можно было найти на стенах технические метки, обозначающие квадраты и блоки, на которые была поделена древняя территория. И если первый километр был относительно убранным, дальше город все больше напоминал дикую чащу. Трава становилась мельче, мох гуще. Толстые деревья возвышались между стен, перекошенных и покрытых глубокими трещинами. Мелкие побеги виднелись даже внутри зданий. Прорывались ветвями сквозь окна, трещины. Корни впивались в них, словно вены, а ветви, наоборот, устремлялись вверх, разрывая постройки на части. Несмотря на то, что солнце поднялось высоко и время уже клонилось к обеду, здесь царили глубокие тени. Слезши с рук Тариса, Нана осторожно разулась и теперь ходила по старым улицам босиком, с непривычкой касаясь стопами мягкого мха. Взгляд скользил по серо-зеленым разводам лишайников, затянувшим черную поверхность обожжённого камня, по мелким растениям, которые раскинулись пышными розетками поверх темного зеленого ковра… по ярким шляпкам грибов на тонких, хрупких ножках. Слышался щебет птиц. То и дело на глаза попадались насекомые… И ни стёклышка, ни пылинки.

Старая промышленная свалка была чище леса. Периодически в поле зрения попадали маленькие юркие роботы. Некоторые, плоские, как ленточные червы, умудрялись передвигаться как гусеницы, вздыбливая срединные части вверх. Другие, составленные из трех концентрических корпусов, орудовали тремя парами конечностей, острыми, как иглы, с мелкими крючками на концах, и при этом многосуставчатыми и гибкими. «Муравьи» порой останавливались и, орудуя этими отростками не хуже, чем настоящее насекомое лапками, заталкивали себе в брюхо очередную находку и убегали. Куда они устремлялись с добытыми сокровищами — неизвестно, но при желании никто не запрещал проследить за чистильщиками.

Путь им перегородило поваленное дерево. Оно прочертило пространство чуть выше головы, придавив стволом стену близлежайшей постройки.

Райго сбросил под ноги котомку, которую нес, и забрался на поваленный ствол. Полиэтиленовый сверток упал вниз, звякнул, наталкивая на мысль о металле внутри. Вагнер поморщилась от звука, но не прокомментировала. И так услышат. Причем оба. Ее внутреннее напряжение то увеличивалось, то уменьшалось. И двое «независимых» слушателей ее метаний вряд ли могли с точностью в сто процентов выделить важное.

Девушка пыталась подружиться и понять. Можно считать это ее стремление новым витком саморазвития, после того как клан решил ее ликвидировать за измену идеалам… Впрочем, дважды за одно и то же не судят…

Райго прав со своими замечаниями, она слишком равняется на отказавшихся от нее предков…

— Никогда раньше не была на промышленной свалке, — наконец поделилась Нана, заталкивая поглубже все еще будоражащие ее обиды. Осмотрелась. — Здесь довольно опрятно, правда, пустынно. Удивительное место.

Райго улыбнулся. Сейчас, когда Нана намного ближе, ее мысли тоже четче. Восемь метров — ее радиус вещания. Дальше мощность спадает, а мысль превращается в отдельные выкрики… Пока шел за ребятами по полю, ощутил все эти радиусы в полной мере. Как и все диапазоны чувств, вспыхивавших по этому поводу. Осталось перепроверить и подумать, как использовать.

Посмотрев сейчас на Иссиа Райго, и не скажешь, о чем он думает. Взгляд его скользит по диковинному пейзажу, по сочной растительности… по стенам, черным от копоти, так и не стершейся со временем. На лице — безмятежность. Но на самом деле он сосредоточен. Детали многое могут сказать об окружении. То, что парень видел сейчас, было далеко от естественного затухания жизни.

Угольно-черные поверхности стен, а внутри серый или оранжевый… Прямое свидетельство пожаров. В прошлом город не просто горел… Он пылал. Почти каждый дом был снесен наполовину. Конечно, всегда можно сказать, что крыши просто сгнили, их разобрали люди, растащили роботы на детали. Но крыши так не гниют. Природа не съедает здание сверху или с середины. Дома оседают… их фундаменты трескаются, стены расходятся трещинами… а стены плывут вместе с перекашивающимся утопающим или выдавливающимся землей фундаментом, накреняются и обрушиваются. Робот-чистильщик же соберет вокруг каждую крошку, достанет каждую деталь… А потом медленно, монотонно, аккуратно отсоединит от постройки каждую и унесёт ее как величайшую драгоценность, сокровище.

Но разрушения были иными. Дома, цельные снизу и полуснесённые сверху. Словно кто-то просто взял и смахнул высокие шпили огромной безжалостной рукой… Или заплевал камнями. Обваленных частей не было видно, они легли между зданий как причудливый неровный ландшафт. Успели частично перегнить, переработаться, осесть песком, жженой глиной, осыпавшимся цементом… затянуться мхом. Внешний вид построек только подтверждал наблюдения. Некоторые окна уходили под поверхность земли наполовину, некоторые на четверть, некоторые угадывались лишь по специфическим признакам. Бывало, ряд окон вырывался из земли ровным рядом, и сколь бы вокруг здания ни кружил — дверей все равно не было… Одни окна. Сидя на поваленном дереве, свесив ноги, Райго понимал, что вернись сюда жизнь, здания укрепили бы… некоторые снесли бы… достроились бы крыши, двери, окна…