Чем больше я говорил — тем больше воодушевлялся. Хотя, возможно, к этому имело какое-то отношение выпитое.

Лореотис поначалу был категорически против. Но чем меньше оставалось в бутылке, тем меньше он находил доводов. Когда мы допили остатки, он стукнул кулаком по столу.

— Мортегар, я тебя уважаю! Ты — мой брат. И если ты решил — идём!

Мы пошли, шатаясь по дорожке и матерясь на слепящее солнце. Напиваться днём — то ещё удовольствие, но иногда выбора не остаётся.

У входа во дворец нам встретилась Натсэ собственной персоной. Я не сразу сообразил, что это она, а не пьяное видение. Натсэ стояла рядом с Денсаоли и о чём-то весело с ней разговаривала. Наше появление заставило обеих замолчать.

Я планировал молча и гордо пройти мимо, чтобы уже больше никогда не вернуться. Но Натсэ вдруг заговорила первой:

— И куда это вы такие красивые собрались?

— Не твоё дело, женщина, — огрызнулся Лореотис. — Ты своё счастье упустила.

— Будешь так разговаривать — мечом по роже получишь, — тут же насупилась Натсэ.

— Мы не будем разговаривать, — заверил я её. — Мы уходим. Я ухожу. Ты ведь не хочешь меня видеть, да?

— Ты-то чего на меня дуешься? — от души изумилась она. — Нам-то с тобой о чём вообще говорить?

Я отвернулся, чтобы не показать своих слёз, и оставил вопрос без ответа.

— Да уж, — услышал я за спиной, как Натсэ обращается к Денсаоли. — Кое-кто явно поторопился с помолвкой…

Пошла она… Пошли они все! Я в паре минут от того, чтобы покинуть этот проклятый мир навсегда, мне помогает рыцарь Ордена. Я Маг Четырёх Стихий, к тому же практически трезв. Всё неизбежно должно получиться.

Обеденный зал я нашёл на автопилоте. Лореотис, шумно сопя, следовал за мной. Сначала мне показалось, что зал пуст, и я бодрым шагом прошествовал к факелу. Но там я чуть не споткнулся об Искара. Он ползал на коленках с кисточкой и банкой красной краски.

— А, сэр Мортегар! — обрадовался он, вставая. — А я как раз закончил. Вы не откажете мне в любезности проверить защиту серьёзной магией? А то у меня пока — смех один, сами понимаете.

Я, широко раскрыв глаза, смотрел на свежий круг из рун, опоясавший факел. Смотрел и, против всякой логики, чудом сдерживал смех.

Лореотис толкнул меня локтем в бок.

— Мы обосрались, да? — шёпотом спросил он.

Боевая магия Огня. Форма: копьё. Умножение. Усиление

Ресурса я, не чинясь, вложил сразу пятьсот единиц. Происходящее в зале напоминало конец света. Сотня огненных копий, ревя и сжигая воздух вокруг себя, полетели в факел и врезались в невидимую преграду.

С минуту полыхал огонь, и ничего нельзя было разобрать. Но вот языки пламени исчезли, и я услышал, как Искар хлопает в ладоши.

— Браво! Браво мне! Теперь эта защита — совершенна!

Факел всё так же висел в воздухе, недоступный и непотревоженный. Навеки.

Тогда я повернулся к Искару и повторил заклинание, подогрев его ещё четырьмя сотнями ресурса. Армагеддон повторился, но, когда всё рассеялось, я увидел лишь спину Искара, который, насвистывая, выходил из зала и, кажется, вообще не обратил на мою атаку никакого внимания.

— Да, Лореотис, — вздохнул я. — Мы обосрались. Скажи, как рыцарь рыцарю: у тебя ещё есть?

Попасть на Материк не составило особого труда. Подстерегли, когда посольство академии вернётся, и захватили одного из сопровождающих. Змей сумел убедить перетрусившего мага Воздуха, что его отпустят, как только он их проведёт. Он и провёл — всех, по очереди.

Потом, разумеется, Змей его убил и выпил кровь. Магистр деликатно отвернулся. Он подобного сумасбродства не одобрял, но Змей был одним из лучших, и ему прощались маленькие слабости. Сочетая Воздух и Землю, Змей умудрился разработать какие-то совершенно невероятные, уникальные заклинания, которые помогали ему полностью подчинять жертву.

Сам Змей говорил, что всё просто и построено на твёрдой воле, присущей магам Земли, и ветреной лёгкости, которой отличаются маги Воздуха. Просто-то просто, да больше никому не удавалось. И Змей занимал почётное место в иерархии Ордена. Когда надо было не просто убить, но заставить жертву что-либо сделать, или выяснить какой-нибудь секрет, Змею не было равных.

Да, всё прошло великолепно, если бы не два существенных «но». Первое: идея принадлежала Малышке. И второе: теперь восемь оставшихся убийц сидели в душной яме, в землянке, ожидая, как сказали бы маги Воды, у моря погоды.

Хуже всего было то, что подобные мысли посещали не только Магистра.

— Долго нам ещё сидеть, а? — спросил Смерч.

Этому парню сидеть было мукой смертной. Он любил носиться с такой скоростью, что глаз за ним не успевал. Смерч почти достал Малышку. Почти достал Мортегара… Почти, почти — как же Магистр устал от этих «почти».

— Столько, сколько потребуется, — огрызнулся он.

Свет проникал в землянку сквозь крохотное отверстие и был настолько тускл, что все собравшиеся казались мертвецами.

— При всём уважении, — проворчал Вулкан, — я бы не стал так уж доверять девчонке. Я это к тому, что она уже обманула доверие.

Обманула, да уж… С другой стороны, её ответные претензии были более чем справедливы. Магистр не предупредил, что пошлёт «в подмогу» Тесака и Громилу. Они наилучшим образом подходили для работы на турнире, но Малышка умудрилась их раскрыть и прикончить. Обоих, разом! Это был серьёзный удар по самолюбию.

— Если бы она хотела нас сдать — уже бы сдала, — возразил Магистр.

С Вулканом Магистр был более вежлив, чем со Смерчем. Под стать прозвищу, парень был нестабилен и вспыльчив. Вот, кажется, только что сидит, спокойный, как скала, а миг спустя уже вцепится в горло. И не подумает о последствиях — не его стиль.

Прозвище, однако, он получил не за это, а за свой коронный магический приём. Вулкан был магом Огня и магом Земли. Его уникальное заклинание — волна раскалённой лавы, в которую он превращал обычную землю, песок, или камни.

Айсберг молчал. От него в принципе слова не дождёшься — холодный, молчаливый, неподвижный. Тут, в землянке, небось даже и рад был, что всё, что от него требуется, — это молча сидеть.

Айсбергом его прозвали за искусство обращения со льдом. У него было два коронных способа убийства: подождать, пока жертва будет пить, и превратить жидкость в лёд, который мгновенно разрезал глотку. Несчастный начинал блевать кровью с мгновенно растаявшим пивом на стол в трактире, и никто никогда не заподозрил бы магию. Ну, мало ли, почему людям кровью блюётся.

Другой способ был ещё более изощрённым. Если жертва обильно вспотела, Айсберг обращал капельки пота в лёд и заставлял их пронзать тело. Казалось, что человек умирает он неизвестной болезни, вызывающей многочисленные язвочки по всему телу.

Именно благодаря Айсбергу удалось защититься от острых градин в той позорной битве с презренным Мортегаром.

Стигмат молча щёлкал пальцами. Плохой знак, очень плохой. Обычно, когда Стигмат щёлкал пальцами, кто-то падал с перерезанным горлом, и не было никакого оружия, кроме воздуха. Никаких следов.

Но пока на руке Стигмата не было видно печати. Пока…

— Лучше бы я слетал, поглядел, — вздохнул Ястреб.

— Там деревьев на лигу вокруг нет, — сказал Магистр. — Тебя бы заметили. Пусть Тень работает.

— Уж он отработает, — усмехнулся Смерч. — Получить ножом в печень от какой-то…

— Договаривай, Смерч, — раздался мурлыкающий голос, и Тень вдруг просто появился между Магистром и Айсбергом. Взгляд из-под неизменной шляпы впился в лицо Смерча. — Что там насчёт моей работы? Ну, мне интересно?

Несколько секунд было тихо. Потом Смерч медленно показал пустые ладони.

— Ничего. Так, болтал чушь от скуки.

— Понимаю. — Тень улыбнулся.

— Нашёл что-нибудь? — обратился к нему Магистр.

Хоть бы нашёл… Ему очень хотелось, чтобы Малышка в этот раз не подвела. Не ради того, чтобы простить её — это было недопустимо — но просто других способов проникнуть в цитадель Искара Магистр не знал. А проникнуть надо было.