— Как моя дочь оказалась в этом вагоне, как у тебя оказалась эта кассета? Это первое, второе, кто убрал мою жену? Руками Коршуна или другими, какими руками, меня не волнует, меня интересует кто? И третье… — полковник закашлялся. — По какому такому дьявольскому плану в метро ломаются эскалаторы и прыгают под поезда молодые женщины? Смерть Кудрявцева, я думаю, тебе придется комментировать тоже… И запомни мразь, второй патрон может быть уже настоящим…

— Товарищ полковник, — в допрос внезапно вмешалась селекторная связь.

— Что еще? — рявкнул тот в ответ.

— Вас генерал к себе требует.

— Я занят.

— Сказал, срочно…

— Хорошо, иду… — полковник зло отключился и снова перевел стрелки на Сорокина. — Ну-у, так я слушаю. Как у тебя оказалась кассета секретнейшего эксперимента, господин Сорокин? Не по каналам же общественных связей вашего департамента с нашим?

Эпизод XVII

Оранжевые человечки тем временем продолжали свое мрачное дело. Прошло совсем мало времени, а площадь была уже совсем очищена. Рита даже не успела заметить как успели вырасти три одинаковых пирамиды из трупов и мусора. Она безучастно продолжала наблюдать за их странными действиями, слабо понимая, что здесь происходит. Оранжевые человечки, такие все чистенькие и опрятненькие, в касках и противогазных, скрывающих лица масках, не грузили изуродованные и почти целенькие останки несчастных в свои, такого же цвета как и сами, светящиеся машинки-труповозки, как она их про себя окрестила, а складывали их в пирамидки. Мусор вперемешку с…

В одночасье вся площадь опустела и очистилась. Кто попал в пирамиды, кто в оранжевые будки-машинки с мигалками, кто успел смыться. Человечки продолжали трудиться… Оранжевые труженики строили четвертую, последнюю свою пирамидку…

— Что они делают? — Рита взглянула на доктора.

— Убирают, — удивился тот — не видно разве.

— Видно, — сказала она. — Только почему они их не увозят, а складывают в эти чертовы пирамиды.

— Зачем их увозить? — санитар тоже удивился её непонятливости. — Бензин на мусор тратить.

— Мусор? — она перевела взгляд на здоровилу.

— Конечно, — подтвердил тот. — Что еще за вопросы, ты как с луны свалилась? Ты, что их…первый раз видишь, что ли? — Санитар недоверчиво покосился в её сторону.

— Кого?

— Кого, кого? Мусорщиков…

Рита не ответила. Взгляд её снова был прикован к происходящему на площади. Четвертая пирамидка была уже сложена, и мусорщики стали рассаживаться по своим машинкам. Заурчали моторчики и оранжевые машинки, одна за другой, стали покидать поле своей деятельности. На площади остался только автокран, грузивший остатки разбитого экрана на подогнанную площадку и несколько эвакуаторов, занятых разбитыми легковыми автомобилями. Вскоре и они покинули это место.

На смену оранжевым человечкам пришли красные. Эти приехали на красных машинках. Оранжевые — уехали, красные приехали, ни минуты простоя, везде должен быть порядок… Эти тоже были в противогазах, но в отличии от мусорщиков, у этих за спинами висели еще какие то баллоны, как у аквалангистов, а в руках все они держали брандспойты.

— Как все продумано, — съязвила она. — Пожара еще нет, а пожарники уже на месте. Боятся, чтобы мертвые не загорелись? — улыбнулась она.

Доктор с санитаром переглянулись. Девочка бросала перлы и сама этого не замечала… С головой и, правда, у неё творилось что-то непонятное…

Пожарники тем временем распределились по трое на каждую кучу и приготовились к работе.

— Что они собираются делать? — Рита совсем перестала понимать происходящее.

— Сейчас увидишь, — врач ей поставил диагноз и больше распинаться перед ней не собирался. Девочку надо было везти в больницу…

Дальше стало совсем интересно. Эти красные придурки стали поливать пирамиды из своих брандспойтов. Мощные водяные струи устремились вверх на тела и головы покойников.

— Какой рационализм, — прокомментировала она увиденное. — Всех скопом помыть и потом свалить в братскую могилу.

— Что? — не расслышал доктор.

— Как все продумано, говорю…

— Да, — кивнул доктор. — Пожарники свою работу знают…

Пожарники, действительно, свою работу знали, и даже очень… Красные закончили поливать и тоже исчезли. Площадь совсем опустела. Остались только аккуратно сложенные труппы, битое стекло на асфальте и рваные листки бумаги в воздухе.

— Пойдем — сказал доктор. — Впустую тратим время…

— Угу, — буркнула она, но даже не тронулась с места.

— Пойдем, — он взял её за руку и потянул за собой.

— Да подожди ты, — вырвалась она. — Они, что так все здесь и бросят?

— Зачем? — врач уже перестал удивляться. — Сейчас сожгут и все…

— Сожгут?! — Девчонка не верила своим ушам. — Они сейчас будут их жечь?! Ты сказал, что сейчас их…

— Ну…сказал, — он усмехнулся. — Первый раз, что ли… А что, ты можешь предложить что-то лучшее?

— Действительно, — Рита опешила. — Что можно придумать лучше и машинам бензин палить не надо. Помыли и спалили…

Красных сменили серебряные… Огненные струи рванулись к политым бензином покойникам… Четыре огненных языка пламени устремились к крышам. Небо заволокло черными тучами, сладкий запах сгорающих костей поплыл по городу…

Коршун увидел густые, поднимающиеся из-за крыш домов к небу клубы дыма, но не придал этому значения. Не до этого было… Надо было уносить ноги и чем быстрее, тем лучше. Полиция уже давно сбилась с ног в их поисках.

Бросив во дворе покалеченный джип он вместе со своей новой знакомой двориками пробирался к месту побоища. Там были люди и, там легче было затеряться, хотя полиции там было и больше.

Дворами, дворами… Подальше от дышащей в спину погони. Хоть куда, лишь бы с их глаз долой. Коршун первый, девица следом… Улочка, поворот, двор, помойка…тупик.

— Черт… — в полиции тоже бегать умеют. Беглецы влетают в подъезд, дверь открыта. Первый этаж, деревянная дверь… Удар ногой, путь свободен, пьяный дядя на полу…

— Извини…

Отпечаток грязного следа на футболке, массаж спины…параллельно. Ему будет чем заняться, когда проснется… Окно, снова удар, звон падающего стекла на пол, на тротуар… Трудись товарищ! Сначала сам в окно, потом женщина…

— Ты дверь за собой закрыла?

— Не дура… конечно!

«Несколько минут отыграно, пока еще те сообразят, что да где… Ноги в руки, здравствуй родной город. Дел много, сидеть некогда… И эта…не отстает, привязалась», — Коршун влетел в другой подъезд и рванул по лестнице наверх. Повезло, дверь на чердак открыта… Старый дом, горбатая железная крыша, бум, бум, бум… Лишь бы не провалилась. Прыжок, дом кончился, полет… Даже с запасом, со страху наверное…Ладони содраны, боль в колене. В памяти, лишь медленно проплывающая где-то внизу дорога, в коленках — дрожь после осмысленного.

— Ну, — девица, похоже, решила остаться. — Давай, считаю до трех…

— Ну, — девица, похоже, решила остаться. — Давай, считаю до трех…

Нет, она тоже прыгает. Полицейские уже на крыше, кажется, стреляют… Сначала летит сумка, затем сама… Пули при этом не считаются, они все в сумке… Развивающиеся волосы, обалдевшие глаза, включенная сирена. Красива, стерва, но… «Прощай, родная, — прыгунья бьется подбородком о карниз и начинает сползать вниз. — Раньше думать надо было». Девять этажей свободного падения обеспечено, однако ж, долетела… Сильная рука Коршуна хватает её тоненькое запястье. Она висит внизу, он вверху… Она, вот-вот сорвется, он вот-вот её уронит… Глаза в глаза, скалолаз в натуре! Вместо неё в пропасть соскальзывает полицейский. Крик, шлепок падения… Но это уже совсем другое кино.

— Извини, — Коршун ему явно сочувствует, но… Кому-то надо же было здесь упасть. Теперь можно посочувствовать, у него дома осталась вторая молодая жена и четверо малолетних детей у первой… Следить за полетом было интересно, падать…не очень! Мелькающие окна, мелькающие кадры жизни… Вторая молодая жена даже вскрикнула в объятиях любовника… когда увидела пролетающего в окне мужа, но решила, что показалось. Её орел выше кровати никогда не прыгал… Сначала взлетит, потом храпит, на фиг ему все это надо было! Однако, ошиблась… Человек за Родину жизнь отдал, и за неё, значит, тоже. Она же…этого даже и не заметила, решила, что показалось…