Чистый, как слеза лед. Собственные носки ботфортов на нем и умоляющие глаза утопающей под ними, прилипшие ко льду, только с той стороны ладошки. Не смотри… «Надо же, как давно все это было, я даже забыл твое лицо…»

И снова разряд, и снова режущий свет в глаза и еще…хрип полковника:

— Ты подтверждаешь, что имела место авария?

— Да.

— Кто убил Смирнову Еле…

— Я, после того, как она позвонила вам из больницы и рассказала про Сороса, у меня уже не было выбора.

— Как кассета с записью убийства оказалась у депутата?

— Не знаю…

Разряд, повтор вопроса.

— Я её спрятал в камере хранения на Павелецком вокзале. Спросите у него, выкрал, наверное…

— Он, что, следил за тобой…

— Не знаю.

— Кто её избивал на дороге, ты или Сорокин?

— Не знаю такого.

— Кто её избивал на дороге, ты или Сорос?

— Похоже…я.

— Похоже или…

— Я не знаю, зачем это делал.

— Зато я знаю, — кулак полковника со всего маху въехал в зубы допрашиваемого. — Что бы мозги отбить и все свалить на Сорокина, но потом тебе этого показалось недостаточно, и ты решил её прикончить, что бы уже наверняка.

— Может быть…«Надо же, как давно это было, — устало подумал Коршун. — Как будто в той жизни… Дался тебе этот художник чертов. Что ты только в нем нашла? Рвань без роду, без племени… И не собирался я тебя топить совсем, кровь взыграла, когда увидел вас возле проруби на пруду в ту ночь проклятую. И колье сорвал не по умыслу, а со злости. Это позже уже сообразил я, как с его помощью твоего художника виновным сделать, а тогда… Тогда я его отпустил. Не хватало, что бы вы и там вместе с ним трахались…»

— Как у тебя оказалась вторая запись, где Лика спускается…

— Просто решил проверить слова Кудрявцева. Странно, почему он сам до этого не додумался?

— Дальше.

— Связался с Ющенко…

— Кто это?

— Правая рука Сороса, и передал ему.

— Зачем?

— Вам же я передать её не мог!

Издевательская улыбка, разряд, повтор вопроса…

— Деньги…

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч…

— Рублей?

— Долларов.

— Возвращаемся обратно. Когда у тебя оказалась эта кассета?

— Я уже отвечал…

Разряд, пена изо рта, повтор вопроса.

— Коп, дежуривший в то время на станции посодействовал за сто баксов.

— Каким образом?

— Второй час ночи, метро закрыто, а ему приказали этих двух пропустить. Не странно ли, когда их потом какой-то военный и в отдельный вагончик еще посадил? Зарплата маленькая, решил подхалтурить.

— Продешевил.

— Зато живой остался.

— Дальше.

— Вашей жене просто не повезло…

Удар, боль…

— Теперь поговорим об убийстве в кинотеатре…

И снова свет в глаза и белый потолочек в душу, но уже без полковника, и почти уже без сознания…

Эпизод III

— Что делать с Сорокиным, товарищ полковник, он там рвет и мечет, шесть утра уже?

— Отпустить…

Эпизод IV

Удар ногой и… В это не верилось, но это было правдой. «Гробница» осветилась проникшим через образовавшееся отверстие лучиком света. Лорман стал бить ногой дальше, и вскоре отверстие было уже достаточное для того, что бы просунуть в него голову и пролезть самому, чем он и не замедлил воспользоваться.

От яркого света Лорман зажмурился и прикрыл глаза рукой. Потребовалось минут пять, а может и больше, что бы он вторично осмелился повторить попытку. Парень боялся боли, боялся ослепнуть, боялся… Лорман вдруг понял, что больше всего он в данную минуту боялся даже не ослепнуть, а увидеть, увидеть то, что его там ожидало, увидеть действительность…

Эпизод I

Солнце уже давно заглядывало через тюль в комнату, играя на стенах своими веселыми зайчиками, но Лика все еще не спешила выползать из-под одеяла, было так здорово снова оказаться дома и осознавать, что все случившееся с тобой было сном, пусть и кошмарным, но все-таки сном. А как приятно было ощущать на себе мягкую теплоту родного одеяла и вдыхать чистоту белоснежной простыни… Немного пугало то, что все это снова может оказаться миражем, но Лика уже проснулась и в такую ерунду больше не верила.

Осторожно высунув из-под одеяла нос, девчонка сосчитала до десяти и открыла глаза. «Я же говорила себе, что об этом я подумаю утром, — улыбнулась она. — Вот я и думаю… Это же как мы накачались, что я домой приплелась только под утро, да и то, спасибо копу, что разбудил меня в парке на лавочке… А сколько сейчас времени? О боже, уже одиннадцать! — Лика молнией слетела с кровати и бросилась в ванную, мне же к двенадцати необходимо быть в деканате…»

Но в деканат она все равно не успела. Увидев свое отражение в зеркале, она поняла, что университет подождет, легким макияжем здесь не отделаешься. На неё из зеркала смотрело что-то непонятное, что-то из Дома мод от «Кошмари», но только не она. Узнаваемым остался только цвет глаз. Он остался голубым и не покрылся серым налетом, все остальное же…Спутанные волосы, вернее засаленные сосульки, синяки под глазами, черные, в какой-то саже щеки и шея… «Какой ужас, как меня только коп этот отпустил? — вызверилась она на себя в зеркало. — Боже мой… Посидели, называется…» Мыться Лика не стала, а вернулась в свою комнату, открыла шкаф и достала из него свои джинсы и блузку. Одежда тоже была не в лучшем состоянии. Блузка когда-то была белая, а джинсы целыми… «Мишель не бери тряпье, — Лика взяла двумя пальчиками блузку и подняла её на свет, — бери что подешевле`… Хорошо, что предки не видели, в каком виде я заявилась, вот было бы смеху». Бросив блузку на пол, она принялась за джинсы. Пару движений и небогатое содержимое карманов оказалось в её руке: оторванная от блузки пуговица, носовой, последней свежести платочек и скомканная визитка с телефонами Лормана. «Ага, — обрадовалась она, — бросил меня и думал, не найду. Что бы тебя с работы выперли, фон Лармон ибн отстой проклятый, слинял и даже не попрощался, мурзилка чмокнутый, папина ошибка и мамино горе, выродок несчастный…» Лика схватила одежду и в чем была, так и выскочила на лестницу к мусоропроводу. Только уже там, избавившись от вещдока, она сообразила, что была совсем голой, что, впрочем, её совсем не расстроило. В её теперешнем виде, её все равно никто бы за женщину не принял.

Сорок минут кайфа в теплой воде, пена, шампунь и все такое… «Маме позвоню позже, когда помоюсь, как хорошо, что она меня не видела, — глаза закрываются и голова погружается в теплое блаженство. — Как все-таки хорошо…» Подымающиеся кверху воздушные пузырьки удовольствия, шум падающей воды из крана, кокосовый аромат кругом — как все-таки мало надо для счастья…

После приема ванны Лика залезла в холодильник и долго-долго из него не вылизала, но на удивление плохо от этого ей совсем не стало. А потом еще кофе, да еще со сливками. Пей, сколько хочешь, ешь, хоть заешься, сахар ложками, колбасу батонами… Скоро она поняла, что больше есть не может, наелась, кто бы мог подумать. Лика открыла новую пачку сигарет и закурила, вкусный дым поплыл по квартире, как хорошо… Следующие сорок минут она занималась ногтями и прической, затем принялась за лицо. Здесь пришлось потрудиться, чтобы вернуть ему изначальный лик. Телесный крем-краска под глаза, тушь на реснички, тени на веки, пудру на щечки и вот уже: «Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи, кто на свете всех милее, всех… — Лика улыбнулась своему отражению. — Ты на свете всех милее, всех ты краше и умнее… Да, — девчонка скривилась, — сколько не тяни, а матери все равно звонить надо…»

Эпизод II