Толпа шарахнулась от края платформы в разные стороны, а выскочивший на станцию поезд истерично завизжал сиреной и вцепился в рельсы всеми своими железными колесам: визг, скрежет, лязг, удар…

Коршун успел увидеть только её вытаращенные в смертельном экстазе глаза и искаженное, перекошенное в ужасе лицо, да еще её красивые, взметнувшиеся вверх длинные волосы и еще насмерть перепуганное лицо машиниста.

Поезд протащил несчастную почти до самого конца перрона, вернее, только её верхнюю половину, вцепившуюся мертвой хваткой в подножку кабины машиниста. Ноги же и все остальное, отрезанное передними колесами, раздробленное и перемолотое осталось валяться где то позади на рельсах, скрытое от взора притихших, ошарашенных увиденным свидетелей трагедии, остановившимися вагонами. Поезд застыл, вцепившиеся в железо кисти рук разжались и кусок тела, секунду назад еще бывшего человеком, медленно-медленно стало сползать вниз. Машинист с испугу дал задний ход, и изуродованное тело юной леди осталось еще и без руки.

— Стой!!! — истерично заорала дежурная по станции. Но поезд и так уже остановился. Отрезанная рука вцепилась в рельсу, а тело, еще живое, скорчилось где-то сбоку.

— Что это? — прошептало оно, удивленно уставившись изумрудными глазами на свой окровавленный, с выпотрошенными кишками огрызок тела. — Как же это?

Она еще попыталась приподняться, что бы рассмотреть себя получше, помогая себе рукой, но… Удивление так и застыло на её юном лице. Похоже, что для неё, все с ней случившееся так и осталось тайной. Оцепеневшая толпа притихла. Все молча переваривали увиденное. Каждый мысленно представлял себя на месте несчастной и молил бога, что это случилось не с ним. Появилась полиция, и люди стали расходиться. Уже скоро от зевак не осталось и следа. Свидетелей происшедшего, как всегда не оказалось.

— Я видела, — тихонько говорила одна тетка другой, когда они уже отошли на приличное расстояние от того места, где это все случилось, — как она туда спрыгнула.

— Сама, что ли? — не поверила вторая.

— Сама, конечно, — утвердительно закивала первая. — Её сначала немножко подтолкнули, а потом она сама под паровоз и прыгнула.

— Ты того, кто толкал, видела?

— Нет, конечно! Я, что, дура, что ли…

Естественно, что сказано это было по большому секрету. Оказаться на месте несчастной тетка, явно, не собиралась…

Из больницы, отдав необходимые распоряжения относительно покойной, и дальнейшего расследования полковник поехал к себе на работу. На восемнадцать часов было назначено совещание у генерала, и никакие оговорки не принимались, даже связанные со смертью близких. Конечно, Смирнов мог отпроситься, но у него даже мысли такой не возникло. Закрыться дома, спрятаться в бутылке с водкой и никуда оттуда долго-долго не высовываться, было, конечно, заманчиво… «Но это не есть, был выход, для полковника, — как сказал бы он сам, если бы, конечно, стал сам с собой разговаривать. Ему пока и без водки дел хватало, а напиться он еще сегодня успеет. Выпить можно и на работе. Что он, кстати, и сделал, как только завалился к себе в кабинет. Стакан водки и ломтик черного хлеба попались под руку как раз вовремя.

— Коршуна нашли? — прохрипел он в трубку, когда почувствовал, что содержимое стакана благополучно растеклось по дну желудка. — Нет. А на сотовый ему звонили? Что? Отключен? Хорошо, тогда Кудрявцева ко мне срочно! И Коршун, как только объявится, тоже.

Трубка с грохотом опустилась на базу. «Черт знает, что, — выругался в сердцах он. — Не могут в городе найти капитана ФСБ. Телефон у него, видите ли, не работает! Искатели хреновы…»

Старший лейтенант Кудрявцев, ни живой, ни мертвый, как тень застыл на пороге его кабинета.

— Что не дышишь? — усмехнулся полковник. — Дочь мою нашел?

— Нет, товарищ полковник.

— Пошел вон, — Смирнов устало махнул на него рукой и потянулся за сигаретой. — Даю тебе еще два часа, до 20:00, нет, до полуночи и без известий лучше не появляйся. Если она мне сама позвонит, я тебе сообщу. Все…иди.

Офицер бесшумно повернулся и вышел. До его дембеля в эту минуту оставалось всего один час и пятьдесят пять минут плюс два часа сверху… «Коршуну повезло больше, — обречено позавидовал он своему коллеге, когда уже оказался в коридоре. — Того уже не увольняют…»

Зазвонил телефон и Смирнов поднял трубку.

— Смирнов…

— Мальцев беспокоит, — услышал он глухой бас подполковника на другом конце провода. — Прими, Александр Васильевич, мои соболезнования…

— Угу

— К твоим четырем только, что прибавилось еще одна, — не стал он размусоливать слова, и сразу же перешел к делу. — Итого, уже пять. Анны Каренины, как выразился наш генерал, стали сыпаться валом.

— Когда и где?

— Кольцевая линия, станции Новослободская. А время? — он на секунду замолчал. — Время… семнадцать часов и тринадцать минут, минутка в минутку.

— И снова молодая?

— Девятнадцать лет.

— Имя известно?

— Да. Ликой, звали. Фамилии, к сожалению, пока выяснить не удалось. Была студентка университета, судя по студенческому билету, а вторую звали…

Дослушивать Смирнов не стал… Сегодня, явно, был не его день.

Коршун, хотел, было последовать за всеми, слава богу, эта смерть его не касалась, да и поезд, похоже, завис здесь надолго, так что, все равно пришлось бы добираться поверху, но в последний момент его что-то остановило. Он сначала решил, было, что ошибся, но потом понял, что нет.

— А эти здесь зачем? — подумал он о двух типах в штатском, прибывшие вместе с милицией на место трагедии. — С каких это пор ФСБ стало интересоваться подобными мелочами? Что-то здесь не так, — решил он и направился к выгороженной зоне. Показав сержанту свое удостоверение офицера ФСБ, он, без проблем, прошел за ленточку, и приблизился к этим двоим.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, — офицеры пожали друг другу руки.

— Интересно?

— Очень!

— Что так?

— Извини Коршун, — сказал один из них, — но… не мог бы ты покинуть это место.

— Вообще то, конечно, — Коршун даже не стал брыкаться, — только я, как бы это подоходчивее выразится, свидетелем, кажется, буду проходить по этому делу.

— Ты? — не поверили они.

— Да, — сказал он. — Я стоял почти рядом с ней, — и он кивнул в сторону трупа, — когда она туда шагнула.

— А может, это ты ей и помог? — улыбнулся один из них своей шутке. Второй, правда, его не поддержал.

— Может, — согласился Коршун, — а ты, — и он ткнул пальцем в грудь шутника, — меня в это время подстраховывал вон за той колонной.

— Коршун, не мешай работать, — не стал дальше накалять обстановку старший из них. — И так голова кругом идет… Все управление на ушах стоит. Это уже пятая Анна за два дня…

— Кто? — не понял он.

— Пятая Анна Каренина, — уточнил офицер. — Слышал про такую? Была основателем, так сказать, этого движения, с легкой руки Льва Николаевича… А ты, случаем, не граф Вронский будешь, сударь?

— Он что, тоже кончил под поездом?

Офицеры улыбнулись, представив себе картинку…

— Однако, — Коршун тоже слегка искривил губы, — у вас и шуточки, господа…

— Работа такая…

— Ну, что ж, — Коршун протянул руку, — трудитесь работники невидимого фронта, удачи вам.

— Пока…

Но уйти он не успел. Полковник Смирнов не дал, ворвавшийся как вихрь в зону оцепления.

— И ты здесь? — удивился он, увидев его, свеженького и совсем не пьяного. — Отлично, оставайся на месте…

— Сокел, ты попал, — злорадно усмехнулся один, тот, что был пониже ростом. — Говорили тебе умные люди, что чеши отсюда…

— И не говори, — согласился он. — Кого-кого, а полковника сейчас он хотел видеть меньше всего. — Любопытство подвело.

— Любопытной варваре не базаре…

Смирнов быстро подошел к краю платформы и заглянул вниз. Его дочь, вниз лицом, лежала на рельсах, разметав по ним свои шикарные светлые волосы.

— Принесли черти на нашу голову, — сказал один. — Сегодня моя жена может смело приводить любовника на ночь, да и завтра тоже.