Кузнец, крепкий плечистый мужчина с чёрными, как у цыган, волосами не был собственностью Костюшко. Будучи свободным человеком, он пришёл в Сехновичи откуда-то с южных окраин Польши и прижился в этих местах. Кузнецом он был отменным, а работу свою делал монотонно и добротно, чтобы не было стыдно перед заказчиками. Перед Людвигом он не заискивал, спину не гнул, по всегда здоровался первым с уважением и при этом с какой-то независимостью. В его поведении не было той рабской покорности, характерной для крепостных крестьян.

— Здравствуй, Фома, — поздоровался с кузнецом Людвиг. — Посмотри лошадь, а то что-то она хромает на левую ногу. Может, подкову надо поменять? — попросил он.

Людвиг спрыгнул на землю, приподнял Тадеуша и поставил его перед собой.

Кузнец кивнул в ответ и, осмотрев две ноги коня, отрицательно помотал головой:

— Нет, пан Людвиг, с подковами всё в порядке. А вот на левой ноге небольшая опухлость в суставе, — сделал заключение Фома. — Видимо, где-то ударилась лошадка. Но не сильно, — успокоил кузнец, — скоро пройдёт, если не нагружать скотину.

Посмотрев на Тадеуша, кузнец вернулся в кузницу и через короткое время вышел оттуда с небольшой саблей без рукоятки. Нижняя часть лезвия сабли была обмотана тряпкой. Так и подал её кузнец мальчику.

— Держи, панич, для тебя ковал. Пан Людвиг просил сделать тебе такой подарок как будущему генералу Речи Посполитой, — сказал торжественно и серьёзно кузнец, посмотрев на Людвига, и тот одобрительно закивал: мол, всё правильно.

Тадеуш крепко ухватился за саблю, а вернее за место, где в будущем должна была быть её рукоятка, и высоко поднял её над головой.

— Я могу её забрать прямо сейчас? — спросил он отца, повернувшись к нему, блестя счастливыми детскими глазами. Он уже представлял себе, как будет завидовать ему Иосиф. Ведь у него нет такой сабли!

— Пока оставь её здесь. Сначала ты пойдёшь в школу, и если будешь хорошо учиться, она станет твоей навсегда, — ответил Людвиг сыну и забрал у него саблю, а потом добавил: — Этот подарок надо ещё заслужить.

Людвиг передал саблю кузнецу, подхватил расстроенного мальчика и, посадив его в седло, сам вскочил на лошадь. Махнув на прощание кузнецу рукой, Людвиг дёрнул поводья, и лошадь неторопливо последовала в сторону дома.

Школа в городке Любешово Пинского уезда была одним из местных центров образования, где дети шляхтичей, проживающих не так далеко от её месторасположения, могли получить достойное по тем временам образование. Обычно организацией подобного рода школ занимались священнослужители наиболее распространённой в данном регионе религиозной конфессии. На территории Речи Посполитой наибольшее количество населения (так уж сложилось исторически) придерживалось католического вероисповедания. Многие католические священники уделяли внимание не только проповедям и своим прямым обязанностям, связанным с их саном в церковной иерархии. Они старались сделать всё возможное, чтобы выявить способную молодёжь и дать ей достойное образование. Получив разносторонние знания, наиболее талантливая её часть могла бы служить своей стране и обществу и приносить определённую пользу. Тем более, король всегда приветствовал такие действия католической церкви и производил пожертвования на открытие и содержание подобных учебных заведений. Магнаты Речи Посполитой, стараясь подражать королю, также часто принимали участие в финансировании таких благотворительных мероприятий.

Любешовский центр образования принадлежал монашескому ордену пиаров, благочестивые отцы которого принимали на себя помимо обетов чистоты и послушания ещё и обет бесплатного обучения детей. Местная шляхта отправляла туда своих отпрысков набраться ума-разума, научиться азам грамматики, латыни и математики. Ну а если проявлялись у кого-то способности к иностранным языкам, то священнослужители, которые были в данном учебном заведении учителями, всегда были готовы заниматься с такими детьми дополнительно. Конечно, в школе преподавали и обыкновенные учителя-иностранцы, но такое случалось не часто: содержание учителя обходилось ордену дорого, а одних пожертвований от шляхты на такое богоугодное дело явно не хватало.

Иностранных учителей для домашнего обучения своих детей приглашали в основном в богатые поместья, владельцы которых могли хорошо заплатить какому-нибудь французу, чтобы он научил их детей галантным манерам и произносить несколько фраз на его родном языке.

Ранним утром конюх Ян запряг в повозку коня для дальней поездки и уже ожидал, когда выйдет хозяин. Тэкля ещё с вечера приготовила Иосифу и Тадеушу всё необходимое, что могло бы им понадобиться в школе: тёплое бельё, запасные рубашки, по две запасные пары обуви: приближалась осень, а за ней придёт холодная зима. Так что всё в своё время пригодится.

Людвиг прикинул, сколько он может пожертвовать денег для любешовской школы: это пожертвование как бы являлось и оплатой за обучение его сыновей. Да, сумма получалась небольшая, но больше выделить из скудного бюджета семьи Людвиг не мог — закладная до сих пор не была погашена, а деньги вскоре уже надо возвращать, а их-то всё время и не хватает.

Иосиф с Тадеушем тоже уже сидели в своей небольшой комнате в ожидании, когда их позовёт отец. Они скромно позавтракали (с утра есть никогда не хочется), а все узелки с их вещами лежали в ожидании молодых хозяев здесь же в комнате.

— Ну, с Богом! — сказал Людвиг и поцеловал жену. — Выводи детей, пора в дорогу.

На глазах Тэкли навернулись слёзы. Как она не пыталась сохранить спокойствие, но не получилось. Всё-таки дети уезжают не на день и не на неделю. Практически до следующего лета она их не увидит. Но Тэкля понимала, что эта поездка необходима детям, особенно Тадеушу. Во время обучения дома он показал себя способным мальчиком. Наиболее ярко эти способности проявились во время уроков по арифметике, когда Тадеуш быстро решал задачи, которые для старшего сына Иосифа были тяжёлым испытанием работы его мозга. При этом Тэкля сама поражалась таким различием своих сыновей: дети одних родителей, но такие разные по темпераменту и способностям.

Людвиг сам уселся за возницу, а Тэкля подвела детей к повозке. Перекрестив и поцеловав каждого в лоб, она помогла им забраться в возок, а Ян в это время закрепил сзади повозки большой баул с вещами и книгами, которые Тэкля намеревалась передать в школьную библиотеку как свой личный подарок. Наконец, Людвиг ударил поводьями по спине лошади, и та легко побежала по просёлочной дороге.

Тэкля осенила крестом отъезжающих и ещё долго смотрела им вслед, думая о чём-то своём, но мысли эти были известны только ей, а делиться ими Тэкля ни с кем не собиралась.

Повозка с Людвигом и его сыновьями въехала во двор школы ближе к полудню. Во дворе слонялись дети, ученики школы, разного возраста: от десяти до шестнадцати лет. Они с интересом рассматривали приезжих мальчишек, которые, наверно, будут учиться вместе с ними.

За учениками внимательно наблюдал служка, скрестив на своём выпирающем из-под рясы животе холёные руки. Он внимательно посмотрел в сторону приезжих и, подождав, пока Людвиг Костюшко привяжет лошадь, медленно с достоинством направился к нему. Подойдя к приезжему шляхтичу, служка поклонился и поздоровался:

— День добрый, пан!

— День добрый! — ответил Людвиг и тут же обратился к нему со встречным вопросом:

— А что, пан директор в школе?

— Так, пан, у себя в кабинете. Если желаете, я провожу вас к нему. — Служка поклонился Людвигу и его детям.

Людвиг кивнул в знак согласия и пошёл за служкой, махнув сыновьям, чтобы они следовали за ним.

Здание школы в Любешове представляло собой двухэтажную пристройку к хозяйственным помещениям, которые, в свою очередь, являлись частью всех построек при костёле, окружённых кирпичным забором. Рядом со зданием школы находилось второе двухэтажное здание. В нём располагались комнаты учеников, где они спали, и столовая, где они питались. Там же располагалась и библиотека, в которой ученики могли получить необходимые книги, бумагу и готовить уроки.