На крыше цистерны захлопали крылья. До ушей долетел жуткий скрежет когтей по металлу.

— Эйприл! Пошли назад, в Логово.

— Да. Только зайдём на склад, поищем оружие.

— Ого! Как ты его нашла?

— Маяк подсказал.

— Похоже на настоящий пистолет!

— Револьвер настоящий. Ты собрался мутантов убивать понарошку?

— Кого? С чего ты взяла что это мутанты? Они за день не появляются!

— А как их называть? «Создания, возникшие в результате сбоя в работе систем Маяка»? Лично я буду говорить: «мутанты»!

— Ну, пускай… Но что это за оружие? — Кир осторожно погладил холодный ствол. — Зубастый какой-то! — Он подмигнул. — Не укусит?

— Вихревой револьвер. Внутри взрывается монокристал, и револьвер «выстреливает» солитон — единственную звуковую волну. А «зубы» защищают стрелка — гасят волны, идущие в стороны. Вот, гляди…

Эйприл навела револьвер на стеллаж в конце коридора. Нажала на спуск.

Раздался громкий хлопок. От ствола до стеллажа вытянулся конденсационный след. Баллон со сжатым газом, лежавший на стеллаже, взорвался — и в стороны полетели осколки, круша стоящие на полках коробки с аппаратурой. Возле уха свистнуло, и от стены отвалился кусок. Кир запоздало пригнулся.

— Раньше ты таким не интересовалась.

Эйприл дунула в ствол и заснула револьвер за пояс шорт — сзади, пониже спины.

— Раньше не нужно было тебя защищать!

Всю дорогу до Логова Кир мечтал встретить монстра — чтобы Эйприл выстрелила, и его разнесло на куски. Время от времени, он заглядывал за спину девчонки и бросал взгляды на заткнутое за пояс оружие.

— Кир! Ты разве не знаешь? Так смотреть на девчонок не очень прилично! Хоть, и в привычках приматов.

— Ой, рассказывай! Будто тебе неприятно! Слушай, а он — крутой!

— Кто?

— Револьвер!

— Крутой? Совсем одурел от первобытных инстинктов! Думаешь, эта пукалка справится с Тенью? А если монстр будет чуть больше зайца? Об этом ты не подумал?

Кир отвернулся, пристыженный. Эйприл вздохнула.

— Какая ни есть, а всё же — защита. Гулять теперь будем вдвоём!

Монстр им так и не встретился…

После обеда они сидели на крыше. Слезать не хотелось.

Внизу, вроде бы, ничего страшного не происходило. Кир изучал обстановку на Станции, а Эйприл — его самого.

Она читала стихи, задавала вопросы, и с глаз постепенно спадала любовная пелена. Кир оказался пустым и чёрствым.

«Не зря ведь он сразу мне не понравился! Но постепенно привыкла, и… В конце концов, он единственный парень на целой планете! И, единственный в моей жизни… Но… Кир стал для меня целым миром. А я для него осталась девчонкой из пустоты».

Кир не переставал удивляться. Как быстро она развивается! Стихи были намного лучше, чем утром.

«Мне всегда отчего-то хотелось

Не оставлять за собой следов…»

Необычное желание… Люди, осознавая свою конечность, наоборот пытаются наследить где только можно, как бы распространяя повсюду себя — пусть даже в виде обычного мусора.

Но Кир понимал эту странную девушку, ведь в последнее время, у него самого были эти же мысли. Прошло время, когда он мечтал кем-то стать. Теперь хотелось растаять в тёплом апрельском воздухе без следа.

Как здорово, когда кто-то умеет облечь твои мысли в слова!

Что ж, со мной никаких сложностей. От меня ничего не останется — ни стихов, ни музыки, я не пишу. С Эйприл тоже не будет проблем — даже если она закачает свои стихи в Сеть, среди мусора их никто никогда не найдёт.

В наше-то время!

В эру текст-, мьюзик-, и мувимейкеров, подключённых к специальным нейросетям, ежеминутно отслеживающим малейшие изменения на рынке и формирующим из модных звуков, картинок, сюжетов — бесконечное месиво новых песенок, книжек и фильмов. В эру, когда люди в возрасте завидуют молодым, ведь их более современные ВДК позволяют потреблять больше контента и устраивать в голове грандиозные шоу. В эру, когда успех зависит лишь от покупки рекламы — ведь никто не подумает искать бриллиант в этих кучах, а случайно его обнаружив — не сможет понять, что нашёл драгоценность. Популюсёнку не нужен цветок, он не оценит его красоты, ведь видел в жизни только дерьмо.

— Эйприл… Прости — за то, что я сказал утром. Все эти виртуальные певицы…

— Ничего… Но знаешь, скоро станут не нужны операторы. Потом, и в пользователях исчезнет потребность. Компьютеры будут сами смотреть свои сны!

— Звучит жутковато…

— А по-моему, нет! Чем отличается от сегодняшнего положения? Вселенная развлекает сама себя, создавая проблемы и отыскивая решения. Разве так важно, какую это всё примет форму?

Солнце садилось за горы. Кир, в который раз, придирчиво оглядел упавший «парус», окрасившиеся в красный обломки антенн, колонны и нежные деревца возле куба. Внизу по-прежнему была тишина — ни одного существа.

— Кир… — Эйприл положила руку ему на колено.

Он повернулся.

— Ну чего?

Девочка произнесла:

Ты — мой мир

Я — твоя пустота

Для чего?

Эйприл смотрела так пристально, так внимательно и с такой надеждой, что Кир пошутил:

— Ты что, ждёшь ответ?

Но Эйприл сказала предельно серьёзно:

— Да.

Снизу донёсся рык — далёкий, от центра Станции. Кир присмотрелся…

На бетонной площадке у куба дрались два создания. Одно было похоже на гусеницу, только размером со льва, а другое — походило на острый клюв на тонких ногах. И клювом — то есть, собственным телом, оно пронзало «гусеницу». На бетон текла зелёная жижа.

Лесок возле куба будто бы стал гуще.

«Стоп! Да ведь деревья движутся!»

«Деревья» вдруг резко ускорились и набросились на «бродячий клюв». От звуков рвущейся плоти и чавканья Кирилла передёрнуло.

Одна из башен накачки зашаталась.

«Башен было семь — одна взорвалась. Теперь, их снова восемь!»

«Башня» красным сияющим студнем обрушилась на «деревья». Те дёргались и визжали, пытаясь выбраться из липкой субстанции… Вскоре визги утихли, а студень покатился по полю, к западным воротам — возможно, в надежде укрыться в горах.

Когда он прополз половину пути, кусочки упавшего чёрного «паруса», оказались чем-то другим. Завязалась новая бойня. А со стороны реактора лезло что-то ещё…

Вся Станция корчилась, визжала и пожирала сама себя.

Это было невыносимо. Эйприл тошнило. Кир зажмурился и впился ногтями в коленку, силясь не потерять сознание.

«Нет! Это не имеет права существовать!»

Сквозь веки проник яркий свет.

Кир распахнул глаза.

Одна из башен накачки разгоралась всё ярче.

— Эйприл! Бежим!

Они кувыркнулись назад, вскочили и побежали.

— В Логово!

Над Станцией разливался и нарастал гул.

Кир и Эйприл влетели в Логово и упали на пол.

— Открой рот! А уши заткни ладонями!

Всё залил яркий свет, в облаках замелькали сполохи, но грохота не было — Логово оказалось более чем надёжной защитой.

Кир поднялся и сел на диван. Он задумчиво смотрел на упавший на пол револьвер — теперь он казался игрушкой. Нутро сжал предательский страх.

— Знаешь, Эйприл. Там ведь ещё шесть колонн.

— А после каждого взрыва становится хуже.

Потом они снова вышли на крышу, и до того, как сумрак сгустился, успели увидеть перепаханную землю, обломки бетона и лопнувшие баки с водой.

Но реактор был цел, а внутри уцелевших колонн теплился свет.

Вернувшись назад, принялись за тоскливый ужин. Для уверенности, на столе лежал револьвер.

Эйприл достал банку варенья. Его было немного, и он экономил. Но сейчас, случай был именно тот.