Надо сказать, для такого мнения имелись все основания — в то время выживали лишь предельно социализированные и терпимые люди. С нарушителями уймы запретов, при всей болтовне о гуманности, расправлялись быстро и жёстко. Уровень половых гормонов, а соответственно и агрессивности, падал из века в век. Войны прекратились, преступность сошла на нет. Когда-то хищником, подстёгивающим отбор, был для человека сам человек. Теперь враг захлопнул кровожадную пасть и более не рычал, осталась только игривая творческая изобретательность в любых её формах.

Настала космическая эра. Тесные звездолёты, компактные колонии, скудные ресурсы. Опять социализация, толерантность, ужесточение рамок.

Но однажды, Человек положил Вселенную в карман: появились двигатели искривления, терраформирование, нуль-транспорт. И выяснилось, что альтруизм — не вершина развития, а лишь одна из форм приспособления к среде.

У кустика петрушки и у звездолётчика цели бытия одинаковы: питание, доминирование, размножение. В этой Вселенной, хоть голову поломай, других не придумать!

В итоге, монархи правили Галактиками, а пираты летали на звездолётах, набитых рабами…

Нет! Конечно, всё было не так! Монархи, рабы и пираты именовались иначе.

К несчастью, новые названия не слишком-то помогали: ресурсы тысяч планет уходили на постройку военных флотилий, с неизменным постоянством превращавшихся в кварковый газ.

Потом за дело взялся Маяк, и эти проблемы утратили актуальность, ведь быть эгоистом, альтруистом, и попросту независимой личностью, теперь дозволялось лишь до шестнадцати лет.

— Ого! — Эйприл вытаращила глаза.

Поверхность стены покрывали диковинные рисунки…

Белый город на побережье: небоскрёбы и ветряки. Купола океанских ферм и розовые дельфины. Звездолёт, красный спорткар и танк, у которого взорвался боекомплект — башня взлетела над корпусом. Странное мужское лицо, изображённое вовсе без цвета, и рядом — ошейник. Луна, отражённая в глади озёрной воды. Девушка с белыми волосами и странными фиолетовыми глазами.

Центром картины был одуванчик на фоне ядерного гриба.

Эйприл хмыкнула…

— Кир, ты уверен, что с тобой всё в порядке? — она положила ладошку мальчишке на лоб, будто бы измеряя температуру.

«Ну вот, началось! Зачем я ей показал… С другой стороны, стена на виду. Сама бы наткнулась. Лучше уж так!»

Взгляд Кирилла зацепился за беловолосую девушку.

«Да это же Облако, только постарше года на два! Те же ресницы и волосы. Такие же скулы и чуточку раскосые глаза».

Кир подошёл поближе… Засомневался…

«А может, и не она. Девчонки за пару лет очень сильно меняются, да и художник из меня не ахти…»

— А где же олень?

— Вот! Разве не видишь! — Кир показал на покрытый чёрным мехом клубок, из которого торчали белёсые щупальца. Глаза твари сияли алым, как башни накачки.

— Нет, ты точно больной! Какой же это олень!

Эйприл подняла валявшийся под стеной стилограф, изменяющий молекулярную структуру любой поверхности так, чтобы она отражала свет другого диапазона, и подошла к стене.

— Вот, какой он на самом деле! — она стёрла чудище, и, уверенными движениями, будто всю жизнь только этим и занималась, нарисовала другой.

Олень получился зелёным.

— У зверя на голове дерево? — поразился Кирилл.

— Глупый, это рога!

— Зачем?

— Биться друг с другом за самок! Чтобы те могли выбрать лучшего! — задрав нос заявила девчонка.

— Ему надо было всю жизнь таскать дерево на башке, цепляясь за ветки? Всего лишь для самок?.. Да он застрял бы в кустах, и его сожрал хищник! Не может быть, чтобы жил такой зверь! Это сказки!

— Они сбрасывали рога и отращивали опять!

— Чего только ты не придумаешь! Лучше признайся, что вновь наврала!

— Всё, успокойся! Тема закрыта! — Эйприл, засопев, бросила стилограф на землю. В траве что-то блеснуло.

— Смотри! — Кир поднял изумрудный обломок. — Похоже на твой кристалл, только меньше.

Он снял с шеи амулет и поднёс к нему найденный кусочек.

«Похож!»

Блеснуло. Кир зажмурил глаза…

А когда их открыл, вместо двух кристаллов в руках был один. Теперь, когда найденная часть встала на место, камень напоминал букву «Г».

— В этом месте звенел смех маленькой девочки! — вдруг заявила Эйприл.

Кирилл растерялся.

— Девочки? Какой ещё девочки? Что ты несёшь?

Эйприл напустила таинственности на личико…

Откуда ей знать?! Частенько она, как марионетка, повторяла фразы за Маяком. При этом, была уверена: со временем понимание придёт. А глупенькому Кириллу просто сказала:

— Ты должен сам разобраться!

И он, конечно, поверил.

— А где рисовать научилась? — в его голосе слышалось неподдельное восхищение.

— Раньше не пробовала. Кажется, вышло неплохо.

Кир лишь головой покачал… Кому-то приходится упражняться годами, другим всё даётся с рождения — даже, если они никогда не рождались.

— Спасибо, пока! — Эйприл не смогла удержаться.

Кир вздрогнул, услышав знакомую фразу.

— Ты это куда?

— У девчонок бывают секреты! Время от времени, им требуется оставаться одним.

Кир опустился в траву и уставился на рисунок оленя.

«Хорошо, что она ушла! Лучше рехнуться от одиночества, чем от компании Эйприл! Хотя… — тут его осенило. — С чего бы сидеть одному? Ведь, судя по всему, Станция исполняет любые желания! Для меня она построила Логово, а когда я решил забраться на „парус“ — подсунула подвесную систему. Причём так, чтобы всё выглядело максимально естественно… Мне всюду чудилась эта девчонка, и Станция воплотила видения. Ошибка случилась из-за того, что желания были неосознаваемые… Теперь выйдет всё по-другому! Мечтать следует правильно: сознательно и предельно ответственно!»

Кир встал и отправился к Излучателю.

Как только Эйприл залезла на куб, её посетила противная мысль:

«Ведь я — порождение Станции. С чего бы ей мне угождать?»

Она присела на край, свесив ноги.

«И нужен ли этот красавчик? С какой это радости, он станет мне подчинятся? Нет, он не будет, как Кир, часами слушать мою болтовню. Начнёт распускать руки, а на планете нет взрослых! Да и Кириллу не поздоровится!»

В раздумьях Эйприл болтала ногами.

«Может создать девчонку из сна? Здорово будет обзавестись подружкой! А уж как обзавидуется Кирилл!»

Подошвы кроссовок стучали по кубу.

«Но заинтересую ли я такую девчонку? Или она вмиг подчинит пацана?.. Ну нет! Кир вовсе не для неё!»

Эйприл снова закинула ноги на куб. Она приняла решение.

«Пусть красавчики и красотки остаются в мечтах! Там им самое место… И всё же, нужно попробовать что-нибудь пожелать».

Нога в белом кроссовке елозила по Излучателю.

«Ховерборд! Конечно! Рассекать меж антенн на доске, пролетать под арками — вот будет здорово! А как обалдеет Кирилл, если вылететь на него!»

Порывшись в памяти Маяка и определившись с моделью, Эйприл изо всех сил начала представлять ховерборд — в самых мельчайших подробностях. Она даже придумала выбоинку в форме сердечка на одном из захватов. Вообразила, в каком именно месте под Излучателем он лежит — рядом с кустиком травки, пробившейся сквозь бетон.

Когда всё было готово, и ховерборд можно было схватить — лишь вытяни руку, она встала на четвереньки и посмотрела вниз.

Только зелёная травка. Ни доски, ни выбоинки в форме сердечка.

Разозлённая донельзя, Эйприл вскочила, топнула ногой по непокорному Излучателю и замахала руками.

— Красавчик! Девчонка из сна! Нет! Ховерборд! Здоровенная кошка и летающий чёрный дракон!

Кир, стоя за башней накачки, удивлённо наблюдал за скачущей и орущей девчонкой.

«Ну и дела! Моя спасительница от безумия рехнулась пораньше меня!»

Спрыгнув на землю, Эйприл пнула Излучатель, ещё разок заорала — теперь, из-за разбитой ноги, и, прихрамывая, удалилась.