Тупой Электронщик! Гений, отобранный из миллионов желающих. Надежда человечества! Смешно…
Но ведь раньше, глупости за собой я не замечал. Всё-таки, у меня повредился мозг? Может, я вообще не на ЗКП, и даже не просыпался? Лежу сейчас в «логове», рядом с мёртвой девчонкой, присыпанный пеплом.
От страшной идеи пробирает мороз.
Нет! Буду исходить из того, что видят глаза. В конце концов, что ещё остаётся?
Вот и медблок. Мы заходим вовнутрь.
Аппараты на месте: и сканер, и киберхирург. Вот только… Они не подключены. Даже не распакованы до конца.
Вот тебе и военный порядок!
На Облако я не могу даже смотреть.
— Кирилл, я хочу пить.
Посмотреть ей в глаза придётся. И всё объяснить. Я мужчина.
Я мужчина, но я отчаянно трушу. Значит, нужно решаться сейчас. Иначе, потом не смогу.
Беру девчонку за плечи и смотрю ей прямо в глаза.
— Облако! Не бойся. Не думай, что всё потеряно… Мы шли не сюда. Просто, хотелось тебя подлатать. Нейросканер точно работает. Отец говорил.
— Кирилл, я хочу пить.
— Хорошо, пойдём.
— Куда? Вот же вода!
Блин, точно! Целый кулер чистейшей воды. Нет только стакана.
Руки трясутся от нетерпения, когда я вытаскиваю из шкафчика две пластиковые миски. На пол сыплется посуда, шприцы и пузырьки с препаратами.
Подставляю миску под блестящую трубочку.
До чего медленно вытекает вода!
Наполнив миску до половины, протягиваю девчонке. Она жадно приникает к воде. Пока она пьёт, я наполняю вторую.
Вода! Это, вне всяких сомнений — лучшее, что есть на Земле! Я тону в прохладном, растворяющем боль, океане блаженства. Разве может что-то сравниться с водой? Алкоголь, видеоигры и секс? Любые, самые изощрённые наслаждения меркнут в сравнении с этим безвкусным, бесцветным восторгом! Ведь наслаждаюсь не я, наслаждается каждая клеточка выжженного радиацией организма!
Сто триллионов экстазов!
— Ты сказал: «нейросканер»? — голос Облака возвращает в реальность. — Что ты имеешь ввиду?
— Давай, для начала, его найдём. Там, я всё объясню. Только сначала, нальём Котёнку воды.
И опять бесконечные белые коридоры…
На ложемент нейросканера падает золотисто-фиолетовый свет. Я копаюсь с настройками.
— Ты рехнулся! Я тебе доверяла! Ты такой же, как он! — она смотрит не на меня, а на бассейн с бирюзовым охлаждающим гелем, из которого торчат ряды металлических рёбер — как рифы над зеркалом океана. Рифы, о которые разбиваются белоснежные каравеллы наивных фантазий. — По-твоему, мы должны жить… ТАМ?!
— Облако, пойми… Другого выхода нет.
— Ты говорил, нас тут вылечат!
— Я тебе врал. Я постоянно вру.
— Стать частью нейросети! Это ведь навсегда! Что мы будем ТАМ делать?
— Честно? Не имею понятия. Но ведь, когда ты появилась на свет, ты этого тоже не знала. Верно? Но со временем, нашла для чего жить. Вот и мы, что-то придумаем! Найдём какие-то цели… Времени будет достаточно, заряда в реакторе хватит на тысячи лет. А как резерв, есть геотермальная станция. Это «Aeon -40», самый совершенный кластер из суперкомпьютеров! Он может моделировать всё! Для того и создан.
— По-твоему, я должна стать моделью, в модели Вселенной? Какие цели можно найти в нереальном мире?
— А наш? Настолько уж он реален? Что бы ты в нём ни сделала, всё будет разрушено, стёрто! Вся наша жизнь — не более, чем игра! — я пытаюсь взять её руку, но Облако вырывается. — Знаешь, отец отобрал у меня этот мир, но подарил другой. И может, в нём будет лучше — ведь там не будет его. Зато, будешь ты и свобода!
— Свобода? Как ты её себе представляешь? Ты сдохнешь от скуки, став всевластным божком!
— Не божком, самим миром! Если станет тоскливо, создам границы. Уменьшу собственную свободу. К тому же, там будешь ты! Две личности, две воли, сдерживающие друг друга!
— Нет! Я ухожу! Дай мне «глаз»! — она поднимает с пола Котёнка. По щекам текут слёзы.
— Облако, ну куда ты пойдёшь? — я разговариваю с ней, точно с ребёнком. — Пойми, наконец — дело не в облучении! И даже не в том, что из тебя хлыщет кровь! На Земле больше нечего делать! На дурацкой военной базе — тем более!
Облако садится в кровавую лужу и говорит еле слышно:
— Хорошо… Кирилл, я хочу пить. Принесёшь воды?
— Облако? Что это значит: «ты такой же, как он»?
Девочка опускает глаза.
— Твой дядя, он сделал это со мной. Под осенними клёнами — я всё ещё слышу запах гнилья и земли… Сказал, у меня сексуальные гольфы.
Ноги становятся ватными, и, забыв обо всём, я опускаюсь на пол.
— Но почему, ты никому не сказала?
— Кирилл… Если бы люди узнали, что школьницу, прилетевшую с миссией мира, изнасиловал вражеский офицер — началась бы война.
— Она и так началась…
— Но я подарила миру полгода.
Я могу лишь молчать, пытаясь не разрыдаться. Облако вкладывает что-то мне в руку.
Брелок-одуванчик. Не хватает кусочка.
— Он меня спас, помог не сойти с ума. Часть, осталась под клёнами — я слишком сильно его сжимала.
С какой же силой надо давить, чтобы треснул металл?
— И ещё… У меня был ребёнок.
За водой я бегу. Не в медблок: по дороге в вычислительный центр, я заметил недалеко в коридоре кулер. Туда — спотыкаясь и падая, обратно — чуть более осторожно, чтобы не разбить сорванный с кулера пластиковый бутыль.
Облако жадно глотает воду, будто в медблоке и не пила. Потом, отдаёт мне Котёнка.
— Кирилл… А Котёнок? Как же он? Нейросканер ведь, для людей!
— Нет, он для всех, не волнуйся, — я вру ей прямо в глаза.
Ложемент нейросканера сделан крестом. Она раскидывает руки в стороны, и я пристёгиваю ремешками запястья.
Она — как Посланник, а я — как Предатель…
Нет! Думать так — святотатство!
Я падаю перед сканером на колени и осеняю себя троекратным знамением.
Не думать! Не думать, не думать…
Как это сложно! Посланник сказал: «Мысль определяет поступок, поступок определяет тебя!» Но как контролировать мысли? Вот если бы в голову ставили чип, запрещающий неправильно думать… Какое было бы счастье!
Я запускаю программу.
Девчонка морщится, когда манипулятор с иглой входит в руку.
— Облако!
— Что?
— До встречи!
Её губы успевают шепнуть:
— До… — и она засыпает.
«До завершения сканирования шесть часов».
Таймер начинает обратный отсчёт.
Шесть часов? Ого! А мне чем заняться?
Для начала, позаботиться о Котёнке!
На складе я легко нахожу сухпайки. От вида еды начинает тошнить.
Конечно, можно использовать их, но у меня есть теория: если достаточно долго бродить среди стеллажей, можно найти всё, что угодно.
Я делаю именно так, и, в конце концов, замечаю сухой корм для собак. Вскрываю мешки и высыпаю на пол. Потом, отправляюсь в столовую, ставлю в раковину тарелку и программирую кухонную автоматику на выдачу в мойку ежедневных порций воды.
Котёнок опять потерялся. Размышлять, выживет он после облучения или умрёт, не хочу. Я сделал для него всё, что мог.
Спешить уже некуда… Я иду медленно, оглядывая всё вокруг. До уха доносится странный звук — нечто среднее между шорохом листьев и журчанием воды.
Подхожу к одной из массивных дверей с круглым окошком и приникаю к стеклу.
