Когда ловлю я, садом окружен

Все те шумы, что порождает он

Мне справедливым кажется, что слов

Нет у пернатых или у кустов.

Вот безымянный воробей пропел

Псалом свой воробьиный, как умел,

И ждут цветы, когда из отдаленья

К ним кто-нибудь слетит для опыленья.

Никто из них о лжи не помышляет,

Не ведает никто, что умирает,

И ни один, звук рифмы полюбя,

Груз времени не взвалит на себя.

Пуст речь оставят лучшим, одиноким,

Кто писем ждет, или считает сроки.

Мы тоже, плача и смеясь, шумим;

Слова — для тех, кто знает цену им.

Четкий и безмолвный,

Весь в осеннем свете,

Лег воскресным утром

Город визави.

У окна стою я,

Бизнес на рассвете

Наблюдая с точки

Зрения любви.

Все мы, полагаю,

В ожиданье встречи

С чем-нибудь желанным,

Вроде rendez-vous,

Предаемся мыслям

Путаным и странным:

На свиданье с чувством

Разум не зову.

Как любви ни мило

На своем Предмете

Полностью замкнуться,

Слаб ее охват.

Как заметил Гёте,

Полчаса от силы

Даже самый дивный

Радует закат.

Малиновский, Риверс,

Бенедикт и братия

Пояснят, насколько

Век идей хитер:

При матриархатах

Убивают братьев

Матерей, и любят

Вместо жен сестер.

Кто при беглом взгляде

На людские лица

(Каждый — уникален)

Смеет предсказать,

Кто к чему конкретно

Должен пристраститься:

Только страсти могут

Тут повелевать.

Каково влиянье

Всяческих профессий

На мировоззрение

И судьбу сердец?

Под сукно положит

Клерк свое творение?

Видит ли торговец

В конуре — дворец?

Если вдруг чиновник

Влюбится публично,

Включит ли он это

В годовой отчет?

Будут их объятья

Среднестатистичны?

Попадут расходы

В план на этот год?

Странно превращенье

Чувств: простосердечный

И живой, как роза,

Стих в короткий срок

Съедет в интеллекту —

Альнейшее нечто,

Как трактат Спинозы;

Как — нам невдомек.

Всё же понемногу,

Узнавая то, что

Нашим знаньем в общем

Можно пренебречь,

Станем относиться

Сдержаннее к догмам;

Ведь любовь есть очень

Непростая вещь.

Нужен ей Предмет, но

Так он произволен,

Подойдет любой из

Тех, что есть вокруг.

В детстве я был помпой

Водяною болен,

Звал ее прекрасной,

Как тебя, мой друг.

У любви нет званья.

Вся она есть только

Способ отношений

Меж существ любых,

Связанных заранее

Заданным условьем,

Неким sine qua non,

Нужным для двоих.

В ней мы открываем

Состоянье духа,

Что зовут «Спасенье»

Или «Звездный час»,

Страсть к луне была бы

Прихотью и дурью,

Можем мы любить лишь

То, что есть у нас.

Я когда-то думал,

Что любовь связует

Противоположных;

В этом правды нет.

Юноша боится,

Что любви не стоит;

Милый друг, в тебе я

Отыскал ответ!

Если ж двое вместе —

То конец писанью

Мыслей и Раздумий;

Точно мертвецов,

Делает в постели

Умников и дурней,

Критиков, поэтов

Равными любовь.

Он славит Бога,

Что был рожден и взращен

Британским Снобом.

Детство, полное

Любви и лакомств, —

Как любить перемены?

Его одежда

Выдает крик ребенка:

Оденьте меня!

Часто топал ногами,

Случалось, рыдал,

Но не знал скуки.

Был тщеславен? Да нет,

Разве что насчет стихов

Да своих друзей.

Он любит дарить,

Но забывает с трудом

Цену подарков.

Завидует тем, кто мог,

Читая газеты,

Складывать их.

У перекрестков

Ждет, что для него дадут

Зеленый сигнал.

Без своих часов

Забывал бы ощущать

Жажду или желание.

Его ангел-хранитель

Всегда говорил

Что и Кого прочитать.

Зная, что ему везло,

Он удивлен, что так

Мало самоубийц.

Он не видел Бога,

Но верит, что раза два

Слышал Его.