ШЛОМО ИБН-ГВИРОЛЬ (1021/22 — после 1045) НАПИСАЛА ОСЕНЬ Осень песнь написала чернилами капель и ливней И рукой облаков, и перо — грозовые огни в ней, И багряного сада листва — этой песни слова. И во сне не приснится нам песня прекрасней и дивней. Ибо в час, когда к небу взлелеяла зависть земля, Ткань из листьев сплела, что под стать ткани звезд переливной. ***
Ты, словно пальма, стройна, Прелестью — солнце, луна. Думал я — добрая ты, Словно Навала жена, Ты же — как Иезавель, Жестокосердна, хладна. Блеск твой мне душу пронзил, Гибнет от страсти она. Не откажи: коль умру — Ты виновата одна. *** Мой голос прерывается от боли, И не веселье — стон в моем глаголе. Увижу радость — о своей заплачу, Подобной цвету сорванному, доле. «Мой друг, ужель в шестнадцать лет пристало Скорбеть о дне своей кончины, коли Ты мог бы к юным радостям стремиться, К ланитам, алым, как лилеи в поле?» Измлада меня сердце осудило, Моя душа его покорна воле. Оно избрало знания и мудрость, А душу стрелы гнева искололи. «Что гневаться? Верь, от любой болезни Есть снадобье. Терпи в своей юдоли. И что рыдать о бедах? Неужели Их от слезы твоей не будет боле?» А сколько ждать? Вот день за днем проходит. Мне уповать и мучиться доколе? Пока придет бальзам Гильада — сгинет Душа страдальца бедного в Шеоле. МОШЕ БЕН-ЭЗРА (1055 — 1140?) ЦВЕТНОЙ НАРЯД (ЛИЛИЯ) В цветной наряд, узором трав расшитый весь, облекся сад, Надев хитон зеленых крон, деревьев строй пленяет взгляд. И из земли цвета взошли, и всяк, весну встречая, рад. — Но всех затмил лилейный цвет, как царь, чей ввысь венец подъят. Покинув плен, он вышел прочь, а вкруг него — листвы отряд. И кто не пьет пред ним вино, тот грех вершит, тот виноват. ЗАГАДКА Как дева, что любовию больна, Она всю ночь проплачет напролет. Развеселит сидящих за столом, А плоть ее, увы, огонь пожрет. А станет умирать — ей отсекут Главу, и вмиг вернется к ней живот. ИЕГУДА ГАЛЕВИ (до 1075 — после 1141) *** Потоп ли мир сгубил в волнах потока, И суши нет, куда ни глянет око, И люди, и животные, и птицы Прешли, погибли, мучаясь жестоко? Мне горная гряда была б отрадой, Пустыня — благостыней без порока. Но только небеса вокруг и воды, И в них ковчег стремится одиноко, И лишь левиафаны пучат бездну, И на море — седые оболока. И стены волн скрывают судно, словно Похищено оно рукою рока. Бушует море — я ликую, ибо К святыне Бога я стремлюсь далеко. ИММАНУЭЛЬ РИМСКИЙ (МАНОЭЛЛО ДЖУДЕО) (1261? - 1552?) ДУХ ОБРАЗОВ Дух образов! Когда ты начертил Дочь Гершома — позору несказанну Весь мир подверг; собрав изъян к изъяну, Ты в ней свой сон ужасный воплотил. Уродство всё в нее одну вместил. Сову ль хотел создать иль обезьяну? Что видел ты во сне? Быть может, спьяну Ты этот стыд и срам наворотил? О херувим, быть может, в ночь зачатья Стило твое похитил некий враг И ты творил дочь Гершома лопатой? А может, это было звезд проклятье, И стали рядом Скорпион и Рак В хвосте Змеи, в зенит тогда подъятой? КАК МНЕ СДЕРЖАТЬСЯ? Как мне сдержаться? Горесть велика, Отрады сердцу нет, одна отрава. О, если б я была во тьме дубравы, В стенанье б излилась моя тоска. Ведь мой супруг — иссохшая река, Я жажду — он не боевого нрава. Ложусь я слева — он ложится справа И обо мне не вспомнил он пока. Будь проклят наш союз. А я — телица, Что знает страсть и любит молотьбу, И к сладости как парусник стремится. Евфрату не залить мою алчбу. Как вспомню, что я замужем, — зеницы Сомкнуть не в силах и кляну судьбу. ЛАНЬ ПРОКЛЯЛА НАНЕСШЕГО УКУС Лань прокляла нанесшего укус Щеке ее, зудевшей нестерпимо, И я сказал: «О дщерь Ерусалима! Кто причинил тебе такой конфуз?» Лань, подскочив, ответила: «Клянусь Всевышним, Коим твердь небес хранима, Что муха нильская летела мимо, И укусил меня проклятый гнус». И я ей верил до тех пор, покуда Следы зубов видны не стали мне. И я сказал: «Так вот причина зуда!» И от любви избавился вполне. Ты неверна — и я неверным буду. Мятежна ты — катись-ка к Сатане! |
