Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

РАХЕЛЬ (1890–1931)

Ты так, как и встарь, до конца — предо мной:
далекий и близкий, чужой и родной.
Ты — рана на сердце, и кровь, как в огне,
алеет, сверкает, поет в вышине.
Послушай, как голос кричит в никуда:
тебе, для тебя, о тебе — навсегда…

ЙОНАТАН ГЕФЕН (р. 1947)

АМЕРИКАНСКИЙ ТУРИСТ В РИМЕ

Я его встретил около Пьяццы,
он щелкал Италию на фотопленку.
Он помнил, что надо в ней что-то увидеть
и умереть; но забыл, что точно,
вот он и шлялся повсюду, как Каин,
в широкополой техасской шляпе
вместо каиновой печати.
Кстати, потом нашли его мертвым,
через два года, в лесах Вьетнама:
ах да! Неаполь!

Анна Блейз{3}

УИЛЬЯМ БАТЛЕР ЙЕЙТС (1865–1939)

СКРИПАЧ ИЗ ДУНЕЯ

Как играю на скрипке в Дунее —
Ходит пляс морскою волной.
А двоюродный брат мой — священник,
И священник — мой брат родной.
Пусть читают святые книги —
Я и в этом не уступил:
Всё читаю я книгу песен,
Что на ярмарке в Слайго купил.
Как помрем и пойдем на небо
И придем к Петру у ворот,
Всех троих он улыбкой встретит,
Но меня пропустит вперед.
Потому что праведный — весел,
Коль родился не в горький час,
А веселым по нраву скрипка,
А веселым по нраву пляс.
И завидев меня, столпится
Райский люд, закричит: «Вот те на!
Да ведь это скрипач из Дунея!»
И запляшет, как в море волна.

НЕИЗБЫВНЫЙ ЗОВ

Умолкни, неизбывный сладкий Зов!
Ступай к небесным стражам-овчарам —
Пускай кочуют до конца веков
Тебе вослед сияньями во тьме.
Иль не слыхал ты, что душа стара,
Что ты — в прибое, в шелесте дубов,
И в крике птиц, и в ветре на холме?
Умолкни, неизбывный сладкий Зов.

ОН СЛЫШИТ КРИК ОСОКИ

Брожу одиноко
У кромки озерных вод,
Где ветер кричит в осоке:
«Пока небосвод
С оси не сойдет, и не рухнет полюс,
И руки не ввергнут в бездну
Стяги Запада и Востока,
И свет не распустит пояс, —
Не лежать тебе с милою вместе,
Обнявшись во сне глубоком».

ОН СКОРБИТ О ПЕРЕМЕНЕ, ПРОИЗОШЕДШЕЙ С НИМ И ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННОЙ, И МЕЧТАЕТ О КОНЦЕ СВЕТА

Или не слышишь зов мой, белая лань без рогов?
Я стал красноухим псом, искусным в твоих следах.
Прошел я Тропу Камней и гибельный Лес Шипов,
Ибо кто-то вложил в мои ноги надежду и страх,
Ненависть и желанье гнать тебя день и ночь.
С ореховым посохом он встретил меня в лесах,
Только взглянул без слова — и я уже мчался прочь,
И голос мой с той поры сделался лаем пса,
И мимо меня летят Время, Рожденье, Рост.
Когда же Вепрь без щетины придет с Заката, клыком
Выкорчует огни солнца, луны и звезд
И, с ворчаньем улегшись во тьме, устроится на покой.

ОН ВСПОМИНАЕТ О СВОЕМ ВЕЛИЧИИ ТЕХ ВРЕМЕН, КОГДА ОН ПРЕБЫВАЛ СРЕДИ СОЗВЕЗДИЙ НЕБА

Отведал я эля из Края Вечно Живых
И стал безутешен — мне ведомо всё отныне:
Орешником был я, когда средь моей листвы
Изогнутый Плуг и Кормчей звезды твердыню
В небесную высь вознесли в незапамятный год;
Я был тростником — стлался коням под копыта;
Я стал человеком — ветру заклятым врагом,
Ведающим одно: не будет вовек избыта
На груди у любимой его вековая боль,
Губами к ее губам до смерти ему не прижаться.
О звери лесные, о птицы небес, доколь
Любовными вашими криками мне терзаться?

РОЗА МИРА

О, кто сказал, что красота минует, словно сон?
Тоскуют алые уста, надменны и скорбны,
О том, что мир не посетят чарующие сны
С тех пор, как траурным костром взметнулся Илион
И пали Уснеха сыны.
И мы в тревогах и трудах рассеемся, как дым,
Но среди обликов людских, струящихся с земли,
Под бренной пеною небес, где звезды отцвели,
Меж вереницы бледных волн под ветром ледяным
Пребудет одинокий лик.
Склонитесь, ангелы, пред ней в заоблачном дому!
До вас и прежде, чем в тиши раздался первый вздох,
Над бездной водною витал усталый добрый Бог:
Он расстелил зеленый мир по слову Своему
Ковром для этих легких ног.

УВЯДАНИЕ ВЕТВЕЙ

Шепталась с птицами луна, и я воскликнул: "Пусть
Не молкнут крики кулика и ржанки горький стон, —
Но где же нега слов твоих, и радость их, и грусть?
Смотри: дорогам нет конца, и нет душе приюта».
Медово-бледная луна легла на сонный склон,
И я на Эхтге задремал, в ручьевой стороне.
Не ветер ветви иссушил, не зимний холод лютый —
Иссохли ветви, услыхав, что видел я во сне.
Я знаю тропы, где идут колдуньи в час ночной,
В венцах жемчужных поднявшись из мглы озерных вод,
С куделью и веретеном, с улыбкой потайной;
Я знаю, где луна плывет, где, пеною обуты,
Танцоры племени Дану сплетают хоровод
На луговинах островных при стынущей луне.
Не ветер ветви иссушил, не зимний холод лютый —
Иссохли ветви, услыхав, что видел я во сне.
Я знаю сонную страну, где лебеди кружат,
Цепочкой скованы златой, и на лету поют,
Где королева и король в блаженстве без отрад
Блуждают молча: взор и слух навек у них замкнуты
Премудростью, что в сердце им лебяжьи песни льют, —
То знаю я да племя птиц в ручьевой стороне.
Не ветер ветви иссушил, не зимний холод лютый —
Иссохли ветви, услыхав, что видел я во сне.
5
{"b":"570757","o":1}