838. Авва Павел под руководством аввы Антония прошел школу беспрекословного послушания и достиг духовного совершенства
См. также: Совершенство
Однажды посетили авву Антония братия, великие и совершенные мужи. Случилось прийти вместе с ними и Павлу. Зашла беседа о предметах глубоких и таинственных. Много говорили о пророках и Спасителе нашем. Павел в простоте сердца спросил: "Кто жил на земле прежде, Христос или пророки?" Блаженный Антоний, смутившись немного от детской простоты такого вопроса, с ласковым движением, привычным при обращении с простецами, приказал ему молчать и идти домой. Тот, исполняя все слова Антония, как заповеди Божии, возвратился к себе в келию и совсем перестал говорить, как бы получив на то повеление. Узнал об этом Антоний и недоумевал, почему ему вздумалось хранить молчание, когда он ему того не заповедал. Повелев ему говорить, спросил: "Скажи мне, почему ты хранишь молчание?" — "Ты, отче, — отвечал Павел, — сказал мне, чтобы я шел домой и молчал." Антоний был изумлен. Попросту сказанное слово было так свято соблюдено. "Ну, — воскликнул он, — всех нас пристыдил. Мы не слушаем того, что нам говорят с Неба, а он исполняет всякое слово, случайно сорвавшееся с языка." Желая научить его полному послушанию, святой Антоний обыкновенно запрещал ему спрашивать о цели и причине того, чем испытывалось его послушание. Однажды он приказал ему в течение всего дня черпать воду из колодца и выливать на землю. В другой раз — расплетать и снова сплетать корзины или распарывать одежду и снова шить и снова распарывать и многое другое в таком же роде. И научился Павел беспрекословно исполнять все, что бы ему ни приказывали, хотя бы то и противоречило смыслу. Таким образом Павел достиг высоты духовного совершенства. (Руфин. Жизнь пустынных отцов. С. 110).
839. О великом послушании аввы Афре и его учителя аввы Ора
См. также: Смирение
Авва Паисий рассказывал: "Авва Ор и авва Афре жили в большом согласии до самой смерти. Авва Афре имел великое послушание, авва Ор — великое смирение. Провел я у них несколько дней, наблюдая за ними, и увидел весьма чудное дело, которое сделал авва Афре. Кто-то принес им небольшую рыбу. Авве Афре хотелось приготовить ее для старца. Он резал ножом рыбу, как вдруг позвал его к себе авва Ор. Афре оставил нож в рыбе и не стал дорезывать до конца. Я подивился его великому послушанию, почему он не сказал: "Подожди немного, пока разрежу рыбу." Я спросил его: "Авва Афре! Откуда ты приобрел такое послушание?" — "Это не мое, — отвечал он, — а старцево." Потом он повел меня и сказал: "Пойди посмотри, каково его смирение." Он сварил немного рыбы и, нарочно испортив варево, подал его старцу. Старец ел, не говоря ни слова. Авва Афре спросил его: "Хорошо ли, старец?" — "Весьма хорошо," — отвечал авва Ор. Потом авва Афре принес ему немного рыбы, очень хорошо приготовленной, и спросил: "Испортил я, старец?" — "Да, — отвечал он, — немного испортил." Тогда сказал мне авва Афре: "Видишь ли каково послушание старца?" После того я ушел от них и по силам старался впредь исполнять то, что видел у них." (Достопамятные сказания. С. 229).
840. Соблюдая заповедь старца, инок пять лет молчал; когда же возникла нужда переправиться через реку, приплыл крокодил и перенес его
См. также: Молитва; Терпение.
Один из жителей Антиохии пришел к некоему затворнику и умолял принять его, сделать иноком. Затворник отвечал: "Если хочешь, чтобы я принял тебя, пойди сначала продай имение, раздай нищим и тогда уже приходи сюда." Проситель исполнил предложение и возвратился к затворнику. Тогда затворник дал ему новую заповедь — пребывать в молчании. Он и это обещал исполнить и, действительно, не говорил пять лет. Дивиться начал старец терпению и послушанию инока и вздумал испытать его. "Нет, — сказал, — мне в тебе нужды, и потому ступай от меня в монастырь в Египет." А между тем думал, начнет он говорить или нет. Инок пошел и по-прежнему не сказал ни слова. Удивляться, наконец, начал и игумен, принявший его, и, желая испытать, нарушит ли он свое молчание, поручил ему отправиться с известным делом в один из монастырей, находившийся за рекой. И тоже думал, вероятно, скажет: "Не могу перейти реку." Опять ни слова не сказал инок и отправился в путь. Подойдя к реке и видя, что нет возможности перейти ее, он молча молитвенно преклонил колени и, о чудо! К нему подплыл крокодил и перенес на другую сторону. Исполнив поручение игумена, он снова подошел к реке, и также крокодил переправил его обратно. Соблюдая заповедь, инок все пребывал в молчании. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 138).
841. Преподобный Антоний Новый, прожив много лет в безмолвии, ушел в Вифанию в обитель, и там под руководством игумена прошел суровую школу послушания; принеся своим послушанием назидание братиям обители, преподобный почил в мире
Преподобный отец наш Антоний Новый, сын славных и богатых родителей, оставив богатство и славу и возлюбив иноческое житие, поселился на некой горе. Там провел он много лет в безмолвии, удручая себя многими трудами и подвигами. После этого довелось ему однажды читать Лествицу Божественных добродетелей. В конце статьи о послушании он нашел следующие слова: "Если жительствующий в безмолвии познает свою немощь и, оставив безмолвие, предаст себя в обучение послушанию, то он, будучи слеп, без труда прозревает о Христе." Непрестанно обдумывая эти слова, Антоний говорил сам себе: "После стольких трудов и подвигов иноческих я — еще слеп! Надо же когда-нибудь и прозреть." Оставив свою келию и пустынное житие, он вознамерился поступить, как в училище, в общежительный монастырь. Для этого он пришел в Вифанию, в некий монастырь, расположенный в горах, очень славившийся жительством его иноков. Здесь он под руководством опытного настоятеля проходил с полным самоотречением многие послушания. Игумен, удостоверившись в терпении Антония, увидев, что он достаточно подвергся опытам и обучению страдальческому послушанию, что он положил в своем помысле претерпеть всякое искушение и злострадание, призвал его к себе и наедине сказал ему: "Отец! Бог да подаст тебе мзду за душевную пользу, принесенную братству твоим пришествием к нам и жительством твоим по Боге. Братия мои никогда не получали такого назидания, какое получили твоим богоподражательным послушанием." Сказав это, игумен выдал ему одежду, обувь и прочее необходимое наравне с братией. И с тех пор, когда замечал, что Антоний нуждается в чем-либо, сам тайно приносил нужное к нему в келию. Антоний, приходя к себе, неожиданно находил у себя вещь, в которой нуждался. Пожив богоугодно, он скончался о Господе и приял венец послушания. (Еп. Игнатий. Отечник. С.73).
842. Святой преподобномученик Тимофей убежал от своих детей, ибо не имел благословения игумена встречаться с ними
Отправляясь из киновии к Пропонтиду для свидания с духовником, преподобномученик Тимофей сказал игумену о желании повидать своих детей и просил на то у него благословения, ибо селение, где они жили, лежало на его пути. Игумен отвечал: "Сначала пойди, чадо, к своему наставнику и спроси его об этом и, если он позволит, сходи." Глубоко сложило в своем сердце это благословенное чадо послушания заповедь своего духовного отца и путеводителя к Небу. Когда он приближался к селению, где находились его дети, сердце его разгорелось такой любовью к ним, что из глаз потекли слезы. Но он не дерзнул не только войти в то селение, но боялся даже и посмотреть в ту сторону, опасаясь погрешить против долга послушания. Между тем за селением он встретился с одним своим старым знакомым, шедшим в то селение. Тот, узнав своего приятеля, просил его зайти к нему в дом. Верный послушник отвечал своему приятелю, что теперь не имеет времени, но на обратном пути непременно побывает у него. Появившись в селении, приятель Тимофея известил его детей, что отец проходил мимо их селения и что он теперь еще близко. Можно представить вспышку любви к родителю юных сердец, столь долго разлученных с ним. Любящие дети не побежали, а полетели вслед за отцом и, увидев его уходящим все дальше, усилили свой бег. Напряг свои силы и растроганный отец и бежал от них до тех пор, пока стал ими не видим. Сколько ни употребили они молений, воплей, сколько ни пролили слез, — все напрасно. Они не только не услышали голоса своего родителя, но даже не увидели его лица. Разумеется, было не каменное у него сердце. Он плакал много и горько, сердце его горело таким же жаром любви к своим детям, как и у них к нему, но он все-таки уходил от них со стесненным сердцем, желая быть точным в исполнении обязанности послушания. Вот как благословенный сын послушания хранил послушание. (Афонский патерик. Ч. 2. С. 415).
