— Последний?! — в моем возгласе было столько ужаса и боли, что взоры всех присутствующих здесь невольно обратились ко мне.

— Да виэль, для нас это огромная утрата…

Стараясь сдерживать себя, я откинула капюшон и увидела невысказанный вопрос на лице старейшины.

— Для меня это так же тяжелая утрата, почтенный вирт. Мир покинуло столь чистое существо, что кажется, что же ждет нас дальше…,- слезы катились по моему окаменевшему лицу, но я не чувствовала их.

Тяжелое молчание повисло над нами, подобно туману, окутавшему лес за стенами дома. Мои собеседники сидели, потупившись и думая о чем-то своем. Я же ни о чем не думала. Вдруг, на меня опустилась страшная усталость.

Скрипнула дверь и на пороге появилась Дарин с большим подносом, в центре которого красовался круглый душистый теплый хлеб, а по бокам стояли деревянные миски, источавшие аромат пряного супа и вареного мяса с приправами.

Завершив в молчании трапезу, мы с Ареном разошлись по боковым комнатам, а Кали вызвался спать на конюшне. Помещение, которое мне радушно предоставили, была еще меньше моей кельи в Орде. Когда за мной закрылась дверь, ее наполнила кромешная тьма — в ней не было окон. Кое-как на ощупь, натыкаясь в темноте на какие-то предметы, я добралась до ложа, но уснуть мне так и не удалось. Меня занимали мысли о Единороге. Еще долго я видела устремленный на меня его угасающий взгляд, покрытую свежей кровью шкуру. В голове вдруг возник образ Риваола и его слова о том, что он будет ждать меня около выхода… но когда я мчалась от преследователей сквозь сад Тайного Склепа, его не было со мной…Риваол?! Не может быть! Какой же это должен был быть чудовищный обман. Но мне нельзя так думать о нем, у меня нет доказательств. Или есть? "Это не должно случиться" — вдруг пронеслось в голове и показалось, что я вновь ощутила прикосновение его горячих рук к своей коже. Так вот зачем он тогда остановился! Иначе Единорог не признал бы меня и не дал войти. Мои неприятные мысли прервал еле слышимый разговор в соседней комнате. Слов мне не удавалось разобрать, пока я не начала вслушиваться. Несколько минут ничего нельзя было услышать, но затем каждое произнесенное слово, казалось, возникали в голове. Разговор проходил между Ареном Дархом и Канном, принявшим нас в своем доме.

— Мой друг Кан, мне не хотелось говорить об этом при виэль Катарине, теперь же я прошу тебя предоставить нам пристанище.

Раздался тяжелый вздох Кана, а затем грустный голос произнес:

— Арен, я знаю причину твоей просьбы, но… прости, мне под силу предоставить убежище лишь тебе. Твоя спутница… на ней чувствуется кровь последнего Единорога и ощущается сила, пока еще не подвластная ей полностью. Путь ее не ясен, а я не могу рисковать своей деревней, прости.

Наступила тишина, сердце замерло, боясь нарушить ее, в глазах же защипало. Вновь раздался тяжелый вздох:

— Кан я благодарен тебе за предложение, но не могу принять его. Не знаю почему — я должен ей помочь… должен.

— Раз так, то… ты обязан отправиться в обитель Дракона — может там она сможет осознать ту мощь, которая храниться в ней.

— Спасибо, я благодарен тебе за твое гостеприимство и за совет.

Голоса стали удаляться, затем раздался скрип открывающейся двери — они пропали совсем.

Вскоре сон оказался сильнее горестных мыслей, но странные видения иногда проскальзывали сквозь тьму, окутавшую сознание. Я проснулась от ощущения того, что за мной кто-то наблюдает. Открыв глаза, я поняла, что это так и есть. Арен Дарх с мрачным лицом сидел у кровати. Заметив мое пробуждение, он сразу перешел к делу:

— Виэль, я знаю, что ты что-то скрыла от нас вчера… Я останусь с тобой, но мы не можем подвергать опасности Кана и его семью, и поэтому, сегодня до полудня, мы должны покинуть этот дом.

Нам дали еще двух лошадей, вяленого мяса и лепешки. Кан и его дочь Дарин провожали нас за воротами деревни. Я стояла в своих черных штанах и плотной белой рубахе, которую Дарин великодушно подарила мне, заметив во что, превратилась моя (надо признаться, что она была мне мала и немного стесняла движения, но все же это лучше, чем совсем ничего). Я была закутанная так же в подаренный Каном короткий шерстяной плащ серого цвета. Теперь уже никто не мог бы назвать меня черным мастером. Лишь меч Посвященного мог выдать меня.

— Арен, друг мой, — обратился к Дарху старейшина Кан, — ваш путь может быть опасен: ты решил следовать той тропой, где недавно прошел отряд тангерийцов и мори. Ты можешь еще изменить свое решение.

Дарх улыбнулся, Кан видя это, ответил ему хитрой усмешкой:

— Но если нет, то будь осторожен.

Дарх обнял старика и вскочил в седло.

— Пусть дорога будет ваша легка — услышала я за спиной, голос Дарин.

Я вспомнила, как рада она была, когда мы прибыли, и с какой грустью и нежностью смотрела на Арена Дарха, когда он вскочил в седло.

Бросив взгляд на Кали, который понурив голову, стоял рядом, Кан произнес:

— Но перед отъездом Дарх…хмх…я хочу тебе сказать, что ты привел в нашу деревню представителя хитрого народа — керриш. Он пытался увести из наших конюшен одного из лучших скакунов. Между нашими народами был заключен договор о том, что если они будут пойманы при попытке кражи, то будут наказаны. Беда в том, что в этом договоре керриш упоминаются только в своем истинном обличье, а этот лисенок был пойман на месте преступления в обличье юноши человеческой расы, поэтому… вы можете забрать его с собой.

— А ты, — Кан обернулся к Кали, — если еще раз попадешься, твоя участь будет безрадостной. На твоем месте, я отправился бы в путь вместе с Ареном и виэль Катариной.

Теперь мы продолжали путь гораздо быстрее благодаря двум великолепным жеребцам, которые подарил Кан. Мне предлагали заменить лошадь, так как она устала, но я отказалась расставаться с ней, так отважно прыгнувшей с моста Академии, рискуя своей жизнью ради меня.

Когда мы остановились на ночлег, и Кали пошел собирать хворост, я подошла к Арену и села около него. Он по-отечески нежно улыбнулся мне, и вновь погрузился в свои мысли, теребя в руках хворостину. Мы просидели в тишине довольно много времени, пока, наконец, я решилась задать интересующий меня вопрос:

— Арен, можешь рассказать мне про Обитель Дракона?

Арен с грустью посмотрел на меня:

— Ты слышала, виэль.

— Да.

— Мне очень жаль, но ты…

Мой взгляд пал на ладони, усеянные переплетением знакомых с детства линий. Листва отбросила на них тень, и мне показалось, что они вновь в крови… Стиснув зубы, я сжала пальцы в кулак так сильно, что они побелели. Мой голос был едва слышен даже мне. Это был чей-то чужой голос и был он наполнен такой горечью, что все, казалось, замерло на миг в печальном ожидании:

— Не надо ничего объяснять. Я совершила грех, от которого мне не удаться избавиться никогда. Я не виню Кана, что он не захотел принять меня в свой дом.

Арен положил свою ладонь мне на плечо:

— О чем ты, Катарина?

— Нет… ни о чем, — я выдавила из себя улыбку, желая его успокоить.

— Расскажи…

Я горько рассмеялась, по щекам заструились горячие слезы, казалось обжигающие душу.

— Не могу… не хочу. — Голова против моей воли бессильно пала на грудь. — Прости, но не могу.

— Понимаю.

Глубокий вдох был попыткой прийти в себя. А небо между тем беспечно рассыпало звезды.

— Лучше расскажи мне про обитель Дракона. — Арен улыбнулся ребенку, еще жившему в моей душе и просившему сказку, как лекарство от душевных ран.

— Как хочешь… Этот рассказ начинается так: когда-то давным-давно, когда земля еще могла выносить тяжесть драконов, на свете существовало огромное количество представителей этой расы, да… Катарина — именно расы. Люди поклонялись им как божественным существам, за это они защищали их от различных стихийных бед, но их спокойствие не длилось вечно — вскоре в нашем мире появились новые боги, известные теперь всем. Столкнулись две силы, две равные силы. Небеса наполнились огнем, стонами и всполохами огненных змей. И дождь окропил землю — кровавый дождь.