— Прости, прости меня…

Сердце учащенно забилось, когда до меня донеслись едва слышимые вдалеке крики. Вскочив, я побежала, не разбирая дороги. Мои движения прервала внезапно возникшая стена, огораживающая сад Тайного Склепа от Академического. Луну закрыли темные, рваные тучи, предвещавшие грозу, как будто само небо гневалось на убийцу столь чистого существа. У меня не было времени, чтобы в образовавшейся темноте искать калитку, поэтому огненный кнут, заменив веревку, помог мне оказаться на обратной стороне преграды. Приземление оказалось не очень мягким. Поднявшись с земли, я направилась к конюшне, которая привлекла внимание в темноте своим светом. Ветки деревьев цеплялись за волосы, рубашку. Они царапали лицо, но у меня не хватало сил обращать на это внимания, во мне остались лишь желания быстрее добраться до конюшни и покинуть Академию. Вскоре одно из них исполнилось — невдалеке показалась дверь, ведущая в помещение для коней. Стон облегчения сорвался с моих губ, но расслабляться было раньше времени — я заметила вьюта, охраняющего вход. Он стоял, с сосредоточенным видом вглядываясь в темноту. Когда его взгляд метнулся в мою сторону, то я постаралась не производить лишних звуков, резких движений. Мысль пришла спонтанно — на заднем дворе они запасали сено. Метнувшись тенью вдоль плетеного забора, я подожгла один из стогов и вернулась на место. Началась паника, и вскоре вьют покинул свой пост, чем грех было не воспользоваться — в стойлах стояло более четырех дюжин отменных лошадей разных мастей с лоснящими шкурами. Но только один из них смотрел на меня по-особенному. Мне показалось, что это был именно тот, кто принес меня на своей спине в Орде. Рискуя быть замеченной, я пробралась к его стойлу, отвязав и накинув седло, вскочила на спину. Вовремя — потому что, крича и толкаясь в высокие деревянные двери конюшни, вбежали три вьюта. Конь вылетел на них стрелой, и они шарахнулись в разные стороны. Во весь опор, летя через двор, я молилась Арикону, чтобы погоня не настигла меня. На счастье мост был не до конца поднят. Конь остановился: под нами чернел ров, и дна его не было видно, но я знала, что, упав туда — уже не поднимусь вновь. Слева на стене что-то блеснуло — алтарь четырех ветров сиял в темноте, знак стихии воздуха. Как назло вспомнился Кетан, его красивое печальное лицо, нежные губы — конь развернулся, повинуясь приказу. У основания моста, взглянув напоследок на печальную луну, я вонзила пятки в бока животного. Он тоже решился на тот отчаянный поступок, от которого зависела наша жизнь. Лишь несколько мгновений полета, боль в сердце и глухой стук копыт о край рва — стены Академии, в которых провела, как мне казалось, пол своей жизни, быстро погружались в ночь.

Сзади послышался шум опускающегося моста и приглушенные крики. Оказавшись на краю озера, я попыталась вспомнить, где начинается подводный перешеек, ведущий на другой берег озера, но мне это не удалось. Тогда, я смело направила коня в воду — он сам, идя по кромке берега, выбрав место, пустился галопом.

Слабо освещенные прибрежные заросли оказались почти рядом. Вступить под их своды, было единственной возможностью скрыться от глаз преследователей. Послушная лошадь пошла тише, повинуясь легкому натяжению узды — по зарослям было сложно пробираться верхом и я выпрыгнула из седла и, выхватив меч, начала прорубать им дорогу средь колючих ветвей. Внезапно послышался всплеск воды и крики, затем к этим звукам прибавился звон стали. Похоже, что завязалась драка. Неужели кто-то решил задержать моих преследователей? Вскоре нашелся ответ: я вышла на узенькую тропу, и дорогу мне преградили два артейца. Скаля морды, казавшиеся еще более омерзительными в свете луны, они выхватили кривые клинки и стали медленно приближаться. Я же попятилась, готовясь отразить атаку, но тут их отвлек треск сучьев за спинами — на свет вышел путник в сером свободном балахоне. Капюшон был скинут, и коротко стриженная белая, как снег, голова и борода его светились в лунном сиянии, подобно знаку воздуха. Вооружен он был лишь посохом, которым владел мастерски, в чем мне пришлось убедиться через мгновение. Я даже не успела удивиться — со всех сторон из кустов, из-за деревьев стали выходить артейцы, поигрывая мечами. Их лица были искажены в злорадных улыбках. Преодолевая страх, я положила влажную ладонь на рукоять клинка и приготовилась к нападению. Старик, если конечно его можно было так назвать, оперся на посох и успокаивающе мне улыбнулся. Отпустив поводья лошади, я прыгнула, вкладывая в этот прыжок всю свою ловкость. Приземлившись, кувыркнулась, и, оказавшись рядом с мужчиной, повернулась к нему спиной, перехватывая покрепче меч. Путник тот час же повернулся ко мне спиной — таким образом, мы будем защищать друг друга, не давая возможности зайти с тыла. Лунный свет отразился от моего клинка, который засветился призрачным светом, в предвкушение драки. Это послужило знаком для атаки артейцев. Они стали сужать свой круг, заключая нас в "клещи". Я услышала, как мой недавний знакомый начал очень тихо произносить заклятье, но постепенно его голос стал набирать силу, пока, наконец, не достиг подобия громового раската. Некоторые из артейцев попадали наземь, зажимая уши. На их коже образовались волдыри, которые начали лопаться с хлюпающим звуком, забрызгивая всех остальных своей черноватой кровью. Рука вздрогнула, поэтому я чуть не выронила меч. Но, заставив себя успокоиться, перехватила его крепче и встала в стойку. Вновь послышались крики, но в этот раз причиной их был не мужчина, а мой конь, отбивавшийся от нападающих копытами, разбивая головы артейцев, как переспевшие ягоды. То, что он в безопасности вызвало легкую улыбку на губах, и в этот момент на меня напали. Довольно крупный артейец нанес удар сверху вниз. Отбив его, я сконцентрировало свое внимание на атакующем, и прошептала: "Зажгись" — в ту же минуту его тело охватило пламя, выжигающее плоть. Боль разозлила артейца, и гнев придал силы, но теперь он не защищался и не обдумывал стратегию своих ударов. Это было мне на руку. Сделав ложный выпад, я, развернувшись, нанесла косой удар. Его голова отскочила в сторону, с глухим звуком приземлившись на землю. Рядом с ним, упал его напарник, корчась от боли, стараясь, защитится от лиан, опутывающих его тело, впивавшихся в него. Это позволило мне, сделав шаг вперед, вонзить клинок в его живот, отчего глаза артейца округлились и постепенно остекленели. Оттолкнув его ногой, я приняла на меч еще одну атаку. В этот раз противник оказался мелок, но довольно быстр. Он начал с несколько атакующих серий, которые мне удачно удалось отбить. Он сделал выпад вперед, от которого я ушла, сделав шаг влево и вперед, в тоже время, нанося свой излюбленный удар сверху вниз. Меч вошел в него, не чувствуя на своем пути никакого сопротивления. Этот артейец был еще жив, когда, заглянув в его глаза, я направила поток своей энергии через связь, образовавшуюся между нами, в него — он закричал. Его крик пробрал меня до костей, так он был ужасен. Артейец упал на залитую кровью траву. Я не знала, как это у меня получилось… Оставив свои размышления на потом, обернулась к своему спутнику. Перед ним лежало намного больше убитых, и его серый балахон был покрыт чернеющими пятнами крови. Я заворожено наблюдала, как ловко он владеет своим посохом, разбивая головы артейцем набалдашником. Вскоре атаки прекратились. Меч показался настолько тяжелым, что я еле-еле держала его в руках. Недавний знакомый подозвал к себе мою лошадь, которая к моему удивлению откликнулась на его зов. Оставив артейцев корчиться по краям дороги, он вскочил на коня и, не дав опомниться, схватил поперек туловища, молча бросив перед собой в седло. Мы понеслись с бешеной скоростью прочь от озера. Я припала к горячей шее коня, чтобы не быть сметенной какой-нибудь низко нависающей ветвью, мысленно благодаря Арикона за то, что мой спутник не повез меня обратно в Академию. Мне удалось, наконец, лучше разглядеть своего спасителя — смуглый с глазами, цвет которых мне не удавалось разобрать. Он улыбнулся одними губами, затем надавил на мою шею, отчего мне нестерпимо захотелось спать.