Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

311. В ОСЕННЕМ САДУ

Тишина золотовейная в осеннем саду.
Только слышно, как колотят белье на пруду,
Да как падает где-то яблоко звуком тугим.
Да как шепчется чье-то сердце тихо с сердцем моим.
<1908>

312. В ДОРОГЕ

1
Из вагона гляжу. За окном
Дымных туч протянулось руно,
И за бледно-кудрявым руном
Разлилось золотое вино.
Юг покинут, сверкнул и погас,
Ждет нерадостно север родной.
Сердце темное в сумрачный час,
Плача, бьется в тоске предночной.
Ночь, огонь моих слез утиши,
Будь безмолвней и строже, печаль!
Спор колес всё упорней в тиши.
Разгорается звездная даль.
2
«Скорей, скорей!» — твердят колеса.
Бегут леса, летят поля,
Синеет речка у откоса.
Привет, родимая земля!
Колосья тощие кивают,
Кресты дорог уходят вдаль.
Дожди слезами облегчают
Тяжелых туч твоих печаль.
Люблю песок твой, косогоры
И гроздья рыжие рябин.
Душа спешит в твои просторы
И в синеву твоих равнин.
Всегда и весь я твой, родная.
К тебе вернусь я ввечеру,
Благословлю, благословляя,
И просветлею — и умру.
<1909>

313. МАЙСКОЕ УТРО

С. Городецкому

Утро. Солнце встало ярко.
Будет пыльно, будет жарко.
Будет день и ночь светло.
Баба моет, подоткнулась,
И на солнце улыбнулось
Вновь промытое стекло.
Из подвала вышла крошка,
Выше тумбочки немножко,
В бабьем ситцевом платке.
Мать послала спозаранку:
Керосинную жестянку
Держит в маленькой руке.
Кто-то громко хлопнул дверью.
В подворотне подмастерье
Замечтал, разинув рот;
Ноет хриплая шарманка,
И гнусаво иностранка
Песню родины поет.
В кителях городовые.
Там и тут цветы живые.
Треск пролеток, окрик, звон.
Граммофон хрипит в трактире.
И квартирам харакири
Переездом учинен:
Всё, что в глуби их таилось,
Вдруг бесстыдно обнажилось
И наружу поползло:
Тюфяки, кровати, ванны,
Вот предмет какой-то странный,
Тряпки, мутное стекло.
Мужики, согнувши спины.
Носят ящики, корзины.
Приказанья отдают
Дама в шарфе и кухарка.
Все устали. Пыльно, жарко.
Мимохожие снуют.
Пахнет дегтем, потом, сеном.
«Подоткните хоть поленом.
Эй, поддай еще, Митюх!»
Дремлет лошадь ломовая,
Мордой старою кивая,
Отгоняет скучных мух.
«Стойте: узел позабыли!»
Притащили, прикрутили,
Все вспотевшие, в пыли.
«Ну, готово. Трогай с богом!»
И по улицам, дорогам
Скарб на дачу повезли.
Опустело возле дома.
Дворник с горничной знакомой
Поболтали у ворот.
Вдруг рванулся вихрь весенний
И вскрутил с листком сирени
Позабытый старый счет.
<1909>

314. ПЫЛЬ ВЕКОВ

Ф. Сологубу

Моя душа вместить не в силах
Вечерних веяний тоски.
О неоплаканных могилах
Пустынно шепчут ей пески.
Об утомлении великом
Ей говорят кресты путей,
Пред ней невинно-страшным ликом
Встают страдания детей.
Каким смирю я заклинаньем
Рожденный от начала страх?
И утолю каким молчаньем
Весь крик, пронесшийся в веках?
К моим уныниям всё строже,
Как с ядовитых лепестков
Ты в душу мне свеваешь, боже,
Всю скорбь земли, всю пыль веков!
1910 Коктебель

315. МЕРТВАЯ ПЛЯСКА

День плачет, плачет в бессильной злости
День, не свершивший своих чудес.
Нагие ветви, как мертвых кости,
Стучат, шатаясь во мгле небес.
И дышат влажно-холодным дымом
Земля и небо. Просвета нет.
Дождь шепчет плеском неутомимым
На все вопросы один ответ.
Вечерний ветер, свистя крылами,
Уносит в хаос проклятье дня,
И ночь угрозной тоской и снами
Сквозь тучи смотрит и ждет меня.
<1911>

316. СЕРЫЙ ВОЛК

А. Блоку

Мы мчались с тобою, Царевна,
Двенадцать томительных лет.
И ветер гудел напевно,
И тьма заметала след.
Мы мчались на Сером Волке
По топким и тайным тропам,
И древних елей иголки
Шатер свой склоняли к нам.
Мы слушали травные были
И сказки неслыханных птиц.
Вдали, за лесом, светили
Нам взгляды кратких зарниц.
Вставали, пугая, виденья,—
Их Волк не боялся один.
Узор свой ткали мгновенья
Из бледных лунных седин.
Я ведал тогда, что свершаю
От века намеченный путь,
Что я Царевну спасаю,
Что нам нельзя отдохнуть.
Но ты всё томилась, Царевна.
«Где ж подвиг? — шептала ты
То с нежной мольбой, то гневно.—
Отдай мне мои мечты!
Гул жизни чуть слышится дальний…
Свободу мне, свет возврати!
Мне холодно, друг печальный,
С тобой на лесном пути.
Огонь твой меня не согреет.
Ты в песнях ждешь новых чудес,
Но песню и пламя развеет,
Задушит унылый лес».
И ветер в ветвях напевно
Твердил: «Отпусти, отпусти!»,
Жалел тебя, свет-Царевна,
На темном лесном пути.
Жалел тебя месяц полночный,
Жемчужил волос твоих шелк.
Молчал я и ждал. Урочный
Бег свой замедлил Волк.
Редеют деревья, редеют,
Открылись просторы полей.
В пожаре весь воздух, и рдеет
Трехгранный полет журавлей.
Не чую я волчьих движений:
Он стал неподвижно и ждет,
И взором задумчивой лени
Следит журавлиный полет.
Как сердце тоскует безгневно,
Как воздух печален и ал…
Иными путями, Царевна,
Иди ты одна, — я устал.
Царевич, от леса рожденный,
Иных я не знаю путей.
Здесь буду я петь, заключенный
В сплетенья осенних ветвей.
Люблю, но не прежнею мерой,
Горю, но вечерним огнем.
Судьба моя, Волк ты мой Серый,
С тобой я останусь вдвоем.
1911 Петербург
88
{"b":"247351","o":1}