366. «В стенах неволи городской…» В стенах неволи городской Кончая хмурый день печальный, С какой безвыходной тоской Я вспомнил плеск реки кристальной, Повисший над обрывом сад, Берез развесистые сени, В старинном доме комнат ряд, Террасы шаткие ступени, Поля, луга… Как будто вдруг — Под стон озлобленной столицы — Перечитал мне старый друг Забытой повести страницы… Казалось мне: в степной глуши Я вновь живу, — поля родные Со мной беседуют в тиши И мне внимают как живые; И я люблю, люблю впервые, Всем юным трепетом души!.. Между 1889 и 1893 367. НИКОГДА!
Как звезд, далеких звезд, не счесть ночной порою, Когда в чертог небес — бледна и холодна — В венце своих лучей, неслышною стопою Взойдет луна; Как не исчерпать зла, которым знаменуют Дни равномерное течение времен; Как не сдержать ветров, когда они бушуют Со всех сторон, — Так не постичь умом мечты певца мятежной, Когда с дрожащих уст — наперекор судьбе — Срывается волна поэзии безбрежной, Неся в себе Волшебный дар небес — дар творчества победный, Понятный для певца, не зримый никому, И тихо льется песнь, как свет лампады бледный В ночную тьму… Между 1889 и 1893 368. КРУГОВОРОТ Летят часы… За ними вслед — Как призрачная тень — Бежит зари вечерней свет, И гаснет шумный день… И меркнет день… И ночь кругом. И ночь, и мрак, и тишь… И сном больным, тревожным сном, Ты грезишь, а не спишь… Уходит ночь за грани гор, Проснулися поля, В волшебный утренний убор Оделася земля… Заря румяная горит На бархате небес; Росой посеребренный щит Встряхнул зеленый лес… И — разогнав обрывки туч В синеющую даль — Прорезал солнца знойный луч Ночных небес эмаль… Опять растет в груди порыв, Опять томит покой, Опять хандра, опять прилив Тоски моей больной… Между 1889 и 1893 369. «Бледное, чахлое утро туманное…» Бледное, чахлое утро туманное Робко встает над безмолвной столицею; Скоро проснется и солнце румяное Вместе с толпою рабов бледнолицею… В темных подвалах, в палатах блистательных Снова застонет нужда беспощадная — Бич всех людей идеально-мечтательных, Злая, больная, жестокая, жадная… Жаль мне вас, дети нужды истомленные, Жаль мне и вас, дети праздности чванные, Жаль мне и дни беспросветно-туманные, Жаль мне и песни, в тумане рожденные… Между 1889 и 1893 370. ВЛЮБЛЕННЫЕ ФАВНЫ (Из классического мира) Каждый день румяным утром За белеющею виллой Появлялась дочь архонта, Словно призрак легкокрылый. Чуть с востока выплывала Розоперстая Аврора, Ключевой водой поспешно Наполнялася амфора; И на мраморных ступенях, За плющом темно-зеленым, Заглушался шум потока Страстным шепотом влюбленным. Стороною пробирался Вслед затем пастух кудрявый; Выбегал за ним неслышно Из засады фавн лукавый И — счастливцу подражая — Обращался к деве страстно, О любви своей кипучей Говорил ей, но — напрасно… Утром — новое свиданье… Но соперника однажды Сговорились фавны злые Отучить навек от жажды, — Сговорились втихомолку И красавца усыпили Сонным зельем так, что спит он В преждевременной могиле. С той поры не видно больше У источника свиданий, С той поры не слышно фавнам Упоительных лобзаний… Всё прошло, хотя, как прежде, В час, когда спешит Аврора На восток, водою снова Наполняется амфора, И в тени плюща заметен, За белеющею виллой, Над источником холодным Тот же призрак легкокрылый. Взор у дочери архонта Полон жгучей, страстной муки, И сидит она, на мрамор Опустив бессильно руки. «Изменил тебе коварный!» — Шепчет фавн с усмешкой едкой, Приютись у водоема За зеленой зыбкой сеткой. Но напрасно козлоногий Ей твердит любви признанья — Не глядит она на фавна, Вся в истоме ожиданья. Лепет струй воды прозрачной — Мелодично-музыкальный — Для нее звучит мотивом Милой сердцу песни дальной; И сидит она — безмолвна, Словно призрак легкокрылый,— Над источником певучим, За белеющею виллой… Между 1889 и 1893 371. СВЯТОГОР В старину Святогор-богатырь, Чуя силу в себе дерзновенную, В час недобрый надумал рукой Приподнять-опрокинуть вселенную. И на борзом своем скакуне Он поехал в путину немалую, — Едет тягу земную искать, Видит гору вдали небывалую… «Уж не здесь ли?!.» И плеткой коня Он ударил рукою могучею,— Конь взлетел, словно птица, наверх И как вкопанный встал по-над кручею… Слез с седла богатырь Святогор,— Хоть бы птица кругом перелетная! Ни души… Только смотрит: пред ним Словно сумка лежит перемётная… Поклонился земле богатырь, Хочет сумку поднять — не ворохнется… Что за диво! Ни взад, ни вперед, А вокруг ветерок не шелохнется… Понатужился — пот в три ручья Покатился с лица загорелого, И тревога за сердце взяла Святогора, воителя смелого… «Что за нечисть!.. Так нет же, умру, А не дам надругаться над силою!..» И опять приналег богатырь — И гора стала силе могилою: Где стоял, там он в землю ушел, Не сдержав богатырского норова, Вместе с тягой земною в руках… Там — и место теперь Святогорово!.. На горе на крутой до сих пор — Там, где бездна-овраг разверзается, — Камень-конь своего седока Больше тысячи лет дожидается… А кругом — только ветер шумит, Ветер песню поет неизменную: «Не хвалился бы ты, Святогор, Приподнять-опрокинуть вселенную!..» 14 ноября 1893 |
