151. «Всё, что лучами надежды манило…» Всё, что лучами надежды манило, Что озаряло так ярко наш путь, Всё, что блаженство когда-то сулило, Вновь не пытайся ты к жизни вернуть. Прежние сны не пригрезятся снова, Счастье, блеснув, не вернется назад — Крепки железные двери былого, Времени жатву навеки хранят. Если ж в безумном порыве желанья Ты и проникнешь до царства теней, Там в этот миг рокового свиданья Ты не узнаешь святыни своей! <1892> 152. «Опять зима, и птицы улетели…»
Опять зима, и птицы улетели, Осыпались последние листы, И занесли давно уже метели Заглохший сад, поблекшие цветы. Напрасно ищешь красок и движенья, Окутал всё серебряный покров, Как будто небо — только отраженье Под ним разостланных снегов. <1892> 153. «Твоя песня невнятно и тихо звучит…» Твоя песня невнятно и тихо звучит, Но из мира дневного уносит невольно В мир далекий, где чудная греза царит, Где дышать так отрадно, и жутко, и больно. Пусть же звуки не льются, победно звеня, А как шелест — едва нарушают молчанье Там, где нет уж ни ночи, ни яркого дня, Где кончается песня и слышны рыданья. <1894> 154. «Всё, что является, снова вдали исчезает…» Всё, что является, снова вдали исчезает, Мимо проходят явленья и сны. Мысль, промелькнувши во времени, вновь утопает — Только идеи вечны́. <1899> 155. «Ищет ум наш пределов вселенной напрасно…» Ищет ум наш пределов вселенной напрасно: Ни миров, ни столетий не счесть; Но всё то, что в нас дух созерцает так ясно, — Всё то было, и будет, и есть. <1899> 156. «Ты хочешь умчаться за тесные грани…» Ты хочешь умчаться за тесные грани, Туда, где небесные своды синеют, Где всё утопает в прозрачном тумане, — Но дальние звезды горят, а не греют. Им чужды и радости наши и слезы, Пред ними — все наши стремленья ничтожны, До них долетают бесплотные грезы, Но здесь только горе и счастье возможны. <1900> 157. «Не сетуй, что светлая порвана нить…» Не сетуй, что светлая порвана нить, Что счастья рассыпались звенья, И в сердце усталом умей воскресить Мелькнувшие прежде виденья. Вся жизнь есть усилье, порыв и борьба, Мы каждое утро встречаем тревожно; Но то, что прошло, уж не вырвет судьба, Того, что уж было, — отнять невозможно. <1900> 158. «За пределами мира земного…» За пределами мира земного, Где кружа́тся все мысли людей, Есть страна всемогущего Слова И прообразов вечных идей. И всё то, что, пред нами мгновенно Появясь, исчезает как тень, В этом крае всегда, неизменно Озаряет немеркнущий день. Но лишь тот, кому чуждо хотенье, В это царство найти может путь И проникнуть туда на мгновенье, Чтоб усталой душой отдохнуть. <1902> 159. «Я хотел бы, отдавшись теченью…» Я хотел бы, отдавшись теченью, От бесплодной борьбы отдохнуть И в могучем, всемирном движеньи, Забывая себя, потонуть. И хотел бы я в целой вселенной Видеть отблеск идеи одной, Чтобы всюду царил неизменный И как сила могучий покой. Но напрасно ищу я покоя, Всё тревожно и мрачно кругом, Море пенится шумное, злое, Небо дышит зловещим огнем. Солнце скрылось за черною мглою Среди быстро клубящихся туч… Не пробьется, смеясь над грозою, Не заблещет божественный луч! <1902> А. А. ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов происходил из знаменитого дворянского рода. Он родился 26 мая 1848 года в Царском Селе. Детство провел в Петербурге и в Царском Селе, а также в родовом имении Шубино Тверской губернии. После смерти отца в 1859 году переехал с семьей в Москву и поступил в одну из московских гимназий, которую закончил в 1865 году с золотой медалью. Четыре года Голенищев-Кутузов провел в степах Московского университета, обучаясь на юридическом факультете. В 1869 году он продолжил учение в Петербургском университете, который окончил в 1871 году со степенью кандидата прав. Начав служебную карьеру в Государственной канцелярии, Голенищев-Кутузов с перерывами, порой весьма продолжительными, сменил ряд должностей, в 1889 году занял пост управляющего Дворянским и Крестьянским банками, а с 1895 года возглавил личную канцелярию императрицы Марии Федоровны. На этой службе Голенищев-Кутузов оставался около двадцати лет, до конца своей жизни. |
