247. «Чрез реки быстроводные, чрез синие моря…» Чрез реки быстроводные, чрез синие моря, Чрез пустоши бесплодные, надеждою горя, Давно стремятся витязи, презрев ночную тьму, К далекой правде-истине в высоком терему. Трудна туда дороженька: дремучие леса, Туманов белых саваны, ночные голоса… А в ноченьки ненастные — не свет лучистых звезд, Но свет огней блуждающих мерцает им окрест. Идут всё дальше витязи, но так же лес дремуч, По-прежнему опасностью грозят им скаты круч, Ночная тьма кромешная сгущается, и глядь — Редеет, рассыпается отважная их рать. Одних пугает в сумраке зловещий крик совы, Другие, поскользнувшися, не сносят головы, А третьи, обессилены, вернулись с полпути,— Немногим лишь назначено до терема дойти… 6 июля 1888 248. «Неясные думы томят…»
Неясные думы томят, Неясные грезы всплывают И вылиться в звуки хотят, И звуки в душе замирают… Мелькают в мозгу чередой Обрывки каких-то видений, Туманных, как пар над водой, И грустных, как сумерек тени. Чего-то далекого жаль, К чему-то я рвуся тоскливо, И — глубже на сердце печаль, Яснее — бесплодность порыва. И хочется страстно понять, Что было досель непонятно, Вернуть захотелось опять Всё то, что ушло невозвратно! 1888 249. «Говорят, что порой, совлекая бесстрашно покровы…» Говорят, что порой, совлекая бесстрашно покровы С наших язв, мы толпе эти язвы на суд отдаем, И, в доверье слепом, даже с теми, кто сердцем суровы, Мы печалью своей поделиться беспечно готовы И своим торжеством. Нас корят и за то, что, как зыбь на волнах, прихотливы Ощущения в нас и могуч их нежданный наплыв, И всё новых путей жаждет разум тревожно-пытливый, И сменяются в нас и надежд, и сомнений порыв, Как прилив и отлив. Но, деляся с толпой этой тайной души сокровенной, Изменяет себе, изменяет ли тайне поэт, Если песня его, если песня любви вдохновенной Пробудит в ком-нибудь прежний трепет восторга священный, Как отчизны привет? В мире есть кто-нибудь, незнакомый, далекий, безвестный, У кого эта песнь ожидаемый отклик найдет И, быть может, ему снова с силою вспомнит чудесной Прежний светоч, манивший из кельи убогой и тесной На простор и на волю — вперед. Запретят ли ручьям разливаться в лугах на просторе? Кто погасит во мгле лучезарных созвездий огни? Кто вернет в берега потрясенное бурею море? Так и в сердце певца зародятся ли радость иль горе — Изливаются песнью они! 1893 250. БЕССОННОЙ НОЧЬЮ Посвящается Зое Юл<иановне> Яковлевой Всё в доме затихло, лишь ночь голубая Глядит безучастно в окно, И сердце гнетет тишина гробовая, И, мнится, всё ею полно. Лишь месяца отблеск из ниши оконной Ложится пятном на полу, И маятник старый стучит монотонно, И мыши скребутся в углу. Исчезли волшебного мира виденья, Перо выпадает из рук, И после короткой минуты забвенья Томит безнадежный недуг. Мучительней жаждет душа перемены И к свету стремится из тьмы, И мнится, что давят меня эти стены, Как своды тюрьмы. Лицо разгорается яркою краской, Горит голова, как в огне, И в эти минуты несбыточной сказкой Былое является мне. Возможно ль, что жизнь существует иная, С тревогой, страстями, борьбой?.. И сердце гнетет тишина гробовая Еще безнадежней собой. Свеча догорела — лишь месяц уныло Сиянье дрожащее льет, И сердце то бьется с удвоенной силой, То сразу замрет… <1895> 251. НА СТРАЖЕ Сказать «прости» всем обольщениям жизни, Где злобствуем и боремся, и лжем, Найти приют в неведомой отчизне За рубежом? Но души есть, где истина — всё та же. Где тот же свет божественной любви, — И если вы, стоящие на страже, Погасите светильники свои, И если вы бежите с поля брани,— Кто в сумерках, сгустившихся кругом, Укажет нам неведомые грани, Различье меж добром и злом? Кто воскресит забытые восторги, Возвышенно-прекрасные мечты И от толпы, бушующей на торге, Нас приведет к святыне красоты? Пусть небеса удушливы и мрачны; Чем гуще тьма — тем путнику нужней Сияющий во тьме огонь маячный, Отрадный свет сторожевых огней! <1896> |
