190. «Когда, святилище души…» Когда, святилище души Замкнув пред суетной толпою, Поэт молчит — его покою Не верь: он бодрствует в тиши. Не верь молчанью грозной тучи: Раздумья вещего полна, Свой вихрь, свой дождь, свой огнь летучий, Свой гром таит в груди она… Но миг придет — и заповедный В глубоких недрах вспыхнет жар, И тьму пронижет луч победный, И грянет громовой удар! <1888> 191. «Не смолкай, говори… В ласке речи твоей…» Не смолкай, говори… В ласке речи твоей, В беззаветном весельи свиданья Принесла мне с собою ты свежесть полей И цветов благовонных лобзанья. Я внимаю тебе — и целебный обман Сердце властной мечтою объемлет, Мне мерещится ночь… В лунном блеске туман Над сверкающим озером дремлет. Ни движенья, ни звука вокруг, ни души! Беспредметная даль пред очами, Мы с тобою вдвоем в полутьме и тиши, Под лазурью, луной и звездами. Только воды дрожат, только дышат цветы Да туманится воздух росистый И, горя сквозь туман, как звезда с высоты, В душу светит мне взгляд твой лучистый. В беспредельном молчаньи теней и лучей Шепчешь ты про любовь и участье… Не смолкай, говори… В ласке речи твоей Мне звучит беспредельное счастье! 1888 192. «Мне легче дышится на горных высота́х…» Мне легче дышится на горных высота́х: Там близко к небесам и от людей далеко; Объятый радостью простора, там в мечтах Я забываюся, блуждая одиноко. И что за яркие, крылатые мечты С нездешним пением туда ко мне слетают, — Но только захочу их звуки иль черты Запомнить, уловить — они, умолкнув, тают. И пусть! Ведь заключить их в цепи точных слов, Их выразить, назвать — усилия напрасны; Как стаи легкие кудрявых облаков, Лишь безымянные они прекрасны! 1893 193. «Звездистый сумрак, тишина…» Звездистый сумрак, тишина, Лишь вёсел плеск в немом просторе, Венецианская луна… Адриатическое море… По синим, медленным волнам Плыву в задумчивой гондоле; А сердце рвется поневоле К иным, далеким берегам. В волнах полуночных туманов Там месяц бледный из-за туч Наводит свой холодный луч На сонмы плещущих фонтанов, На кровли царственных дворцов, На сени пышные садов, И в тех садах, сквозь мрак их сонный, На тот приют уединенный, Где, грусть разлуки затая, Родное сердце ждет меня. Там нет дыханья южной ночи, Нет страстных звезд, нет синих вод, Но там горят слезами очи, Туда любовь меня зовет. И, одинок, с тоской во взоре Плыву я… Полночь, тишина… Венецианская луна… Адриатическое море… …………………………… О, дайте крылья мне скорей, О, дайте мне волшебной силы: Хочу лететь на север милый К подруге плачущей моей! <1894> 194. «О муза, не зови и взором не ласкай!..» О муза, не зови и взором не ласкай! Во взоре этом и призыве И в сердца сладостно-мучительном порыве Мне чувствуется вновь утраченный мой рай. Но в светлом том раю я гость чужой и лишний, Повсюду за собой влача унынья гнет… К чему ж под пеплом жар давнишний Мне душу черствую порой томит и жжет? Не вспыхнет пламень чудотворный, Не вырвется из уст напев былой любви… В чертог сияющий из мрака ночи черной Умолкшего певца, о муза, не зови. <1894> 195. ЗАРЯ ВО ВСЮ НОЧЬ Было поздно; в душе замирающий шум Пережитого дня был чуть слышен; Сумрак вешнего бреда, видений и дум Надвигался — волшебен и пышен. В нем росли очертанья дремучих дерев, В нем туманились гладкие воды; Шла заря от заката к востоку — садов Проникая вершины и своды. И боролася ночь с этой белой зарей, И боролися — радость с печалью, Непроглядная грусть с незакатной мечтой, Ближний сумрак с сияющей далью. И заря побеждала, и ночь не могла Заключить ее в своды темницы — И победная радость росла, всё росла Вместе с пламенем юной денницы. <1894> 196. НОЧЬ Это звездное небо в сияньи ночном, Это синее море под лунным лучом, Этот дремлющий берег и мерный прибой Замирающих волн — как могуч их покой! Как победно он льется в усталую грудь, Как в его волшебстве хорошо отдохнуть, Позабыть истомившую сердце печаль, Унестись безвозвратно в безбрежную даль, Где печаль над крылатой мечтой не властна, Где лишь море, да небо, да ночь, да луна! <1894> |
