ПЕРЕВОДЫ Генри Лонгфелло 11. ПЕСНЯ О ГАЙАВАТЕ ПРОЛОГ Вы хотите знать — откуда Эти песни и преданья, От которых веет лесом И лугов росистых влагой? Вы хотите знать — откуда Эти странные легенды, Где вам чудится порою Дым синеющий вигвамов И стремленье рек великих С их немолчным, диким плеском, Раздающимся в пустыне, Точно гром в ущельях горных? Я отвечу, я скажу вам: «От лесов, озер великих, От степей страны полночной, От земли оджибуэев, От пустынных стран дакотов, С гор и тундр, с низин болотных, Где шухшухга с длинным носом В тростниках находит пищу. Эти дикие легенды И преданья повторяю Точно так, как сам их слышал От индейца Навадаги — И певца, и музыканта». Если спросите — откуда Почерпнул их Навадага, Я отвечу, я скажу вам: «Он нашел их в птичьих гнездах, Над водой в бобровых норках, Там, где ходит дикий буйвол, Где орел в скалах гнездится! Птицы дикие их пели На низинах и болотах, Читовейк-зуек там пел их, Манг-нырок, гусь дикий вава, Цапля синяя шухшухга И тетерка мушкодаза!» Если больше знать хотите: Кто такой был Навадага — Я сейчас же вам отвечу На вопрос таким рассказом: «Средь равнины Тавазента, В глубине долины тихой, Близ смеющихся каналов, Жил индеец Навадага. Вкруг индейской деревушки Шли поля, луга и нивы, Дальше — лес стоял сосновый, Летом весь в зеленых иглах, А зимой — под белым снегом. Эти сосны вековые Вечно пели и вздыхали. Те каналы можно было Видеть издали в долине: По стремительному бегу — В дни весеннего разлива, По ольхам ветвистым — летом, И по белому туману Над водой — порой осенней, А зимой — по черной ленте, Уходившей в глубь долины. Там он пел о Гайавате, О его рожденьи чудном, И о том, как он работал, Жил, страдал, терпел, трудился, Чтобы в мире и весельи Благоденствовали люди, Чтоб народ его был счастлив!» Вы, кто любите природу, Мураву при блеске солнца, Тень лесов и шепот ветра Меж зелеными ветвями, И метель, и шумный ливень, И стремленье рек великих В берегах, покрытых лесом, По горам раскаты грома В бесконечных отголосках, — Вас прошу теперь послушать Эту Песнь о Гайавате! Вы, кто любите баллады И народные преданья, Что звучат нам издалёка, Нас маня внимать и слушать Этот лепет, говорящий Так наивно, так по-детски. Что едва мы различаем, Песня это или говор, — Вас прошу теперь послушать Я индейскую легенду, Эту Песнь о Гайавате! Вы, в чьем сердце сохранилась Вера в бога и в природу, Сохранилось убежденье, Что во все века, повсюду Человек был человеком, Что в сердцах у первобытных Дикарей трепещут тоже И желанья, и стремленья, И тоскливые порывы К непостигнутому Благу, Что беспомощные руки, Шаря ощупью, во мраке, Руку божию находят, Выводящую их к свету, — Вас прошу теперь послушать Эту Песнь о Гайавате! Вы, которые порою, По околицам блуждая — Там, где кисти барбариса Перекинулись красиво Через каменную стену, Поседевшую от моха,— На запущенном кладбище Разбираете, в раздумье, Полустершуюся надпись, Сочиненную нескладно, Но в которой в каждом слове Дышит светлая надежда, Вместе с жгучей болью сердца,— Прочитайте эту надпись, Надпись грубую, простую, Эту Песнь о Гайавате! <1866> Фердинанд Дранмор 12–13. <ИЗ ПОЭМЫ «ВАЛЬС ДЕМОНОВ»> <1>«Я не могу на колени…» Я не могу на колени Падать и в прах повергаться Пред этим образом скорбным: Он не дает мне надежды, В душу отрады не льет. Что мне до веры наивной, Веры людей в искупленье, Если мне внутренний голос Шепчет, что «не был бог распят И пригвожден ко кресту»? О Иисус! Я не верю, Что ты был бог, но я верую, Что в твоем сердце горело Пламя любви всеобъемлющей, Божеской, вечной любви! И глубоко пред тобою В этот торжественный час Я преклонился, Спаситель, Как пред подвижником духа, Плоть покорившим свою. Воздал хвалу я любви всепрощающей, Силе духовной твоей, — Я, истомленный и тающий В пламени мелких страстей… |
