– Я хочу сам увидеть корабли Митридата!

– Для этого далеко ходить не надо, подойди к окну!

Махар выглянул в окно и ахнул от изумления и ужаса.

Он увидел сотни бирем с разноцветными парусами, медленно приближающихся к Пантикапею.

– Что же делать? – растерянно спросил он, хватаясь за голову.

– Бежать, и немедленно, пока выход в море не закрыт. Ты заказывал корабли для увеселительной прогулки. Они готовы и ждут тебя!

Вся свита царевича трепетала от одной мысли о том, что придется предстать перед Митридатом. Каждый был уверен, что независимо от того, простит Митридат сына или нет, им придется испить горькую чашу расплаты. И лучше попытать счастья на морских просторах, чем добровольно идти навстречу мучительной смерти. Бежать, как можно скорее бежать!

Иначе думал седой человек в воинских доспехах, который вдруг появился во дворце. Он грубо оттолкнул приближенных Махара и упал на колени. Это был Неоптолем. Он задыхался от небывалого волнения, лицо его налилось синюшной кровью.

– Царевич! – завопил он старческим голосом. – Царевич! Спеши навстречу отцу своему и пади ему в ноги! Повинную голову меч не сечет!

– Ошалел, старый! – взревел вне себя Фрасибул, бросаясь на старика с кулаками. – Да ты знаешь или нет, что Митридат гневен и поклялся предать смерти всех, кто изменил ему? Не иначе – ты хочешь царевичу смерти, а нам – пытки на дыбе!

– Царевич, отец простит тебя! – убеждал Неоптолем.

– Нет! – покачал головой Махар с выражением горести на лице. – Никогда отец не простит меня! Надо бежать!

– Верно, о мудрый, верно! – поддержали окружающие. – Мы на быстроходных судах двинемся на запад и достигнем берегов, где власть в руках Рима! Римский сенат оценит твои решительность и твердость! Он посадит тебя на трон отца там, в Понте! А здесь тебе оставаться нельзя!

– Смирись, царевич! – еще громче взывал Неоптолем, стоя на коленях и протягивая корявые руки.

Он даже хотел обнять колени Махара, но тот, словно ужаленный, отскочил и ударил старого наварха ногой в грудь. После этого царевич преодолел оцепенение, охватившее его душу, почувствовал лихорадочную жажду действовать.

– Скорее, скорее в порт! Надо спешить! Мы успеем выйти в море, у отца рыбацкие суда и биремы, они не очень резвы!

Он нервно расхохотался, оглядывая верных слуг и соратников.

– Если пантикапейцы вздумают задержать нас, пробьемся! Вперед!

– Остановись, царевич! – плачущим голосом увещевал его Неоптолем. – Я видел в руках посланца царскую скиталу, якобы письмо тебе от отца! Царь хочет простить тебя и предлагает явиться к нему с повинной.

– Ложь! – взвизгнул Фрасибул вне себя. – Ложь! Я узнал, что скитала подложная! Это выдумка Асандра, он хотел заманить тебя прямо к отцу в руки!.. Уж не подкуплен ли ты Асандром, старик, а?

Дворец зашевелился, как потревоженный улей. По коридорам забегали люди, которые тащили охапки пестрой рухляди, расшитые покрывала и дорогую посуду. Стража грохотала ногами по каменным лестницам, воины собирались во дворе в походную колонну. Фрасибул приказал им быть готовыми к рукопашному бою. Махара нарядили в блестящий панцирь и шлем. Но попытка опоясать его боевым мечом не увенчалась успехом. Махар сам не помнил, когда в последний раз надевал это снаряжение. Наборный пояс никак не сходился на разбухшем, жирном животе. Царевич приказал нести меч Фрасибулу, причем заметил, что важнее не забыть сундук с драгоценностями и золотую утварь, которые теперь составляли его последнее достояние.

Ворота акрополя распахнулись, нестройная рать беглецов устремилась вперед, исполненная решимости проложить себе путь в гавань мечами и копьями. Но улицы пустовали, народ находился в большинстве своем у храма Зевса Спасителя, продолжая обсуждать события. Там же строились боевые отряды городского ополчения. Было видно, как на стенах города шевелятся копья и сильно чадят костры, на которых кипят котлы со смолою.

– Похоже, город хочет обороняться? – заметил изумленный царевич.

– Что ты, великий Махар, какая оборона? – поспешил разуверить его Фрасибул. – Я всю ночь отбивался от толпы мятежников, они кричали славу Митридату и требовали твоей смерти. А Асандр со своими головорезами подзуживали чернь на беспорядки, надеясь твоей головой расплатиться с Митридатом! Не задерживайся, времени мало!

Следом за царевичем и его приближенными, охраняемыми тесным кольцом личной охраны, тянулся длинный хвост из слуг и людей, оказавшихся случайно в окружении правителя. Все в страхе и растерянности бежали к порту. Несли узлы, ящики, мешки с провизией и бутыли с вином. Беглецы трепетали перед гневом страшного царя, зная, что он не помилует тех, кто служил его сыну-изменнику. Однако находились и такие, что, оглянувшись, задерживали шаг, перешептывались и исчезали в боковых переулках. Это были те, кто не пожелал связать свою судьбу с незадачливым правителем Боспора. Глядя на них, и другие колебались, не зная, как им лучше поступить.

Это странное шествие разношерстной толпы, покинувшей акрополь, было замечено с высоты городских стен архонтами города, среди которых находился и Асандр.

– Ты совершаешь ошибку, Асандр, – возгласил Парфенокл, обводя вокруг многозначительным взглядом. – Митридат не простит тебе того, что ты упустил Махара! Еще не поздно, действуй!

– Пока власть в моих руках, – ответил Асандр, – я действую, как велят боги и разум! Никто не посмеет преградить путь Махару! Пусть он поступает так, как хочет!

В порту без ведома Асандра, самочинно, собрались собственники кораблей и горячо обсуждали то, что готово было свершиться. Они пронюхали о предстоящей попытке Махара бежать морем и опасались, что их корабли будут захвачены. Вооруженные как попало, они высыпали навстречу Махару, оглашая порт угрозами и ругательствами. Воины Махара легко отбили их сумбурное нападение. Ратники-понтийцы, которым было обещано возвращение домой, проявили преданность и помогли Махару спуститься в лодку и достичь борта наиболее быстроходного из кораблей. Фрасибул, не теряя времени, посадил за весла самых дюжих воинов.

Всего было загружено пять судов, принадлежащих властям города. Судовладельцы начали было успокаиваться, видя, что их собственность остается в гавани. Но взволновались пуще прежнего, когда предусмотрительный Фрасибул громко приказал забросать остальные суда просмоленной паклей и поджечь. Это было сделано проворными моряками на подсобных лодках.

Толпа бесновалась на берегу, но ничего не могла предпринять, осыпаемая с кораблей градом стрел и свинцовых шаров.

Глава фиаса судовладельцев рвал на себе одежду и вопил в исступлении:

– Поглядите, поглядите! Царевич бежит от отца и сжигает наши корабли! Да проклянут его верхние и нижние боги! Что же делает новый стратег города, если не препятствует этому?..

Яркое пламя разгоралось от свежего утреннего ветра, его полыхающие языки взвивались к небу, соперничая в яркости с лучами восходящего солнца.

Махар с палубы корабля угрюмо взирал на огни пожара и толпу людей на берегу. Рядом с ним стоял Фрасибул, который, наоборот, больше поглядывал в сторону пролива, где все яснее вырисовывались Митридатовы биремы.

– Гребите сильнее! – нетерпеливо покрикивал он на гребцов.

Корабли готовы были повернуть на юг, в сторону открытого моря, еловые весла пенили уже не мутную воду гавани, а зеленые волны Боспорского пролива.

Махар облегченно вздохнул, убедившись, что вырвался из клещей, которые угрожали его ухватить. Здесь произошло нечто странное. Неожиданно какой-то человек выпрыгнул из палубного люка и устремился к царевичу, держа в руке небольшой предмет. Махар в мгновенном ужасе предположил, что это убийца, подосланный отцом и укрывшийся здесь заблаговременно. Хотел схватиться за рукоять меча, но меча не было.

– Стой! – закричал Фрасибул, заметив неизвестного. Но тот оказался очень проворным и сильным. Столкнувшись с персом, одним ударом отбросил его. Фрасибул тяжело упал на палубный настил.