Было это так.
Сначала спешенные конники просили выпустить их из лагеря, желая помочь передовым отрядам пехоты отбросить разведку римлян. Митридат разрешил. Конники, неуклюжие на земле, вразвалку побежали через ворота лагеря, размахивая мечами. Но натолкнулись на сильные конные разъезды римлян. Не умея по-настоящему драться пешими, они дружно, с боевыми криками, кинулись обратно в лагерь, спеша сесть на коней… И это было правильно с их стороны! Но Митридат и его многоумные стратеги решили, что вылазка закончилась поражением, что понтийские воины проявили трусость и бегут, а главные силы Помпея уже у ворот лагеря… Что же получилось дальше? Во-первых, было решено не открывать ворота перед бегущими, чтобы не допустить в лагерь их преследователей. Во-вторых, Митридат разгневался и с высоты палисадов сам повелел отступающим вернуться на поле боя и отбросить римлян. Это пешим-то всадникам!..
– Мы не отступаем! – пробовали кричать воины. – Нам надо сесть на коней!
Но их никто не слушал. Римляне использовали замешательство и ударили в пешем и конном строю на толпящихся у ворот беззащитных воинов и перебили почти всех! Это было досадно, нелепо! Царь и военачальники созерцали эту бойню с высоты палисадов, ничего не предпринимая. И вдруг Митридат повелел открыть ворота. Зачем?.. Не то для того, чтобы впустить кучку отчаянно отбивающихся пеших всадников, не то с намерением сделать вылазку и наказать дерзких римлян… Но для вылазки следовало подготовить колонну лучших воинов на конях и поставить их против ворот. Этого сделано не было, так как кони стояли на приколах и жевали сено, а всадники умирали за порогом лагеря! Нестройные толпы легкой пехоты устремились было в ворота, но их предупредили римские наездники, которые с гиком и свистом ворвались в лагерь!
Правда, это был лишь авангард передового Помпеева отряда, и его без большого труда можно было вытеснить обратно. Но началась неразбериха, повальное бегство!
Сам Митридат поддался общей панике, вмешался в толпу бегущих и бежал вместе с другими, как последний трус! И не римские мечи нанесли поражение его войску, а тот животный ужас, который охватил всех и оказался губительнее вражеского оружия!
Вот это позорное бегство огромного войска из неприступного лагеря от малых сил врага и называют теперь «последним сражением под Дастирами»! Пусть это будет последней ошибкой! Больше такого не повторится, довольно!..
Вспоминая это, Митридат кусал губы от досады и сожаления. Менофан видел его волнение и растерянно водил глазами, стараясь понять, чем не угодил.
Казалось, все было в порядке. Войска продолжали идти отряд за отрядом. Конницу сменила пехота, а за пехотой двинулись толпы добровольцев из местных племен, вооруженных по старинке и одетых по-своему.
И когда последний отряд прошел мимо, царь поднял скипетр и обратился к многолюдной толпе соратников, окруживших трибуну.
– Боги с нами! – возгласил он торжественно. – Боги с нами! Мы победим!
Общий хор голосов подхватил эти слова, все подняли оружие над головами и огласили окрестности многократным боевым кличем.
Это означало, что царь принял войско и объявляет поход… Куда?
Митридат не дал немедленного ответа на этот немой вопрос. Лишь ночью собрал военачальников и при свете еле мерцающего огня в очаге объявил кратко:
– Будьте готовы к походу на Боспор! О дне выступления скажу завтра!
XIV
Не все одинаково отнеслись к решению Митридата. Менофан только крякнул в ответ, понимая причины, толкающие царя на север, и готов был вести войска туда, куда укажет владыка.
Дандарийский царек Олтак молитвенно поднял руки, его лицо озарилось радостью. Ведь там, на севере, было его родовое царство, его трон, ныне захваченный недругами, которые тайно служат римлянам. Теперь предатели получат все сполна, ибо, двигаясь на Боспор, Митридат выйдет на южные границы дандарийских земель и поможет Олтаку восстановить свои права!
Только Тирибаз задумчиво провел холеной рукой по завитой бороде и многозначительно переглянулся с другими советниками, которые во всем были согласны с ним. Он смело поднялся с деревянной скамьи и, поклонившись царю в пояс, сказал:
– Великий государь! Я советник твой и обязан говорить тебе правду, хотя бы это грозило мне немилостью! Разреши и сейчас сказать то, что я думаю.
– Говори.
– Ты вновь хочешь попытаться преодолеть «скифские запоры» и проложить дорогу из Понта на Боспор через Кавказ! Вспомни однако, как погибли твои воины пятнадцать лет назад, безуспешно пытаясь покорить воинственных горцев! Они погибли от мороза и засад в снежных горах, их кости и сейчас белеют на дне ущелий!
– Было такое, – ответил Митридат спокойно. – Но гениохи уже не поднимут оружия против меня, ибо дали клятву пропустить мои войска на север!
– Так-то так! Но горцы вероломны и коварны. Может, они просто заманивают тебя в свои силки, чтобы потом нанести верный удар?
– Их цари – мои зятья! Они одарены и обласканы. А потом – как они могут нанести мне удар, если я являюсь со всем войском? Попробуй замани барса в дом и потом свяжи его!
– Но дальше тебя ждут зиги, они не приняли твоих подарков, и неистовые ахейцы, уже видевшие кровь твоих воинов!
Митридат досадливо отмахнулся.
– Сколько времени вы будете дрожать от тех морозов и бояться тех засад, которые угрожали нам пятнадцать лет назад?! – вскричал он. – Времена изменились, тогда была зима, сейчас лето! С нами войска, которые дрались с римлянами и били их!
– Эй-ла! – раздался внезапно низкий бас Менофана. – И ведет войска не кто-то, а сам царь Митридат!.. А с Митридатом боги!
Это неожиданное добавление ударило всех, как обухом. Что можно было противопоставить ему? Советники смущенно притихли. Митридат рассмеялся звонко, как юноша, тряся седой бородой. Ему явно понравилось замечание Менофана.
Однако Тирибаз не удовлетворился таким ответом. Он вновь заговорил, в его голосе теперь прозвучали как бы умоляющие нотки:
– Может быть, тебе, государь, все же лучше пойти на юг, в родные места? Ведь твое царство на юге, а не на севере! Помпей ушел из твоих пределов в далекую Сирию, там он увязнет в новой войне. Так используй это, спеши в свои владения, к своим храмам, к могилам предков! Ты восстановишь свое царство, народы встретят тебя с великой радостью! И сразу станешь сильным и богатым, ведь не все твои сокровищницы разграблены… Ты даже сможешь послать помощь Антиоху Восьмому, чтобы Сирия лучше сопротивлялась Риму! А если Помпей посмеет опять пожаловать к твоим границам, ты встретишь его во всеоружии! Мы наберем тебе войско большое и сильное!
Митридат терпеливо выслушал доводы Тирибаза, выжидательно склонив голову. Однако отверг сказанное.
– Придет время, – вздохнул он мечтательно, – вернемся мы на земли отцов и восстановим наше царство. Но ныне боги указуют нам одну дорогу – на север! На юге нас ожидают одни неприятности. Поля нашего царства потоптаны, пастбища опустошены, народ ограблен… А там, на Боспоре, – никем не разоренные города и селения, тучные нивы и полные житницы! Там дружественные нам племена скифов с их царем Фарзоем! Они поклялись нам в верности! Там смелые роксоланы и языги! Им достаточно пообещать богатую добычу, и они пойдут хоть в Тартар, подняв мечи! Там аорсы и аланы, которые рвутся на запад, то есть именно туда, куда нам надо! Ближе к Риму!
Последние слова, сказанные царем с большим воодушевлением, не оставляли сомнений в его дальнейших намерениях. Было очевидно, что и после столь неудачной войны, сохранив лишь остатки разбитого войска, Митридат продолжает лелеять мечту о великом походе на Рим через Скифию! Это казалось чрезмерным, непосильным даже такому богатырю, как Митридат! Куда проще и понятнее было бы думать о возвращении домой, где оставлены законные владения! Там каждый житель – подданный Митридата, каждая крепость – его сокровищница, любой город – его данник!.. И неужели Тигран посмел бы выступить против отца жены своей?
