Почти каждый день войско Митридата пополнялось за счет прибывающих с юга беглецов, которые сумели пробраться через горы, а то и морем, к берегам Колхиды. Сказочная кавказская страна привлекала их не золотым руном, как легендарных аргонавтов, а той призрачной свободой, которую давало звание царского воина.

Тот, у кого нет ничего, кроме пары рук да смелого сердца, не может мечтать об иной свободе, кроме свободы воина, который веселится в обнимку со смертью!.. Он думает при этом: хоть час, да мой! Лучше бить других, чем быть битым! Лучше умереть от меча, будучи воином Митридата, чем жить в римском эргастуле с кандалами на ногах!.. А победит Митридат – тогда можно опять вернуться в родные места, уже не презираемым издольщиком или рабом, а ветераном великой войны, человеком независимым, которому положен кусок земли и право распоряжаться ее плодами!

Жесток и деспотичен был царь Митридат, не жалел людей, посылая их в горнило войны. Он никогда не был поборником всеобщей свободы или освободителем всех угнетенных. Для него рабство и рабы были явлением естественным, освященным богами. Он подавил восстание боспорских рабов кровавой рукой, а их вожака Савмака казнил. Но он же приветствовал бунт римских рабов и готов был поддерживать их вождя Спартака, пока это способствовало его войне против Рима.

В стремлении сломить Рим он не пренебрегал никем и ничем, не скупился на посулы и жгучие слова, которые доходили до сердца как свободных, так и рабов. Митридат использовал недовольство греческих анатолийских городов, задавленных римскими налогами, привлек на свою сторону туземные племена, с которыми римляне поступали как с полурабами, направил их ненависть к Риму в общее русло антиримской войны. Богатым и знатным он обещал славу и почести, беднякам – богатство и освобождение от долгов, а рабам, если они оказывались мужественными и сильными, – свободу!.. Не всем рабам, а тем, которые геройскими подвигами заслужат ее!.. Отбирали сильных и молодых, снимали с их шеи позорный ошейник и говорили: «Бери меч, спеши в бой, и тебе воздастся!..»

Бывало такое и в прошлом. Римский диктатор Сулла опирался на гвардию корнелиев – освобожденных им рабов. Их было что-то около десяти тысяч. А греки освобождали рабов, когда их городам угрожал сильный враг. Они посылали рабов в бой – иди, добывай свое счастье, защищай свою свободу, а одновременно и нас!.. Но у римлян и греков не было того размаха, как у Митридата, который впервые создал из рабов многотысячное войско, обещая каждому долю в военной добыче и обеспеченную жизнь после войны. И хотя большинство этих рабов-воинов остались на полях битв, призрачная надежда на лучшую долю не ослабевала. Каждый думал, что он будет счастливее других! Митридат получил неисчерпаемый источник для пополнения своего воинства отчаянными людьми, которым после рабского ошейника и кнута надсмотрщика было все нипочем. На место десятка убитых рвалась сотня живых, готовых принять участие в кровавом празднике сражений.

Не диво, что Митридат даже в поражении сохранял обаяние для многих тысяч людей, которые спешили любой ценой вернуться под его боевое знамя, избегнув горчайшей участи римского рабства.

Представ перед Митридатом, Евлупор взглянул в его лицо, теперь сухое и заостренное. Заметил про себя, что время и заботы не щадят и царей. Не выдавая своих чувств, упал ниц. Царь приказал ему встать. Евлупору показалось, что и голос Митридата стал другим, словно бы дал трещину, в нем появились незнакомые высокие нотки.

Митридат узнал бывшего воина и пирата. Эта львиная грива всклокоченных волос и колючая борода, вывернутые ноздри и голубые мальчишечьи глаза еще в начале войны привлекли внимание приметливого царя. Он вспомнил о смелых действиях косматого северянина, находившегося тогда под началом Фарнака.

Сверля его испытующим взглядом, сказал с оттенком снисходительности:

– Помню тебя, раб из Танаиса, пират и храбрый военачальник! А вот имя твое забыл. Чего тебе?

– Евлупор имя мое, великий государь. Был я рабом твоим и остаюсь им до последнего вздоха… Вернулся к тебе из римской неволи, верю в твою победу и жажду ее! Предан тебе, как богу живому! Возьми жизнь мою! Хочу идти на врагов твоих! Не откажи, великий!

Такое вступление понравилось Митридату, его нависшие брови дрогнули, чуть шевельнулся седой ус.

– Что же ты не вернулся обратно к пиратам? Разве разбойничать хуже, чем воевать?

– Бывает, и разбойничать неплохо, только ради чего? Ради вина и добычи?.. Горькая та добыча, да и попадает она больше в руки пиратских вожаков и царьков, которые берут дань со всех пиратов!

– И у пиратов есть цари?

– Есть, государь, только самозваные, противные богам! И деяния их направлены против богов и людей!.. Я же хочу жить и умереть по твоим законам, освященным богами и любым сердцу народа! Великое твое царство, великое твое дело, велик и ты сам, счастье служить тебе, счастье и умереть за тебя!.. Разреши!

– Так… Говоришь ты складно и дерешься неплохо, я помню!.. Ты видел, на берегу конопатят и оснащают новые биремы?

– Видел, государь, и возликовал душой! Хорошие будут суда!

– Флот готовим для великого похода!

– Прими меня хоть простым матросом!

– Принимаю! Отправляйся туда, к корабельщикам, договорись о постройке новой биремы, когда будет готова – получишь ее под свое начало! Иди!

– Разреши, государь, слово молвить?

– Что еще?

– Скажу кстати!.. Услышал я там, в Амисе, откуда бежал, будто Помпей твои тайные склады в Новой Крепости раскопал и богатства выгреб, пустил их на оплату воинам и на раздачи своим воеводам! Да и в Рим отправил немало!

Синюшная краска залила лоб и скулы царя, когда он выслушал эти простые слова. Он сделал усилие, пытаясь сохранить спокойствие, ибо тут же стояли его военачальники и советники. Но лицо его исказилось, и все поняли, что новая весть поразила царя в самое сердце.

Кто-то дернул Евлупора за полу и шепнул: «Уходи». Он не помнил, как оказался далеко от прокопченной хижины, в которой говорил с царем. Уже сидя в кругу воинов у костра, он словно видел перед собою искривленные губы царя и его пристальные, страшные глаза. И думал, что Митридат постарел, что походы и военные неудачи иссушили его. А теперь, когда узнал, что его тайная сокровищница разграблена, наверное, совсем поседеет! Однако Евлупор был доволен, так как опять оказался под властью настоящего повелителя, благословенного богами, который совершает великое – избавляет народы от всевластия жестоких римлян, дает таким, как Евлупор, малым людям звание царских воинов и обещает награду после войны!..

Прошлым летом, отступая из-под Дастир, Митридат успел заглянуть лишь в Синору – пограничную крепость в Малой Армении, где находился один из его тайников. В Синоре он взял шесть тысяч талантов золота и другие ценности, которые сейчас пригодились.

Посетить Новую Крепость ему не удалось, надо было спешить укрыться в горах от вражеского преследования. В крепости его сразу окружили бы, и тогда Помпей постарался бы не выпустить его из каменной ловушки. Это было досадно, так как в Новой Крепости главенствовала Стратоника, его любимая жена, которой он доверял.

Уже будучи в горах, Митридат узнал, что римляне захватили Новую Крепость и, нужно думать, полонили Стратонику. Но был уверен, что Стратоника не выдала тайну сокровищницы. Да и едва ли у того же Помпея мог возникнуть вопрос об этой тайне. Никто не мог предположить, что в такой захолустной крепостце может храниться большая часть Митридатовой казны.

И вдруг оказалось, что тайник разграблен… Это была незаменимая утрата. Митридат рассчитывал рано или поздно возвратиться в пределы своего царства и использовать спрятанные сокровища. Кто выдал тайну? Неужели Стратоника?.. Горечь нового разочарования отравляла сердце царя. Может, ее пытали? Или все произошло как-то по-другому?.. Это надо узнать!