Асандр вздохнул, задумался. Нет, сейчас он не мог покинуть Пантикапей ради встречи с Икарией. Это будет несколько позже. Обратившись к Панталеону, попросил его съездить в Нимфей, отвезти художнице ответное послание, подарки, привезенные издалека, произвести осмотр имения и уплатить долги.

– Захвати с собой двух лучших рабынь, из тех, что я получил в подарок от Митридата. Пусть они служат ей. Сделаешь все – возвращайся немедленно!

– Что передать прекрасной Икарии на словах?

– Скажи, что я занят делами! Освобожусь – приеду!.. И что я всегда помню о ней!

Одетый в чистые одежды, пахнущие благовониями, Асандр явился во дворец и направился к царским воротам. Здесь, как всегда, толпились аристопилиты в ожидании приема. Словно не замечая пристальных взглядов боспорских вельмож, он подошел к Неоптолему и, сделав приветственный жест рукой, обратился к нему с непринужденностью старого знакомого:

– О почтенный и непобедимый стратег, у меня есть к тебе дело, о котором скажу после приема у наместника!

Лицо старого флотоводца покрылось краской, он не знал, как вести себя с этим удивительным человеком, который сумел воспарить из бедности к богатству и знатности и сейчас держался с достоинством человека, знающего себе цену.

– Что ж, – ответил он сдержанно, – я готов выслушать тебя!

Асандр подошел к царским дверям, и все увидели в его руках пергаментный свиток со свисающей восковой печатью, на которой виднелся оттиск полумесяца и солнца – прославленного герба Ахеменидов. И каждый понял, что это послание самого Митридата. Асандр получил его из рук великого царя и привез, чтобы вручить Махару…

Словно по команде, аристопилиты одновременно преобразились, сбросили маски надменности и спесивой сдержанности. Они обратили к Асандру дружелюбные взоры и улыбки и склонили головы в знак глубокой преданности повелителю, от имени которого явился сюда этот предприимчивый и смелый человек.

Двери распахнулись. Асандр первым оказался в покоях наместника. Аристопилиты переглянулись, но никто не нарушил молчания каким-либо замечанием.

Асандр преклонил колена перед Махаром и вручил ему свиток. При этом сказал, что его богоравный отец здоров и полон сил, милостив к преданным людям, доволен присланным караваном продовольствия.

Теперь Махар уже не смотрел на Асандра свысока. Асандр стал отличившимся кораблеводителем, с успехом осилил важное и опасное поручение, а главное – лицезрел самого Митридата. Наместник встретил его с известной торжественностью и объявил, что утверждает его в высокой должности наварха, ведающего кораблями, отправляемыми в Синопу.

Оставшись наедине с удачливым мореплавателем, Махар с дружеским смехом положил ему на плечо мягкую руку.

– Да сопутствуют тебе боги, Асандр, – сказал он, – ты оказался на высоте! На тебя упал взор моего венценосного родителя, твои уши слышали его голос, ты дышал одним воздухом с ним! Ты удостоился присутствия на его пиру! Честь тебе и слава!.. Ты стал лучшим из пантикапейских греков! Отныне бывай во дворце всегда, когда захочешь! Твое место – за моим столом, его никто не займет! Не придешь ты – оно будет пустовать!.. Давай выпьем вина!

Наместник хлопнул ладонями и приказал безмолвному как тень рабу принести вина. Взяв с подноса блестящий кубок, сказал, лукаво прищурив выпуклые глаза:

– Может быть, это не такое старое вино, какое ты пил за столом моего отца, и не столь сладкое, как то, что ты привез на двух кораблях из-за моря!.. Но все же неплохое!

Асандр рассмеялся непринужденно. Он не чувствовал смущения в присутствии наместника и держался уверенно и смело. Махар теперь казался ему одним из многих, которые раболепно толпятся у трона Митридата, на лету ловят его приказания и силятся хоть чуточку походить на своего державного владыку. Что Махар – сын и наследник Митридата, не меняло дела. Царь был строг к детям и менее всего подвержен родительским слабостям. Все знали, что Ариарата, родного сына, он отравил, а другого, Митридата-младшего, казнил по подозрению в измене. Он раздавал дочерей, так же, как и перстни, царям и вождям варварских племен, используя их в своих далеко идущих целях. И Асандр не сомневался: если Махар ошибется, ему несдобровать.

Ведя беседу об отце-государе, Махар был ясен и милостив и не проявлял и тени неудовольствия в ответ на непринужденное поведение боспорца.

– Ты побывал в Понте на редкость удачно, – говорил он, смакуя вино. – Сумел доставить груз, привез сокровища, которые отец переправил на Боспор в мои казнохранилища. Да и сам не остался внакладе – стал собственником двух кораблей, толпы невольников и немалых богатств!

Асандр поперхнулся, закашлялся, пораженный осведомленностью наместника в его делах. Ему не было известно, что, прежде чем он явился к царевичу, тот уже принял соглядатаев, которые сопутствовали Асандру в его путешествии, наблюдали за каждым его шагом. Махар и в этом следовал примеру отца. Митридат содержал сотни тайных осведомителей и даже убийц, приставленных на всякий случай ко всем важным лицам в государстве.

– О великий наместник, – ответил Асандр с поклоном, – ты знаешь о событиях раньше, чем они произойдут! Твой глубокий ум и божественная проницательность недоступны моему пониманию!

– Скажи, – спросил Махар, смеясь удовлетворенно в ответ на лесть боспорца, – что же ты будешь делать с тем старым заморским вином, которое выменял на зерно у виноградарей Синопы? Торговать?

– Видят боги, не спешу с этим! Да и не для продажи приобрел его, а для того, чтобы внести по обету в храмы города, а главное – для фиаса евпатористов! Фиас должен располагать запасом вина, по качеству достойного имени твоего великого, божественного отца! А так как ты – отражение отца и глава фиаса, то, значит, и вино это твое!.. Уже сегодня вечером, если соблаговолишь, я наполню твой кубок этим вином на тайном собрании лучших евпатористов! И ты выпьешь его под звуки нашего гимна!

Это было сказано так естественно и просто, что не вызывало сомнения в искренности похвальных замыслов и намерений Асандра. Хотя он лишь сейчас мгновенно обдумал это, заподозрив, что Махар завидует ему, владельцу такого количества прекрасных вин. Видимо, местная кислятина надоела царевичу.

– Да? – раскрыл широко глаза Махар. – Но ты спрятал вино в подвалы своего дома!

– Именно так! Иначе твои ключники и дворцовая челядь прежде тебя самого разопьют его! Известно, что цари не выпивают и тысячной доли того, что расхищается жадными слугами!

– Это верно, ты предусмотрителен, Асандр! Ты достоин стать хранителем царских сокровищ! Так, значит, подвалы – твои, а вина в подвалах – мои?

Он расхохотался, Асандр поддержал его.

– О великий Махар, ты мудр и проницателен. Ты не мог сомневаться в этом!.. Я хорошо помнил, что боспорские вина тебе не по вкусу, а заморские стали редки, привоза нет!

Асандр продолжал держаться в той развязной и одновременно почтительной манере, которую Махар и раньше терпел. Теперь эта манера даже нравилась ему. Так надоело скучать одному среди раболепно согбенных спин, слушая медоточивые речи из лукавых уст. Наместник еще не миновал того возраста, когда хочется окружить себя не только вельможами и слугами, но и веселыми друзьями, провести время за чашей, отбросив утомительные и однообразные церемонии. И сейчас слушал вкрадчивый говорок Асандра с добродушной усмешкой.

– Ты угадал, – кивнул он головой, – мне многое не по вкусу здесь, многое надоело. И плохие вина, и одни и те же «козочки» из храма Афродиты Пандемос!.. Тесен Боспор, нет в нем того простора, как в Понте! Вот сейчас отец с воеводами ведет победоносную войну, а я принужден сидеть здесь, томиться и даже терпеть строптивость какой-то Фанагории! А почему?.. Все потому, что следую замыслам великого Митридата – снабжаю его войско питанием, пополняю воинами… Но я разделаюсь с Фанагорией, и вы, боспорцы, хотите или не хотите, поможете мне в этом!