Гиерон, составивший эту надпись, получил золотую монету. Асандр приказал ему заниматься хозяйством в оставшемся после Икарии маленьком имении, а сам коротал время, бродя вдоль берега моря или сидя у памятника в горестном раздумье. Чувство одиночества и пустоты овладело им.
XVII
Предаваясь печальным размышлениям, Асандр не заметил, как в гавань Нимфея вошел корабль с разодранными парусами и следами пожара. Это был один из его двух кораблей, прибывший из Парфения. Асандр вздрогнул от неожиданности, когда его окликнул грубый голос. Он поднял голову и увидел приближающегося Флегонта. Глава перевоза был ранен, хромал. Его левая рука, обмотанная тряпками, висела на перевязи.
– А, это ты? – спросил безучастно Асандр, словно не замечая растерзанного вида неожиданного гостя.
– Это я! Очнись, Асандр!.. Соболезную твоему горю. Гиерон рассказал мне о смерти твоей возлюбленной. Отвлеки сердце от сожалений, умершую не вернешь!
– Ты прав, Флегонт. К сожалению, я не Орфей и не могу спуститься в царство мертвых с целью вернуть в этот мир покойную!.. Но у тебя, как я думаю, есть ко мне дело.
– Дела наши совсем плохие!.. Как я и ожидал, произошло несчастье!
– Говори, я слушаю, пусть будет одним несчастьем больше!
Флегонт сел на ступеньку памятника, отвязал от пояса кружку, напился холодной воды, вытер губы, после чего рассказал все. Рыбаки-перевозчики проведали о том, что Асандр впал в немилость, сочли это за благоприятный случай и обратились к Махару с просьбой восстановить их монопольное право на перевоз через пролив.
– Ну, и Махар принял их милостиво? Отдал им перевоз?
– Да, в том-то и дело! Он выдал им охранную грамоту. А гоплитов, охранявших перевоз, отозвал!.. Мы остались одни!
– Рассказывай дальше, – кивнул головой Асандр, несколько оживляясь.
Флегонт поведал ему, как рыбаки подговорили рабов на кораблях и те подняли бунт в ночное время.
– Это те рабы, которых тебе подарил Митридат, они очень тосковали по родине… Им помогли какие-то бродяги или беглецы, которые появились неизвестно откуда, тоже, как я думаю, не без участия рыбаков. Я подал сигнал к бою, и со своими людьми начал расправляться с бунтарями, и конечно, преуспел бы в этом. Но на берегу загорелось много факелов, собралась толпа рыбаков с копьями и баграми. Я приказал рубить якорные канаты. Мы поспешили выйти в море, но рыбаки преследовали нас на лодках. На передней лодке было знамя! Оказалось, они привязали к наконечнику копья охранную грамоту Махара! Размахивали ею с криками: «Сдавайтесь!.. Сдавайтесь!» На моем корабле начался пожар. Пока мы доставали бадьями морскую воду и заливали пламя, на другом корабле рабы восторжествовали!.. Они перебили наших людей, подняли паруса и ушли в море!
– Бежали, значит?
– Бежали при поддержке рыбаков!.. А этот корабль мы отстояли, рабов перекололи и выбросили за борт! Но должны были сами сесть за весла и спасаться, ибо нас осталось мало! Считай, половина наших людей погибла!.. Тебе пора обратиться к Махару и с его помощью наказать Парфений!
Асандр усмехнулся и отрицательно покрутил головой:
– Нет, Флегонт! Если боги против нас, то как мы можем противиться их воле?..
Задав еще несколько вопросов, Асандр приказал поставить корабль на якорь, а команду после расчета распустить до лучших времен.
В нимфейском порту появилось несколько десятков шляющихся без дела матросов. Они горланили песни, пропивая полученные деньги.
В числе их оказался и Флегонт, который быстро спустил заработанное и ночевал в порту, не имея пристанища.
– Нет счастья для меня! – говорил он друзьям хриплым, пропитым голосом. – Воевал я под знаменем Асандра на льду пролива – получил одни раны, а награды никакой! Ходил на пиры к Асандру в числе евпатористов, но изгнан за злой язык и дурные предсказания! Был назначен старшим на перевозе, кое-что скопил, но мои деньги оказались на том корабле, который угнали рабы! Опять неудача!.. Что же дальше? Неужели так всю жизнь?.. Нет, видно, один путь неудачнику – в разбойники на большой дороге или вместе с беглыми рабами в пираты!
Голодный и злой, он направился к домику художницы, где сейчас жил Асандр. Здесь увидел Гиерона, как всегда чисто одетого, сытого.
– Процветаешь, раб? – молвил с сердцем моряк, проходя мимо.
– Я не раб, мне дарована свобода самим Митридатом! – ответил с досадой слуга. – А ты куда пробираешься? Хозяина нет!
– Где он? Мне нужно с ним поговорить.
– Ты расчет получил, и говорить тебе с хозяином не о чем!
Изругавшись, Флегонт повернулся и побрел прочь. Гиерон остановил его.
– Слушай, Флегонт, – сказал он с покровительственным видом, – ты всегда был лучшим матросом, и преславный Асандр ценил тебя!.. Тебя погубило твое карканье, ты языком навлекаешь духов несчастья! Да!
– Говорю, что думаю, вот и все!
– Глуп ты, вот что!.. Но мне жаль тебя, право. Я сейчас управляю имением, которое осталось после Икарии. Оно по закону принадлежит Асандру, ибо он купил его для художницы!.. Так вот, приходи работать – я поручу тебе подрезать лозы на винограднике!.. Платы не проси, ибо имение бесприбыльно. Скажи спасибо, что накормлю!
– Как же это, без платы?.. Я же не раб!
– Не хочешь – дело твое! Ты не раб и можешь умирать с голоду под забором!.. Никто даром кормить тебя не будет! А я говорю тебе – приходи, поработаешь, накормлю! Жалею тебя!.. А настанут лучшие времена, получишь больше.
– Хорошо, Гиерон, приду! Видно, никуда не денешься. Только дай мне обол опохмелиться, очень голова болит!
XVIII
Время шло, миновало лето, был собран урожай, желтые листья кружились по ветру и падали на каменные мостовые Пантикапея. Архонты города уже не получали приглашений на пиры к наместнику. Об Асандре никто не вспоминал, никто и не разыскивал его. Евпатористы не устраивали ночных оргий. Махар уединился во дворце. Весь ход жизни акрополя стал сдержанным, таинственно-скрытным.
– Что-то произошло, но что?.. – гадали горожане, поглядывая на темные окна дворца, где некогда вели блистательную жизнь гордые Спартокиды.
Все выяснилось лишь после возвращения каравана судов из заморского плавания, оказавшегося не вполне благополучным. Панталеон, сойдя с корабля, направился в городской дом Асандра, но, узнав, что хозяина нет, добыл коня и поскакал в Нимфей. Здесь они встретились как добрые друзья, уединились в уголке домика за очагом, с кувшином подогретого вина.
– Все рассказывай по порядку! – сказал Асандр.
Оказалось, Фрасибул повел корабли не в Синопу, как это было объявлено в день отплытия, а в Армену, уже захваченную римлянами. По пути их атаковали легкие биремы синопцев, причем несколько кораблей с продовольствием было отбито и уведено в осажденную Синопу. Остальные добрались до места назначения и выгрузили хлеб для римлян!.. В Армене Фрасибул встретился с Лукуллом и вручил ему подарок от Махара – драгоценный венок, покрытый тысячью золотых монет!
– Ого! – усмехнулся Асандр. – Видимо, на этот венок ушло все золото, полученное Махаром от города!
К венку была приложена грамота, в которой Махар ставил свои условия: если Лукулл признает его пожизненным правителем Боспорского царства, а также другом и союзником Рима и Рим станет опорой власти Махара, как римского ставленника, то он, Махар, будет всемерно содействовать победе римского оружия над Митридатом!
– Каково задумал? – округлил глаза Панталеон, ожидая, что Асандр возмутится вероломством царевича.
– Я догадывался, что Махар задумал именно это, – спокойно ответил Асандр с видом человека, не причастного к совершенной измене, но и не осуждающего ее строго.
– Как мне удалось узнать, – продолжал несколько озадаченный Панталеон, – Лукулл якобы так оценил этот шаг Махара на тайном совете военачальников: «Однажды изменив отцу, Махар уже не сможет повернуть назад. Митридат не милует изменников, даже если бы они и раскаялись! И Махар знает это! Отсюда можно быть уверенным, что до конца войны искренность Махара вне сомнений! А это то, что нам надо!»
