Все матросы-боспорцы счастливы, что возвращаются домой, оставив позади грохочущий ад великой войны. Они получили завидное жалованье, одарены царем и имеют основание быть довольными.

– Теперь да помогут нам боги добраться до Пантикапея без большой беды! – говорят они, стоя на палубе и опасливо поглядывая на море. И хотя Понт Эвксинский безмятежно спокоен, все знают, как обманчиво это спокойствие. Оно таит в себе угрозу страшных бурь и пиратских нападений.

Асандр с капитанского мостика вглядывается в даль, испытывая ломоту в глазах от оранжевых бликов предзакатного солнца, прыгающих по ленивым волнам. Доволен и он, так как выполнил возложенное на него трудное дело, испытал милость и ласку царя, счастливо избегнул царского гнева, получил немалые награды. Среди кораблей – два его собственных! На них погружены дары, полученные от Митридата, и кое-что выменянное у жителей чужой страны на хлеб, который стал здесь большой ценностью. На тех же кораблях находятся и рабы, также дарованные Митридатом взамен освобожденного Гиерона. Еще две такие поездки – и Асандр мог бы стать в один ряд с наиболее состоятельными гражданами Пантикапея.

Только вот добраться бы до дому благополучно!

И, словно в ответ на эти опасливые мысли, на горизонте появляются рыскающие суда пиратов. Тех пиратов, которые не пошли на службу к Митридату и не связали своей судьбы с судьбой воинственного царя, предпочитая оставаться свободными хищниками голубых просторов.

Впрочем, это не первое их появление, видели их и накануне. Тогда они кружили, высматривали, подобно стае волков, преследующих отару овец. Сейчас их значительно больше, они смело идут на сближение, развертываются в широкую линию, как бы намереваясь окружить караван.

Взяв в руку деревянный молоток, Асандр ударил в гонг. Такие же звуки раздались и на других судах. На палубах поднялась суматоха, замелькали копья, вспыхнули на солнце медные шлемы. Игроки прислушались, оставили кости на столе, схватились за оружие и поспешили на палубу.

– Это те же, что и вчера, – спокойно произнес Евлупор, прикрывая глаза ладонью, – но есть и другие, покрупнее! Возможно, хотят попытать счастье!

Евлупор, пройдя школу морского пиратства, хорошо изучил повадки бывших собратьев. Подумав, выпрямился, его глаза сверкнули отвагой.

– Разреши, Асандр, я отгоню их! Нападать первым – это самое лучшее, когда имеешь дело с морскими разбойниками!

– Кому знать это, как не тебе! – рассмеялся Асандр. – Попробуй!

Узники сгрудились в темном трюме, задыхаясь от тесноты и спертого воздуха. Хуже всего было то, что трое заболели и просили не говорить об этом жестоким хозяевам, которые не замедлили бы выбросить их за борт. Здоровые не выдавали больных, но и не проявляли к ним особого внимания. Каждый думал о себе. При слабом свете подвешенного на цепочке светильника можно было разглядеть всклокоченные головы и вспыхивающие отчаянием глаза.

– Пить! – просили пересохшие губы больных.

– Нет воды! – раздраженно отозвался басовитый голос из темного угла. – Мы все скоро умрем от жажды!

Все они пленники, вместе оказались случайно, были озлоблены, так как видели впереди лишь смерть или позорное рабство.

– Стать рабом плохо, но все же лучше, чем умереть! – говорит кто-то негромко.

– Ты уже раб! – почти с яростью отвечает могучий бас. – Вот когда прикуют тебя к веслу и заставят скоблить море да еще бичом пройдутся по спине, – узнаешь, что такое жить в рабстве!

– Или запрягут, как осла, крутить мельничный жернов! – добавили сразу несколько.

– У меня в Каппадокии жена и дети! – уныло заявил бородатый пленник с окровавленной повязкой на голове. – Митридат взял меня в войско насильно. А теперь ему все равно, что со мною, он даже не знает, жив ли я и другие из нашего племени! Моя жизнь загублена!.. Теперь я добыча пиратов!

И, уронив голову на широкие ладони, замер в этой позе. Пленник, страдающий от качки корабля, корчился в углу в судорогах. Переведя дух, вдруг сказал с горечью:

– А говорили, что пираты рабов делают свободными! Почему же они нас хотят продать в рабство?

– Это как кому повезет, – ответил бас. – Бывает, беглые рабы сами становятся пиратами, а другие, свободные, как я, например, получают железный обруч на шею или копье в грудь!.. А тебе не быть ни моряком, ни пиратом. Слаб ты!

– Крепись! Три брюхо ладонями, – советует сосед.

– Ох, не могу, все нутро перевернуло!

Невидимый в углу мученик морского недуга старался преодолеть бунт своего желудка, но безуспешно. Ему казалось, что смерть была бы избавлением от невыносимого страдания. И тут же в голову лезли воспоминания, проходили картины удивительных событий недавнего прошлого. «Все рухнуло, – в отчаянии думал он, – и свобода, дарованная царем, и мечты о военной добыче, и надежды вернуться в свой город хотя бы слугой при хозяине!»

Послышался треск, громыханье, словно от падения на палубу чего-то тяжелого. Гулко забарабанил топот многочисленных ног. Неясно доносились ругательства и окрики старших. Потом весь корабль дрогнул от тяжкого удара в борт, доски затрещали, пленники повалились один на другого. Казалось, судно перевернулось и падает куда-то в бездну.

– Ой-ой!.. Днище расселось, вода пробивает! – истошным голосом вскричал тот, который считал рабство предпочтительнее смерти.

Далее начался кошмар. Трюм заливало холодной водой. Пленники пытались закрыть отверстие чем попало, но раздался еще удар – и ледяные фонтаны хлынули со всех сторон. Все вскочили на ноги и, стоя по колено в воде, кричали дикими голосами и били кулаками в низкий потолок:

– Откройте, откройте!.. Корабль тонет!.. Погибаем!..

Но наверху их не слышали. На палубе продолжалась лихорадочная борьба с криками и перестуком оружия. Там дрались! Кто с кем?.. Догадаются ли открыть люк?.. Теперь и убежденным поборникам свободы было все равно, что их ожидало после плена, лишь бы не оказаться пищей для морских рыб.

Но вот на палубе все утихло. Только в трюме не прекращались отчаянные вопли и призывы о помощи. Вода уже не журчала, врываясь в бреши, она бесшумно заполняла внутренность корабля и сейчас достигала до пояса.

Люк открылся со скрипом. В лица обезумевших от страха людей глянули спокойные звезды ночного неба.

– Вылезай! – крикнул кто-то на ломаном греческом языке, понятном большинству.

Толкаясь и мешая друг другу, обитатели трюма стали выбираться на палубу. Откуда-то появился факел, в его неверном свете выступили лица воинов, окровавленные мечи и трупы, наваленные на палубе. Пираты были уничтожены, победители стояли, тяжело дыша, еще распаленные битвой. Совсем близко покачивался на волнах, как черный призрак, корабль победителей.

– Вылезай быстрее! – крикнул высокий воин без шлема. Его жесткие волосы и борода торчали во все стороны и в свете факела казались огненными. – Или хотите пойти на дно моря, вместе с этой дырявой посудиной?

Пленников переправили на другой корабль. Здесь при свете огней выстроили перед тем же высоким воином, который задал общий вопрос:

– Кто такие?.. Купцы? Воины? Рабы?.. Как попали к пиратам?

Возможно, среди освобожденных были и рабы, но сейчас все заявили, что они люди свободные, воины Митридатовой рати. А попали в плен к пиратам случайно, после неудачного штурма Халкедона, а кто и под Кизиком.

– Ага, значит, все царские люди, воины?

– Да, да! – хором отвечали бывшие узники.

– Будете пока на моих кораблях матросами. А потом высажу вас на берег. Дорогу к своим отрядам сами найдете!

Все радостно зашумели, благодарили бородатого витязя, даже падали перед ним на колени.

Последними оказались трое больных, которые не могли стоять, их перенесли из лодки на руках. Потом появился еще один, он еле передвигался, схватившись за живот.

– Больным дать вина, – распорядился старшой. – Выживут – их счастье! Умрут – выбросим за борт!

– Нет, нет! – слабым голосом запротестовал четвертый, икая и охая. – Я не хочу умирать!.. О Евлупор, ты спас меня от плена, спаси и от морской могилы! Это боги не пожелали моей гибели и прислали тебя на помощь!..