Митраас соскочил с седла и, подойдя к воротам, обратился к начальнику стражи. Тот кивнул головой и беспрепятственно пропустил обоих.

– Наш молодой государь времени не теряет! – удовлетворенно и с гордостью сказал Митраас. – Погляди, ему продолжают присягать отряды царского войска. Вон «медные щиты», а вот и наемники, и пиратов немало!

Увидев Фарнака в блестящем панцире и высоком шлеме, Асандр сразу не узнал его. Казалось, это был другой человек. Он словно переродился, приобрел царственную осанку и подобающие манеры. Около с почтительным видом стояли Гай и Публий, одетые в парадные воинские доспехи. Тут же внимали его речам понтийские военачальники с курчавыми бородами. В их глазах можно было прочесть удивление и любопытство. Меотские князья, увешанные посеребренным оружием, что-то лопотали на своем языке и щелками языками. Может, они были довольны, что теперь царицей будет меотка?..

Степенные соаны держались гордо и смотрели на нового царя выпуклыми глазами, затененными железными козырьками кованых шлемов.

Это была красочная и грозная толпа людей, которые связали свою судьбу с боевыми трудами и походами, отказавшись от утех и радостей мирной жизни. Для них смена царей была сменой военачальников. Если не будет похода на запад, будут другие походы, ибо великие цари без войны не живут. А кому царствовать – решают боги!.. Старый царь был велик, но счастье изменило ему, войска перестали ему верить, и управлять ими стало трудно. Новый царь восстановит порядок, умилостивит богов, возьмет в руки строптивые боспорские города. Войску найдет достойное дело, а военачальников наградит за поддержку его в грозовой час захвата власти. И все пойдет как и раньше. Почему же не присягнуть Фарнаку Ахемениду, естественному преемнику отцовской диадемы и доброму воину, каким его знало все войско!.. А Митридату место там, в таинственном мире теней, куда уходят все после земной жизни!.. Возможно, он попадет в сонм богов и будет из-за облаков взирать на царствование сына, попивая божественный нектар и заедая его амброзией!

Гай и Публий рассчитывали на многое. Прежде всего – на возвышение в царстве Фарнака и на великие награды. А затем и на благосклонность Рима, который оценит их участие в свержении Митридата и откроет для них двери родины. Они уже успели обменяться письмами с наместником Помпея в Синопе Фавстом Корнелием Суллой и каппадокийским царем Ариобарзаном, врагом Митридата. Они умоляли помочь им получить прощение и вернуться на родину. Ответы были краткими, но исчерпывающими – прощение возможно в обмен на… голову Митридата. Неожиданное восстание Фарнака оказалось кстати, оно в случае удачи приближало их к желанной цели.

Подойдя ближе, Асандр остановился и преклонил колена. Вынул из ножен меч, положил его на землю. Остался в такой позе, склонив молча голову.

Это означало полную покорность и преданность, что Фарнаку пришлось по душе. Он окинул взглядом толпы римлян, стоявших стеной, и свиту военачальников, желая убедиться в произведенном на них впечатлении. Теперь никто не может сомневаться в его успехе, если стратег и первый архонт Пантикапея от имени мощной и вольнолюбивой общины этого города склонился перед ним.

Выждав мгновение, Фарнак шагнул навстречу боспорцу и протянул руки, намереваясь поднять его на ноги. Тот легко вскочил. Царевич обнял его, назвал другом и соратником!

– Я рад, Асандр, что мы опять вместе!

– Приказывай, государь, разреши мне и всему ополчению пантикапейскому стать твоими воинами и принести тебе клятву верности!

– Ты уже принес ее! Принимаю твою присягу и верю ей! Назначаю тебя военачальником над всем пантикапейским ополчением, стратегом города, моим наместником! Но, – улыбнулся он, – велика власть, велик и спрос за нее!

– Сознаю это и готов быть оружием и руках твоих!

– Да помогут нам боги!

Царевич обнял Асандра за талию и увел в землянку Гая и Публия, ныне освобожденную для его особы. Оставшись наедине, они разговорились непринужденно, по-приятельски.

– Я не сомневался в твоей решительности, – сказал Асандр с той дружеской задушевностью, которая нравилась Махару, а ныне должна была покорить его более счастливого брата. – Но мне казалось, что ты упускаешь время! Теперь убеждаюсь, что это не так! Твои мудрость и дальновидность оказались выше моих догадок. Сейчас все увидели, что ты подлинный Ахеменид и унаследовал от отца глубину замыслов, непостижимую для простых людей! Слава и трон ждут тебя!

– Да будут твои слова залогом нашей дружбы! Сколько у тебя людей?

– С теми, которых ты подчинил Митраасу, около полутысячи! Но город весь станет за тебя, ибо боспорцы ждут твоего воцарения и преданы тебе! Все убеждены, что ты принесешь счастье и могущество Боспорскому царству! Но не медли, сейчас дорога каждая минута!

– В Пантикапей нас не пустят воины Митридата! Отец и Менофан предусмотрительны. Они будут обороняться и попытаются привлечь на свою сторону боспорцев!.. Скажи, если начнется осада, будут ли твои воины сражаться со своими братьями и штурмовать собственный город?

– Город штурмовать не будут, а Митридата – да! Ты говоришь о том, о чем я думал всю дорогу! Надо сделать так, чтобы осадить Митридата не в городе, а в акрополе!

– Но для этого нужно проникнуть в город!

– Верно!.. Однако, если горожане увидят, что в город рвутся пираты и бывшие рабы, они сразу окажутся на стороне Митридата! В город должны войти лишь надежные войска – римляне, «медные щиты»! А вся шваль пусть остается за стенами!.. И главное – необходимо успокоить горожан, убедить их, что никто не будет грабить их дома!..

– Ого!.. Пока мы этим занимаемся, отец проведает о заговоре и примет меры!.. Мне было откровение – боги дают мне время от полуночи до утра! С рассветом Митридат узнает все, и тогда начнется война! А войну мы можем проиграть!

– Да, да! Надо спешить!.. Только в город следует войти не осадой, а хитростью!

– У тебя есть мысль, как сделать это?

Подумав, Асандр ответил:

– Кажется, боги вразумили меня!

Царь Митридат выпил больше обычного и спал крепким сном без сновидений.

Никто не разбудил его и не доложил, что к западу от городских стен дороги ожили, закурились пылью. Было почти светло, когда отряд конницы показался в облаках пыли перед глазами заспанных стражей, кутающихся в хламиды на утреннем ветру, особенно свежем и зябком на высоте приворотных башен.

– Э-гой! – крикнул страж другому, на соседней башне. – Что это за войско? Оно появилось на римской дороге!

– От понтийского лагеря тоже двигается войско. О великие боги, это государь сегодня хочет осмотреть войска перед городом!.. Не иначе – скоро пойдет в дальний поход!

– Да так ли это?.. Надо трубить тревогу!

– Успеем!.. Кому идти-то на нас?

– А разбойный Асандр?

– Не посмеет!.. Не спеши, как бы не получить палок! Ворота заперты, бояться нечего. Посмотрим, что будет!

– Нет, ты не прав. Надо разбудить сотника!

Сотник был вечером пьян и, проснувшись, чувствовал себя разбитым. Он очумело смотрел на дежурного стража, который почтительно сообщил о приближении каких-то вооруженных отрядов.

– М-мм… А ну, подай кувшин.

Взяв из рук воина сосуд с хмельной брагой, сотник пил долго, не отрываясь.

– Некому идти на нас! – изрек он, утирая рот. – Ступай на башню, я сейчас буду.

К воротам подскакали всадники. Это были понтийские конники на скифских лошадях.

– Открывай, именем государя! Пойман Асандр с его дружками – разбойниками с большой дороги! Велено немедля представить всех пред царские очи!

Подскакали еще понтийцы. Они говорили то же. Сторожевые поверили единоплеменникам, с которыми имели общую родину за морем.

– А где Асандр-то? – все же спросил сотник, зевая и потягиваясь.

Подвели коня, на котором сидел опутанный веревками Асандр. Он был без шапки, помят, окровавлен.

– Это он! – засмеялся успокоенный сотник. – Попался волк в западню! Быть тебе на колу, пантикапейский воевода! А что там еще едут конные? Кто такие?..