* * *

Рассказы и кинофильмы, посвященные фронтовой медицине, отводят ей важную роль в обеспечении боевой деятельности войск. Врачи и сестры изображаются в командирских знаках различия с портупеями на фоне бинтов, как люди, внесшие в дело победы более значительный вклад, нежели фронтовой воин. Сколько внимания и забот уделялось раненым? К их услугам в каждом полку — санитарная рота, медсанбаты, госпитали, санитарные летучки, поезда. Служители медицины с умопомрачающей самоотверженностью, и даже более, приносили в жертву сон и отдых, а случалось, и жизнь во имя лечения воинов. Зависть берет, очень приятно быть раненым...

Организация медицинской службы на поле боя имеет большое значение. Но... сколько мог перетащить раненых санинструктор, если учесть, что пункт первой медицинской помощи находился на некотором удалении? Реальная, но нисколько не гарантированная, возможность транспортировки раненых существует только в двух видах боя — наступлении и обороне. И потом, необходимо представлять себе работу санинструктора — тащить по-пластунски на собственной спине раненого в зоне интенсивного обстрела всего оружия пехоты и артиллерии. Однако суть дела не в километрах, а в том, что расстояние между полем боя и санбатом — «дистанция огромного размера» и измеряется она нелинейными величинами.

Многие станут возражать, ссылаться на наставления. Я хорошо знаю наставления и не хуже — то, что творилось на поле боя. Но оставим вопрос о дистанции и погонах врачей на потом и обратимся к тактике войск. Широко применялись еще две разновидности боевых действий: отступление и борьба в окружении. Кто оказывал помощь раненым на линии соприкосновения сторон по пути от Бреста до рубежа Подольск — Клин, от предгорий Карпат до Кавказа? Усилия командиров всех без исключения инстанций сосредоточены на том, как управлять оставшимися в строю людьми. А окружения таких масштабов, как в районе Вязьмы и Киева, и всех прочих масштабов в первый и последующие периоды войны? Ведь потери ранеными исчислялись сотнями тысяч. И всякие преувеличения в организации фронтовой медицины умаляют величие духа воина, жертвовавшего кровью и жизнью в условиях, когда не было никаких надежд на медицинскую помощь.

* * *

Участь раненых в окружении и на территории, которая переходила в руки противника, невозможно вообразить. Ее в какой-то мере разделяла и та часть медиков, которая, движимая чувством личного сострадания, ставила врачебный долг выше всех прочих соображений.

К числу этих достойных людей принадлежала и женщина — военврач третьего ранга. Я не знаю ее фамилию, имя — Анна. Во время первой встречи она проходила службу, по-видимому, в медицинских учреждениях 15-го СК, потому что в полосу действий его соединений едва ли могли попасть санитарные машины других корпусов 5-й армии. Хотя исключать полностью такую возможность нельзя.

Что произошло на клеверном поле после того, когда колонна танков из Лохвицы пришла в Сенчу? Что произошло с Анной и ранеными?

Всем, кто помнит дни, проведенные в окружении, очень печально сознавать, что такие врачи, как Анна, впоследствии зачислялись в общую категорию пленных.

* * *

Северо-восточный ветер гнал тучи, они со всех сторон обложили горизонт. Серая мгла стала непроницаемой.

Я сопоставлял немецкие карты. Наблюдение, может быть, следовало вести правее, где видимость оставалась сносной? Районы восточнее реки Сулы на обоих листах заштрихованы жирными косыми линиями. Наши войска.

Шум двигателей стал перемещаться ближе и слышался уже в стороне тригопункта. Что там происходит?

— Если они осмотрят мотоцикл и машину, то легко установят время нападения... Тогда... жди погони, — проговорил Зотин.

— В такую погоду?.. А, впрочем, ждать нужно чего угодно, — согласился Андреев.

С запада доносились отзвуки орудийных выстрелов.

— Не затихает с утра... похоже, идет настоящий бой, — сказал Зотин.

Все повернули головы. Орудийная стрельба велась с обеих сторон — доказательство того, что наши люди располагали средствами борьбы с танками. Идти туда?

— А... север... как же? — спросил Кузнецов.

Мне казалось, присоединиться к своим подразделениям лучше всего. Если они располагают артиллерией, нет нужды петлять, они форсируют Суду. Прямая дорога на восток. Зачем тащиться невесть куда?

— ...не согласен... договорились, сообща идем на север... а теперь? Куда это годится, если менять на каждом привале решения? — заявил Кузнецов.

— Что значит «север»?

— Север?.. Белоруссия, брянские леса, а может... к Новгороду, — ответил Кузнецов. — Знать бы, какие вы... не пошел бы с вами.

Ближайшая задача — уйти из Сенчи. Там мост, скопление мотопехоты и танков. Вот две немецкие карты, В районе Лохвицы находятся тылы 3-й танковой дивизии, преодолеть там реку легче. Дальше, сообразуясь с обстоятельствами, пойдем на восток или северо-восток, к своим.

— Где они, свои?.. Блуждать, пока не влипнем в историю, как с «опелем»? — Андреев поддерживал Кузнецова.

Я не ожидал возражений, думал, все разделяют мое мнение. Но Кузнецов и Андреев предпочитали идти на север, в Леса, Зотин и Меликов отмалчивались.

— Товарищ лейтенант, вам знакомо чувство романтики? Вообразите себе огромные пространства, покрытые непроходимыми дремучими лесами, где редко ступала нога человека. Сказочная страна берендеев... укроемся, передохнем маленько, оглядимся... и решение само созреет... идти к своим или вести борьбу в тылу фашистов. Нападать на тыловые учреждения и колонны... мало ли дел вольным людям? Преимущества... случай подвернулся... пострелял и врассыпную, поди поймай!

— Как возле тригопункта? — спросил Зотин.

— Возле тригопункта? — повторил Кузнецов. — В некотором роде... Только не придется дрожать от страха, ожидая погони.

Зотин решительно опустил руку.

— И что вам дался тригопункт? — раздраженно воскликнул Кузнецов. — Вы командир или... сентиментальная девица? Фашисты давят раненых из киевских госпиталей гусеницами, а в Сенче?.. А? Без всякого разбора расстреливают политработников, евреев... Нужно уничтожать захватчиков, как чумных...

— Да... — начал Зотин, но Кузнецов прервал его.

— А вы ноете... боится, видите ли, трупов...

Слова Кузнецова вернули мои мысли к тригопункту. Это в порядке вещей. С некоторыми доводами Кузнецова нельзя не согласиться, но слишком уж примитивно... Подвернулся случай... Постреляли, Варавин или Рева услышали бы. Видно, пройдоха этот Кузнецов.

Зотин начал возражать, но Кузнецов оборвал его снова.

— Как понять вашу точку зрения? Вы либо нытик, либо... трус. Я ненавижу фашистов... все должны ненавидеть...

— Фразы... — ответил Зотин. — Немцы поступают по-скотски... нет, хуже... Но подражать в данном случае... значит, множить зло. Мы должны показать превосходство... а вы? Э-э-х, вы... ученый... в Сибири даже медведя убить спящего считалось предосудительным. ...зверь, но прежде, чем стрелять, его будили. Тот, кто не соблюдает обычаи, навсегда теряет уважение. Закон морали, так сказать. «Иду на вы!..» — вот девиз русского воинства, выражение нашего национального духа, истоки, питающие ... нашу военную идеологию... понятия долга, чести, дисциплины и этики... Вы скажете, в галерее портретов древних князей и героев есть образ Ивана Сусанина. Да... но он не был солдатом, он вышел из недр народа, доведенного захватчиками до исступлепия... В подвиге Сусанина воплощена несломленная душа народа, продолжавшего сопротивление. Впрочем, то другая эпоха... другой цвет времени. Хотя в общем наши идеалы и не претерпели существенных изменений... Да, стрелять приходится даже в таких случаях, как на дороге... Но промышлять постоянно этим... нет... увольте, это не по мне... Я предпочитаю лицом к лицу!

Все уже насытились. Пора прекратить спор. Но Меликов поднял руку.

— Я согласен с вами, Зотин... идти к своим, на восток. А вам, товарищ младший лейтенант, — сказал он Кузнецову, — вы забыли, напомню, чему вас учили... вы не рядовой военнослужащий. Вы обязаны управлять в бою двумя, тремя десятками людей. Нас ждут, вас тоже... там, на передовой. Вы хотите жить в лесу и по собственному усмотрению нажимать на спуск... Я не пойду с вами, даже если останусь один.