Варавин не мог подняться на колокольню и устроился на ступеньках. Начинало темнеть. Я поднялся к приборам.

Тусклые огни окаймляли Чернигов. Более ярко светилось зарево в районе села Брусилова, напротив плацдарма, обрисовывая темневший вдали горизонт. С командиром дивизиона связи не было. С пехотой — тоже.

— До сих пор не найти пехоту, — Варавин выговаривал Смолькову. — Отправляйтесь обратно! Осмотрите район старого НП... узнайте, как там дела... сейчас двадцать один ноль. Возвратиться не позже двадцати двух тридцати.

Телефонисты помогли Варавину спять сапог. Видимых повреждений ног не было, но обувь одеть он не мог. Явился санинструктор-пехотинец, перебинтовал ногу, и Варавин, охая, перебрался под стену к месту ночлега.

— Пройдет, — морщился он, — посмотрим утром... устраивайтесь рядом... Помкомвзвода, вернется Смольков, поднимите меня.

* * *

Наступило утро. Со стороны Брусилова летел корректировщик. Отовсюду раздавались выстрелы. За домами отстукивала дробь счетверенная установка.

В щели переговаривались телефонисты. Варавин брился. С колокольни слышен голос Смолькова.

— ...везде пишешь... «орудийные вспышки»? А здесь даже время не поставил. Разве это схема целей? Черт знает что... плохо велось наблюдение... через десять минут чтобы записи были переделаны. Десять минут!

- — Вот, пожалуйста, — Варавин поднял голову, — Смолькову... через десять минут ... мне через пять... Сегодня мы взаимодействуем с подразделениями шестьдесят второй стрелковой дивизии... Я взгляну, как сделаны щели, и поднимусь к приборам.

— Молодцы, стенки отшлифовали чисто. Как связь? — Варавин говорил телефонистам.

— В порядке, товарищ комбат. Политрук справлялся о вашем самочувствии... доставили снаряды... Полчаса как старшина направил завтрак на НП, — доложил сержант.

На колокольню вела крутая расшатанная лестница. Под куполом — душный запах пересохшей древесины и пыли. На балках настил из досок, проложен проход к узким окнам. С помощью штырей крепились к брусу приборы — стереотруба у одного окна, буссоль у другого.

Варавин осматривал, местность. Командир отделения разведки перечислил обнаруженные цели на плацдарме и за Десной.

Впереди на расстоянии 3–5 километров лежал хутором Еньков. Дальше — река, за ней — развалины Чернигова. На севере, за лесом, проглядывал рукав Десны, дома населенного пункта, холмы плацдарма. На востоке — село Пески.

По сведениям, которые собрал Смольков, наша пехота севернее Подгорного отошла к заводи в исходное положение. Ее боевые порядки тянулись дальше, к стогам, и примыкали к позициям парашютистов.

Сегодня плацдарм, как растревоженный муравейник. Все пришло в движение — машины, мотоциклисты, повозки, кухни, люди бродят группами. Только на лугу, в западной части плацдарма, пусто. Ожила и высота «Скиф», оставленная парашютистами. На дороге поднималась легкая пыль.

Варавин подал команду «По местам!». Началась пристрелка кургана севернее села Пески, кажется, бывшего ПНП. Варавин перенес огонь на повозки, которые двигались в тыл.

Появился корректировщик. Начали рваться бризантные снаряды.

— Никак по церкви, — проговорил разведчик. Прошла минута. Четыре разрыва серыми змейками повисли в утреннем небе.

— Ну вот, накликал, — произнес недовольно другой. Очередь. Снова очередь. Балки дрожали, потрескивала обшивка, купол раскачивался, со всех щелей валила пыль.

Варавин продолжал стрельбу. После ввода корректур снаряды стали рваться ближе к повозкам. Лошади понеслись вскачь. Повозка опрокинулась, другие мчались галопом в укрытие за склоном.

Немецкие бризантные снаряды делали перелеты. Разведчик облегченно вздохнул. Обстрел прекратился. Командир батареи подал команду «Стой!».

— Вы думали немец целился вам в голову? — сказал Варавин разведчику. Он сидит, согнувшись на ступеньке, перед лестницей, собирается сойти вниз.

— Боязно, товарищ комбат.

— ...Сколько уже сменили НП... и ничего... а все боитесь?

— • Так точно, товарищ комбат... да ведь в таком месте... на колокольне... не были ни разу... и лестница... гляди... завалится, — оправдывался разведчик.

— Немец ведет обстрел площади... понимаете? Как говорит пехота... бросает по деревне снаряды...

— ...то-то... бросает... ждешь... чтобы не попал...

— Ну, тут уж, — Варавин помолчал. — Мы все равны.., никто не знает свой жребий... дайте пройти... и без команды не оставляйте свое место.

Варавин -спустился вниз, к телефону, стал докладывать командиру дивизиона о том, что происходит в секторе батареи.

— Важные сведения... — Варавин вернул телефонисту трубку. — В восточной части плацдарма немцы ввели в бой крупные силы, прорвали оборону в районе села Выбли... продвигаются на юг. Скопление пехоты в районе кургана «Скиф» отмечают все наблюдательные пункты. Командир дивизиона ожидает атак в направлении Анисова. С двадцати четырех ноль шестая батарея поддерживает боевую группу шестьдесят второй стрелковой дивизии... задача... оборонять рубеж села Пески... огонь приказано прекратить, пока не будет установлена связь с боевой группой... и вести только в своих секторах.

Смольков отправлялся на поиски командира батальона 62-й СД, теперь он именовался командиром боевой группы. Уточнить задачу, на НП возвратиться не позже чем через час.

Под липой появился политрук Савченко. Каптенармус принес завтрак.

Савченко улыбался.

— Что так невесело, товарищ комбат? Как ваши ушибы? — спросил он. — Немало сменили наблюдательных пунктов... и вот... в храме божьем. Как бороться с религией, если у командиров крест над головой?

— Да... храм... обитель святая, — рассеянно отшучивался Варавин. — На тригопункте я был гораздо ближе к престолу господнему... ничего не поделаешь, как говорится, в гостях место не выбирают... Начнем завтрак?

Люди приумолкли, прислушивались, на юго-востоке нарастает гул. Шли «юнкерсы».

— Спасибо, политрук, за заботу, — Варавин отодвинул котелок. — Кто там торопится?.. Ровик никуда не уйдет... всем ждать команд. «Музыканты» направляются дальше. Ну, а теперь... по местам!

Вслед за Варавиным я поднялся на колокольню. Слева внизу видны боевые порядки пехоты. Не обращая внимания на обстрел, пехотинцы зарывались в землю. На склонах сопки «Скиф» ложатся чьи-то снаряды.

В расположении пехоты разрывы мин становились все чаще. Сверкали в воздухе бризантные снаряды. Дым стал заволакивать луг, всю западную окраину деревни.

— Телефонист, доложить командиру дивизиона... усилился обстрел боевых порядков пехоты.» В районе ориентира два наблюдается движение немецкой пехоты. Прошу разрешения открыть огонь, — занимал место Варавин.

— Товарищ комбат... только сейчас ответил «Дрозд»... и нет связи.

— Что там происходит за деревней, в ложбине? — спрашивал командир батареи. — Присмотритесь внимательно — там, в районе ориентира четыре... Неужели наши парашютисты собираются оставить свои укрытия?

Мелкими группами пехота отходила на окраину села Пески. Обстрел усиливался. В зарослях, севернее села, раздавалась пулеметная стрельба.

— Где связной от пехоты? Второй батальон, кажется, отходит. Пойдите, узнайте, в чем дело, — крикнул Варавин в окно.

— Ориентир три... пулемет! — доложил разведчик. Это уже происходило в секторе батареи.

— По местам! — стал подавать команды Варавин. — По пулемету...

Вое три разрыва первой очереди легли в стороне. Варавин довернул и следующей очередью подавил пулемет. Затем он перенес огонь на пехоту противника. В районе ориентира № 1 — разрушенный стог — наблюдается передвижение отдельных людей.

Варавина позвали к телефону.

— Фрицы готовятся к наступлению, — он возвратился к своему месту, — видите «юнкерсы» где бомбят?

Между тем стрельба севернее села усиливалась. Горят две-три хаты. Тянется дым. Варавин сказал телефонисту:

— Доложите на «Дрозд». Наблюдаю сильную стрельбу, горит северная окраина Песков... Пехота мелкими группами начала отходить к деревне.