Навязчиво лезли в глаза бесчисленные объявления немецкой комендатуры, уже потемневшие или пожелтевшие, расклеенные на столбах и стенах домов. Их легко было узнать по стандартному, жирно и крупно напечатанному резюме «РАССТРЕЛ». Ставрополь доживал свои последние дни «под немцем».

«Призраки» оберштурмбаннфюрера Хейниша… Как добраться до них? Практически – невозможно. Сейф был неприступен.

Марков снабдил Кристину миниатюрным фотоаппаратом «Минокс» и сверхчувствительной пленкой… И в эту ночь все должно решиться. Другого случая не будет… Итак, или сегодня она выполнит задание, или…

Но шансы на успех были немалые. Помог счастливый случай и, сам того не зная, владелец складского помещения, созданного из номера 74-го, зандерфюрер доктор Конрад Уго фон Готенхауз… Это произошло вчера. Как обычно, он неожиданно нагрянул с целой упаковочной бригадой из пленных. Естественно, под эсэсовской охраной. За каких-нибудь два часа многочисленные «сувениры», «подарки на намять о…» и «проявления сердечной благодарности» были аккуратно упакованы в контейнерные ящики, над которыми щебетало единственное живое существо – канарейка. Ее по приказу герра Готенхауза поил и кормил старший администратор Горг Альвель.

– Если пропадет хотя бы гвоздь, – сурово предупредил зондерфюрер Торга, – повешу на крюке вместо люстры.

…Навстречу шел патруль. Поравнявшись с Майором и Кристиной, офицер поглядел на пса, засмеялся, сказал что-то своим солдатам и не останавливаясь прошел дальше.

Майер передал Кристине маленький фотоаппарат.

– «Минокс». Пленкой заряжен.

– Спасибо, Вилли.

Она не сообщила Майеру, что у нее уже есть один. Зачем? Другой не помешает – можно дублировать.

– Не будет ли задержка с ключом? – спросил Майер.

Кристина вынула из кармана ключ и показала обер-штурмфюреру. Тот удивился:

– И когда вы только успели?

Она не ответила. На минуту задумалась, вспомнила, как это было. Воспользовавшись неосторожностью старшего администратора гостиницы, оставившего в дверях ключ во время своего пребывания в номере Готенхауза, Вилли Майер снял слепок ключа и передал его Кристине.

В тот же день, как только стемнело, она повела прогуливать Вита. Вышла на улицу, где жил Хатагов.

Подошла к забору, за которым темнел знакомый дом. Открыла калитку. Пропустила собаку.

– Вит, во двор! – прошептала и отпустила поводок.

Отбила условную дробь в окно. Вышел Хатагов.

– Что случилось?

Она протянула Хатагову сверточек и тихо сказала:

– Слепок. Срочно нужен ключ…

– На когда?

– Операция завтра вечером.

– Ясно. У меня есть слесарь, он сделает. Но тебе, дочка, сюда проходить нельзя: сейчас улицы под наблюдением. Кого-то ищут. Опасно.

– Где и у кого я возьму ключ?

Хатагов задумался.

– Быстрее.

– Сможешь завтра в обед прийти на базар? – спросил Хатагов.

– Смогу.

– Тогда слушай: на базаре, у скобяного киоска. К полудню ключ будет готов.

Кристина дернула за поводок.

– Вит, домой!

…Базар жил своей жизнью. Участие в торговле принимали все – и гражданские и военные. Кристина, избегая встреч с полицаями и гитлеровскими вояками, удерживая на поводке Вита, подошла к Хатагову, который разложил нехитрый товар на примерзшей земле.

– У кого есть рукавички моего размера? – спросила Кристина, вытянув руку.

– Надо поискать, – Хатагов нагнулся к своей торбе. – Сейчас подойдет нужный человек, – тихо прошептал он.

Кристина услышала за спиной тонкий голосок:

– Тетенька, купите мои рукавички.

Обернулась: перед нею стояла девушка, держа в руках добрую дюжину рукавичек.

– Возьмите вот эти – самые теплые…

Кристина надела рукавичку на левую руку и натолкнулась указательным пальцем на ключ.

– Ты чего это перехватываешь покупателя? – сердито накинулся на девчушку Хатагов. – Молодая, а прыткая! А ну, брысь отсель!

– Молчать! – прикрикнула на него Кристина и сказала девушке, несколько смягчив тон: – Куплю у тебя!..

Сейчас Кристина и Вилли в последний раз согласовывали свои действия.

План, который предложила Бергер, сводился к следующему: недавно Готенхауз выбил из двери номера старый замок. Появилась изрядная дыра. Новый замок был поставлен повыше, а дыру прикрыли черной фанеркой, прибив ее к дверям мелкими гвоздями. Сделано все это было наспех. Так что фанеру можно было легко выдавить, нажав на нее чем-нибудь из коридора.

Отверстие было довольно широкое, чтобы из номера фотографировать «призраков» Хейниша, которых Вилли Майер будет проводить к оберштурмбаннфюреру.

– Еще раз о порядке наших действий, – уточнила Кристина. – В нужный момент, когда в коридоре никого не будет, вы открываете номер. После этого стучитесь ко мне. Трижды по два коротких удара.

– Трижды по два коротких, – повторил Майер.

– Я закрываюсь в номере и удаляю фанерку. Агентов водите к Хейнишу не спеша, посредине коридора.

– Это ясно…

– Сколько их будет?

– Хейниш сказал – четверо.

– Вы их в лицо знаете?

– Нет. Знаю только резидента. Какой-то Целебадзе, из «национальных деятелей». Он будет возглавлять всю группу.

– Как же вы встретите их, если не знаете в лицо?

– У входа в гостиницу мне будут их передавать сотрудники СД, у которых эти агенты на связи.

– Они увидятся?

– Нет. Выводить из гостиницы я буду другим ходом. Агенты не должны знать друг друга в лицо. Их имена, клички, места оседания известны лишь Хейнишу и резиденту.

– А в других группах?

– Система одинакова для всех.

– Значит, Хейниш будет говорить с агентами поодиночке?

– Да. В присутствии резидента – тот должен знать подчиненных ему агентов.

– Сколько же это займет времени?

– Максимально – два часа.

– Это хорошо, – облегченно вздохнула Кристина.

– Волнуетесь? – сочувственно спросил Вилли.

– Есть немного…

– Не стоит – я вас буду подстраховывать, – успокоил он.

Кристина благодарно улыбнулась. Конечно, подстраховка Майера не излишня, даже необходима. Только ему неизвестно, что подпольщики позаботились и об этом. Ее будет подстраховывать однорукий полотер, который дважды в неделю натирал ночью паркет коридоров. Сколько раз она видела этого незаметного, молчаливого человека? Трудно подсчитать. И ни разу не обратила на него особого внимания. Как и прочие обитатели гостиницы. И вот, оказывается, он – товарищ, друг, боец тайного фронта, линия которого проходит и по гостиничным коридорам… Сказать Майеру? Пожалуй, надо. А то еще прогонит полотера. Но сказать без подробностей, только намекнуть – и все.

– Сегодня ночью будут натирать пол, – сообщила она.

– Об этом не беспокойтесь: отменим! – заверил Вилли.

– Не надо! – коротко приказала Кристина.

– Почему? – удивился Майер.

– Вообще не трогайте полотера, – вместо ответа добавила она.

Вилли пытливо глянул не нее.

– Понимаю… Ну что же, пусть себе возится…

– И еще, Вилли: нам нужна запись бесед.

– Это невозможно! – возразил Майер.

– Что мешает?

– Ну, сами подумайте…

– Я подумала. Надо создать необходимость перезаписи пленки. Может же она, к примеру, порваться?..

– Случается…

– Почему же у вас не может случиться?

– Понял. Попробую сделать. – И, что-то припомнив, удовлетворенно добавил: – Как хорошо, что я сказал Хейнишу, будто не умею работать с магнитофоном. Он не станет выговаривать, если по неловкости у меня порвется пленка. Сам заставит склеить и перезаписать. Ему, в общем-то, что нужно? Лишь бы качественная запись!..

– А вы говорили – невозможно, – с упреком сказала Кристина.

– Еще не привык..

– Быстрее привыкайте, Вилли! Ну что же, кажется, обо всем договорились?

– Да!

– Тогда возвращаемся в гостиницу.

Тихий стук в дверь. Трижды по два коротких удара. Пора. Кристина неслышно двинулась на выход. Вит тревожно поднял голову.