– И пароль, – добавил Калина.

– Почему «и пароль»? – переспросил генерал.

– Потому что пароль в случае провала автоматически отпадает. Так ее предупредили. Кроме «Меркурия», у нее нет выхода ни на кого. Теперь в контакт с ней может вступить лишь лично знакомый ей человек, к которому она питает полное доверие.

– Это действительно так, возникло еще одно осложнение. Но возобновить связь со «Студенткой» необходимо! По данным, которые мы получаем, немцы готовят на лето ряд наступательных операций. Все – на юге. Последовательность ударов неизвестна. Но мы точно знаем, что в их числе планируется и новое наступление на Кавказе. Судя по всему, агенты «Цеппелина» готовятся к активным действиям именно во время фронтового наступления. Это засвидетельствовали агенты шпионской сети, которая выявлена на Кавказе на основе данных «Студентки». Об этом сообщил генерал Роговцев. Он очень ценит вашу Марийку!

– Матвей Иванович, – немного смущенно пояснил Калина, – как второй отец…

– Кстати, радист из вражеской сети согласился на радиоигру. Хочет спасти свою жизнь. К врагу пошла важная «деза»[27].

– Там, где работает Матвей Иванович, полный порядок.

– Вот что важно: благодаря «Студентке» мы привлекли «Нику», что позволяет нам полностью контролировать всю деятельность берлинского «Цеппелина». Материал у них, безусловно, изо дня в день будет накапливаться, а передавать его они не смогут. И еще одно: «Студентке» дано задание раздобыть любые сведения об оборонных сооружениях и укреплениях «Голубой линии», за которой немцы зализывают свои раны и готовятся к реваншу летом… Но кого же мы можем послать к «Студентке» без пароля?

– Меня! – отчеканил подполковник.

– Вас? – совсем не удивившись, переспросил генерал. – Рассмотрим, – согласился он и начал анализировать, хотя каждое его слово перечеркивало предложение Константина Васильевича. Генерал ответил Калине с чуткой деликатностью, ибо понимал, какие чувства толкают Калину в Берлин. А мог бы отказать коротко и без каких-либо пояснений – одним словом «нет».

– Адольфа Шеера знакомые с Кавказа считают погибшим. Неожиданная встреча. Жив? Ведь его самолет упал на территории русских. А там – плен. Бежал? Как, где, когда? Значит – проверка. И немедленно выяснится: Адольф Шеер – совсем не тот, за кого себя выдает. Короче говоря, провал обеспечен.

Калина тяжело вздохнул – ничего не возразишь, логика – не эмоции.

– Так кого же вы можете порекомендовать?

– Алексея Маркова.

– Вот это – дело. Если не ошибаюсь, он привлек «Студентку» к нашей работе и дважды выходил на связь с ней в тылу врага?

– Так точно. С начала войны – у генерала Роговцева. Подготовить вызов в Москву?

– Не спешите. Мы должны точно знать, что со «Студенткой» ничего не произошло. Выясните, кому из наших людей в Берлине это сделать удобней. Передадим приметы, адрес местожительства.

– И временную особую примету, – добавил Калина.

– Разумно. На каком она месяце?

– На восьмом…

– Значит, ей необходимо как можно больше бывать на свежем воздухе. Это значительно упрощает задание берлинского товарища. Если получим положительное сообщение, начнем готовить Маркова к путешествию в Берлин – туда и обратно.

Была уже глубокая ночь.

Вилли Майер нашел время, чтобы заглянуть к Шеерам только в последний день февраля. Фрейлейн Кристина вышла с ним в садик. Как и всегда, когда им нужно было поговорить наедине.

Уже по-весеннему тепло пригревало солнце. На деревьях набухли липкие почки. Пахло и травами, которые просыпались после зимы.

Кристина совсем утратила свою былую девичью легкость. Ходила медленно, тяжеловато, вперевалку.

Теплеет… Со следующего дня начнется март, а там и первый четверг, в который Кристине надо ехать к Охотничьему замку в районе Вильмерсдорфа.

Маршрут: «Шмаргендорф», «Далемдорф», Кенигин-Луизе до замка. В первый четверг марта. Время – без изменений.

Далековато. Хорошо еще, что в последний раз: приближается время родов.

– Что нового, Вилли? – начала она разговор.

Майер знал, что ее интересует: к глубокому сожалению, не его личная жизнь. Она даже сейчас не утратила в его глазах своей прелести, хотя лицо ее пополнело, покрылось желтизной. Но разве это навсегда? Вскоре краски юности вновь вернутся, и она расцветет с новой силой, как это происходит со всеми женщинами. Что же ему остается, на что надеяться? На время, которое залечивает душевные травмы. Он – рядом, а это много значит… Что сейчас? Идет не утихая война. Но и она кончится когда-то!

– Почему молчите, Вилли?

– Просто задумался…

– Над чем?

– Так – безотносительно. Вы спросили, что нового. Вестей много, с чего начинать…

Кристина усмехнулась:

– Хоть это и банально, но начинают сначала.

– И продолжают последовательно, – подхватил Майер.

– Я слушаю вас.

– В последние дни Хейниш ездил по концлагерям. Я, разумеется, с ним. Нас сопровождал давний знакомый по Кавказу Султан Гирейклыч.

– Сбежал все же…[28]

– Теперь он сотрудничает с СД.

– О таких вещах, Вилли, прошу вас сообщать как можно подробнее, – сказала Кристина. – Говорите, что удалось узнать.

– Пока что мои сведения куцые. Мы только начинаем разворачивать свою деятельность. Все новости имеют давность буквально в несколько дней.

– Ничего, послушаем. О чем-то ведь говорили в дороге?

– Этот кавказский князек из Адыгеи возглавляет так называемую народную партию горцев Кавказа. На самом деле она является своего рода агентурно-разведывательным питомником. Контингент в «партию» набирается из людей, которые изменили и подняли руки на Отчизну. Прием в «партию» осуществляется в концлагерях.

– То есть как это?

– Там новые «партийцы» собственноручно казнят пленных, согласно приговорам лагерной администрации.

– Выродки!

– Как на подбор… Он передал нам одиннадцать таких «партийцев» – палачей. Заглянули мы также к «белому генералу» Шкуро.

– Ну и что же он?

– О! Шкуро организовал собственную «казачью» шпионско-диверсионную школу «Атаман». Из нее он выделил нам на первый раз семерых «казаков».

– Вилли, понимаете ли вы, как важно…

– Ах, Кристина! Я все прекрасно понимаю. И вот вам доказательство – подробное изложение всего, о чем я вам рассказал. А также список нашего «контингента», фамилии, псевдонимы, приметы.

– Блестяще! Это все?

– Срок подготовки агентов минимальный – месяц. Почему? Потому что искусству убивать, вредить, разрушать их уже научили. Заброска состоится с аэродромов Крыма в разные районы Кавказа. Точнее о месте и времени смогу сообщить позже.

– Лихо взялся Хейниш, – отметила Кристина.

Вилли проговорил задумчиво:

– Вообще-то после вызова к Кальтенбруннеру Хейниш был сам не свой. Теперь изо всех сил старается…

– А что произошло, не знаете?

– Какая-то странная и непонятная история. Для меня лично – полнейшая загадка. Может, получил хороший нагоняй? Все началось с того, что Хейнишу неожиданно повезло – он случайно задержал русского разведчика.

– Что? – стремительно повернулась к нему Кристина. – Кого арестовали?

– Фамилия – Астафьев. Больше ничего не известно. Немецкие документы оказались фальшивыми. – Он неожиданно спросил: – Вы знали такого?

Но что могла ответить Кристина о незнакомом разведчике? Могло ли играть какую-то роль настоящее имя, когда действенными были только пароли и опознавательные знаки? Например, радиограмму, которую она передала на встрече, не сможет «прочитать» даже тот лейтенант с рыжими усиками, взявший ее для передачи Центру, потому что сообщение изложено шифром, ключ от которого знает она одна… Вот встретились они, но известно ли им что-либо друг о друге? Ничего. Только внешность.