Шеер уже не смотрел туда, где шел бой, он думал о том, что услышал от представителя штаба группы армий «А»: «Штаб вынужден перебрасывать войска на другой участок фронта».

Он вспоминал те войсковые части, которые встречались ему на пути к Эльхотово. «На отдых. Для полного укомплектования», – припомнил молодого сгорбленного лейтенанта из дивизии генерала Штофа. «На пополнение… А потом куда? Для нанесения нового удара? Где? На каком участке фронта?» – один за другим возникали вопросы. Шеер подумал о Шютце: «Тогда с его появлением войска шли сюда, а теперь…»

…Обер-лейтенант встретил Шеера хмуро. От утренней бодрой веселости, от победно-радостного возбуждения не осталось и следа.

– Голова трещит после вчерашнего, – попробовал он объяснить свое подавленное настроение, но не удержался: – Это же надо, в одном бою погибли оба генерала…

– И полторы сотни танковых асов, – так же подавленно отозвался Шеер. – Хорошие парни были, настоящие герои. Но «Врата Танатоса» поглощают и героев.

– Ничего, мы еще отомстим, – серьезно пообещал Шютце. – Клейст никогда не разделял мысли о необходимости штурмовать Эльхотовы ворота. Он с самого начала предвидел огромные потери и неоправданные утраты. У Клейста был свой личный план, но мешал фельдмаршал Лист. Теперь, после сегодняшнего кошмарного поражения, генерал-полковнику фон Клейсту никто не помешает… Я верю, что и на это будет экстренный фюрербефель!

«План Клейста? – заинтересовался Шеер. – Но расспрашивать в лоб не стоит… Нежелательно проявлять преждевременное и лишнее любопытство, это рискованно».

– Так что, обер-лейтенант, заглянем в багажник моей машины и проверим, не разбились ли от детонации бутылки? Я – сейчас, а вы за это время непременно придумайте хороший повод. – Шеер вышел из комнаты, а когда через каких-нибудь три минуты возвратился, то в руках держал бутылку, обернутую бумагой. Спросил со значением: – Так что, есть повод?

– А что у вас? – оживился Шютце.

– Э, нет, не сразу! Бутылка в бумаге так же таинственна и соблазнительна, как красивая женщина в платье. Поэтому к ней, как и к женщине, нужен подход…

– Ну, если так!.. – с нарочитой угрозой сказал обер-лейтенант. – Так вот, у меня, чтобы срубить ей головку, есть надежное оружие, которое стоит-таки замочить. – Намекнул: – Тоже в «одежке»… Раздеть?

– Безусловно!

Обер-лейтенант наклонился, занявшись своим трофеем, потом неожиданно резко повернулся. В его руках синеватым металлом блеснул узкий клинок. Проговорил хвастливо:

– Настоящий хевсурский меч! Оружие побежденных!

– О, это действительно драгоценный трофей!

– Еще бы, ведь можно сказать – музейная вещь.

– Позволите взглянуть?

– Пожалуйста.

Шеер внимательно оглядел клинок и спокойно, хотя и с легкой иронией, сообщил:

– Да, действительно давняя реликвия. Думаю, этот меч был изготовлен еще до Первой мировой войны, где-то в начале двадцатого столетия. Приятно держать в руках великолепное немецкое оружие…

– Вы что, серьезно, гауптман? – поразился Шютце.

– А вот, глядите – миниатюрное клеймо возле рукоятки «Золинген». Да, когда-то наши золингеновские оружейники изготовляли образцовые имитации хевсурских мечей и выгодно сбывали их здесь как немецкие сувениры.

– Вот это номер! – опешил обер-лейтенант. – Выходит, я свалял дурака?

– Почему? Есть случай выпить за прославленное немецкое оружие. У меня как раз грузинский коньяк. Знатоки уверяют, что он ничем не уступает французскому, а некоторые гурманы отдают ему предпочтение.

– Если так, – оживленно согласился Шютце, – то вольемся же в ряды этих ценителей убежденными добровольцами!

После прошлого посещения офицерской столовой, где Шеер впервые издалека показал себя Кристине Бергер, гауптман знал, что обер-лейтенант хмелеет быстро. Убедился лично. Но там хоть была закуска, а здесь – рюмка и папироса. И вот теперь когда Шютце опрокидывал рюмку за рюмкой, он и не заметил, как перешел на «ты» и чуть ли не изливался в своей приязни.

– Хороший ты человек, корреспондент… Что мне нравится в тебе – не считаешь жалкие пфенниги в кармане… Кругом – одни скупцы да стяжатели… Жаль, что у нас с тобой разные пути.

– Это в каком же смысле?

– А в таком, – вдруг поник Шютце. – Тебя ждут Берлин, вино, женщины, умное общество и, вероятно, научная слава… А меня, – он начал пьяно считать по пальцам, – Азербайджан, Грузия, Иран, Афганистан, а потом – Индия с ее джунглями, ядовитыми змеями, малярией и холерой… И все – сквозь бои и смерть…

– А ты уверен, что дойдем?

– Ха, само собой! Туда на соединение с нами уже двигаются войска Роммеля. А нам бы только взять Владикавказ! Далее – путь свободен…

– Кое-что я уже слышал об этом еще в Берлине… Да вот осложнение – русские почему-то не складывают оружие. Я же совсем недавно своими глазами видел, как они бьются. От танковой дивизии Траугота Герра почти ничего на осталось. А Эльхотовы ворота заперты сегодня, как и десять дней тому назад. – Шеер печально вздохнул. – Это было ужасное зрелище, когда из машины выносили совершенно обгоревшего генерала Хольмана… Где же она, эта Индия?

– Адольф, на то и война. Герр и Хольман не первые генералы, сложившие головы в этой борьбе… А Владикавказ мы все-таки непременно возьмем!

– Откуда у тебя такая уверенность? А если возьмем, то, извини, когда?

Шютце покровительственно обнял Шеера за плечи, заговорщицки наклонился к уху:

– Соображаешь ли ты, кто он такой – Клейст? Скажу. Настоящий и неподдельный военный гений! Умница! Русские укрепили свои силы здесь, в Эльхотовых воротах, а тем временем Клейст… Ха, если бы русские знали, что он на самом деле замыслил… Плесни в рюмку еще! Пить – так уж пить!

Шеер охотно налил. Шютце жадно выпил рюмку, торопливо зажег очередную папиросу.

– Через несколько дней события развернутся, – пробормотал он.

– Еще по рюмочке? За события?

– Можно…

Шютце еще выпил. Потянулся к планшетке, вытащил из нее карту.

– Вот здесь развернутся, – пьяно ткнул пальцем где-то правее Эльхотовых ворот. – Теперь ты понял?.. Гениальный замысел! Для русских будто гром с ясного неба… Туда уже перебрасываются войска, – он засунул карту в планшетку. – Все понял? Разгромим русских бронированным кулаком, а пока что – пусть торчат в своих воротах и ждут, когда мы захватим весь дом.

«Откуда же именно готовится новое наступление? – размышлял Шеер. Уж очень размашисто тыкал Шютце в карту. – Может, переспросить? – мелькнула мысль. – Нет, так грубо о военных тайнах не расспрашивают. Кто знает, что вспомнит этот Шютце на трезвую голову. Малейшая неосторожность и… Несомненно одно: немцы готовят удар в другом месте. Если правее… Это обход!»

– Ты только, Адольф, об этом, – Шютце приложил палец к губам, – тс, никому… Ни единым словом! Я же только тебе: ведь ты все равно будешь писать…

Шеер усмехнулся.

– Это точно! Но, обер-лейтенант, не оставлять же нам бутылку недопитой. Выпьем за успехи наших войск! – Шеер поднял рюмку.

– За встречу во Владикавказе! – поднялся на ноги с рюмкой в руках Шютце. – Там отпразднуем победу по всем правилам.

– Непременно.

– И с красавицами, как ты мне, Адольф, обещал. Еще не забыл?

– Если не ошибаюсь, тебя привлекают осетинки?

– Точно! Значит, не забыл…

Замысел Клейста – план Клейста – действия Клейста…

План был своевременно раскрыт и сообщен и все же оказался неожиданностью, которая сломала линию фронта и стальными клиньями танковых колонн кромсала застигнутые врасплох и теперь уже отрезанные одна от другой советские части.

Три недели не утихал штурм Эльхотовых ворот, которые открывали Алхан-Чуртскую долину, – путь на Грозный, Махачкалу и Баку, а также на столицу Северной Осетии – Орджоникидзе и дальше – на Военно-Грузинскую дорогу и Дарьяльское ущелье, к сердцу Иверии – Тбилиси. Штурм понемногу ослабел, но не прекращался ни на день. Клейст снимал с позиций потрепанные части, но назад они уже не возвращались. Дивизия СС «Викинг» вообще была переброшена в район Сталинграда. Казалось, положение стабилизируется, немцы выдохлись, их «железнодорожный» график нарушен.