– Удивительный пес, – сказала Кристина. – Никто его этому не учил, а он считает своей первейшей обязанностью защищать Феденьку.

Это милое неожиданное «Феденька» прозвучало как-то удивительно мягко.

«Да, родился Федор, – мысленно согласился посланец из Москвы, – а никакой не Теодор. Боевой мальчишка, с пеленок – конспиратор».

– Где поселили собаку? – спросил лейтенант.

– Вот, как Диоген, живет в пустой бочке. Ее приспособили под собачью будку.

Когда они отошли порядком от дома, Отто Шульц внезапно остановился:

– Мария!

Она замерла, чувствуя, что сейчас произойдет что-то необычное, иначе Алексей Марков даже наедине не позволил бы себе назвать ее настоящим именем.

– Я уполномочен сообщить вам: Указом Президиума Верховного Совета СССР вы награждены орденом Красного Знамени. От души поздравляю!

На глаза Кристины навернулись слезы.

– Служу Советскому Союзу! – ответила она едва слышно, а хотелось крикнуть на весь свет.

– Еще раньше вас наградили медалью «За боевые заслуги» и повысили в звании. Теперь вы – старший лейтенант Красной Армии.

– Служу Советскому Союзу! – шепотом произнесла взволнованная женщина.

– Это по приказу Кремля вас наградили орденом Красного Знамени. За баззаветную храбрость и непоколебимую преданность социалистической Родине, Коммунистической партии и героическому советскому народу. А еще, Мария, вам передает привет Костя, он думает о вас, – продолжал Марков, не давая ей свободной минуты на эмоции – времени было в обрез, а задание необходимо выполнить в полном объеме. Сколько было потрачено усилий и привлечено людей, чтобы он всего лишь на несколько куцых часов попал в Берлин! На свидание, которое, в общем-то, было служебным…

– Как он там? – спросила тихо.

– Как вы здесь, ждет не дождется встречи с вами.

– Вы сказали: «он думает о вас»…

– Да! Это его мысли и указания направляют здесь все мои действия. Каждый свой шаг я сверяю с его наставлениями.

Помолчали. Марков сказал, словно извиняясь:

– Время идет, Кристина!

– Вы в самом деле сегодня…

– Да. В самом деле.

– Опять одна. На Кавказе среди своих было легче.

– Само собой! – горячо согласился Марков. – И сравнивать нечего! Но перейдем к нашим делам. Что можете сообщить?

– Передам с вами список агентов, которых за время моего пребывания в Берлине подготовил «Цеппелин» для заброски в наш тыл на Кавказе.

– Много их?

– Список на пятьдесят три человека. Фамилий, псевдонимы, приметы, ориентировочное время заброски и возможные районы. Заброска в основном осуществляется с аэродрома Крыма.

– Все?

– Нет, дополнительно «Никой» собраны сведения о связи «Цеппелина» с разными «кавказскими комитетами» и «казачьей» агентурно-диверсионной школой «Атаман». В ней верховодит Шкуро. Посчастливилось мерзавцу удрать с Кавказа…

– Что еще?

– С собранными сведениями – это уже все.

– Провал «Меркурия». Что вы знаете об этом? Как это произошло?

– «Меркурий»? Кто он?

– Человек, с которым вы имели контактную встречу.

– Ах, так вы про Астафьева?

– Ого! Вам даже его фамилия известна… Рассказывайте!

Короткими предложениями служебного рапорта – только факты! – она сжато рассказала то, что знала.

Когда она закончила, Марков спросил:

– Уточняю: Гейлигена ликвидировали по вашему приказу?

– Да, я отдала такой приказ. Именно приказ. Вы не одобряете?

– Ну что вы, Кристина! – воскликнул Марков. – Наоборот! Вы действовали правильно – решительно, смело, целесообразно. Есть ли у вас сведения о «Голубой линии»?

– К сожалению, ничего, – нахмурилась Кристина, горько было признавать это после похвал.

– Понимаю – тяжело и сложно. И все же необходимо настойчиво искать. Хотя бы маленькую щель с утечкой информации. Представьте себе такое: солдаты поднимаются в атаку под яростным уничтожающим огнем. И они поднимутся! Чтобы вышибить фашистов с Кавказа. Даже ценой собственной жизни. А если мы будем знать схему обороны, опорные пункты, глубину линии, мы убережем наших солдат для жизни. Сколько? Это не поддается подсчетам. Даже уничтожить один дот – это значит спасти целый взвод солдат. Во имя этой высокой цели мы, разведчики, рискуем, боремся, порой не щадя своей жизни.

– Я выполню задание, – твердо, словно принимая присягу, заверила Кристина. – Так и доложите в Москве: несмотря ни на что, выполню!

– Так и доложу… Товарищ Калина, – этой фамилией ее Кости, Костика, Марков подчеркнул официальность разговора, – посоветовал искать возможный источник информации среди работников организации Тодта, которая ведет строительные работы по сооружению всех оборонных «линий» и «валов». Важны любые подробности. Товарищ Калина так и сказал: «В общей картине нам важен любой фрагмент».

– Но мне нужна связь, чтобы информация не залеживалась. Как это произошло сейчас.

– А для чего же я здесь? – усмехнулся Марков. – Отныне вы будете действовать независимо ни от кого. Будете иметь собственную рацию. В вашем районе, сравнительно неподалеку, есть большой фирменный магазин Юлиуса Рихтера.

– Знаю. Овощной.

– Верно. Там работает продавец картофеля, человек уже преклонного возраста. Его зовут Андреа Зейфрид. Ваш пароль-вопрос: «Продаете ли картошку в корзинах?» Пароль-ответ: «Нет, продажа у нас на вес. В корзинах – только с доставкой на дом». После этого вы будете иметь рацию. С доставкой на дом.

– Наконец-то! Ну, теперь…

– Погодите, Кристина. Нам необходимо сейчас же решить еще одно срочное дело – последнее из всего, с чем я приехал. Как вы считаете, следует ли сообщить фрау Шеер, что ее сын жив и находится в плену? Мы разработали вариант сообщения. Но последнее слово – за вами, окончательное решение подчинено исключительно вашему личному усмотрению.

Кристина задумалась, взвешивая все «за» и «против».

– Нет, – возразила решительно.

– Мотивировка? – спросил Марков.

– Здешняя мораль дает вдове больше свободы. Боюсь, что фрау Шеер, заботясь о моем целомудрии, станет наблюдать за каждым моим шагом. Я и так нахожусь под неусыпным надзором двух женщин. Если фрау Шеер узнает, что ее сын Адольф жив, позволит ли она Майеру и впредь посещать свой дом? Я в этом не уверена. По крайней мере, она уже не разрешит мне прогулки с ним наедине. Зачем же мне лишние усложнения? Ситуация, которая сейчас сложилась, меня больше устраивает… Я должна быть свободной «от семейных оков», чтобы действовать.

– Что же, соображения весомы, – согласился Марков. – Мы считали, что общая тайна вас больше сблизит, сроднит.

– Вы верно задумали. Но этому уже помог мой Федюнька. Так что…

– Выходит, разрабатывая вариант, мы не учли Федора! А Федор Константинович всех обскакал! Ну и парень! Не успел родиться, а уже опережает профессионалов.

Кристина не поддержала шутливого тона. Проговорила сдержанно:

– Кроме того, этот факт может мне пригодиться в будущем.

Марков ответил с трогательной искренностью:

– Я рад за вас, Кристина. Год работы в тылу врага не прошел для вас даром. Раньше я должен был разговаривать с вами как с девчушкой, которую во всем надо наставлять. Сейчас разговариваю с умным коллегой, опытным товарищем.

Зонденфюрер Йон Патциг был болен раком горла. Он хорошо представлял, что дни его сочтены, и чувствовал себя живым трупом. Одного он не осознавал, что еще при жизни превратился в вампира в прямом смысле этого слова.

Зондерфюрера всегда утешало и даже повышало его жизненный тонус, если кто-то умирал нежданной смертью раньше срока. Не от болезней и не от старости…

Особенно приятно было, когда умирал кто-нибудь из молодых, полных жизненных соков. Глубокое наслаждение жизнью – поразительно острое – он ощущал, когда чья-то смерть случалась у него на глазах. В эти моменты его охватывало – и он своим холодным умом фиксировал это – какое-то патологическое возбуждение. Особенно если погибала молодая женщина, а это за время его «практики» случалось не раз. Женщина порождает жизнь. Патциг ее уничтожает. Старательное выполнение служебных обязанностей обеспечивало ему «повышение тонуса».