Мартина Бормана после полуночи вызвали на совещание к фюреру: должна была обсуждаться «Директива-45» о продолжении операции «Брауншвейг» – наступлении на Кавказ. Он был единственным, кто выглядел бодро и свежо по сравнению с Кейтелем, Йодлем, Гальдером и другими чинами генштаба. Минувшая ночь не очень сказалась на самом фюрере. Он обычно ложился под утро и спал до полудня. Сейчас он говорил, постукивая ребром ладони по громадному глобусу.

– Как я уже неоднократно подчеркивал, – произнес он громко, – кампания в России приближается к концу и открывает для нас блестящие перспективы. Поэтому все силы мы бросаем на юг с целью уничтожения противника восточнее Дона, захвата промышленных, нефтяных и сельскохозяйственных регионов Кубани, а также всего Кавказа. Без нефти бессильная Красная Армия обречена на гибель! Затем мы втягиваем в войну Турцию, наносим молниеносный удар по Ирану и Ираку, куда из Египта уже движется армия Роммеля, и выходим на границы колониальных владений Англии, где непосредственно вступаем в контакт с вооруженными силами Японии. Британская империя рухнет! Я уже сейчас вижу наш последующий победный марш по Америке!.. Войне – конец!

Гитлер обеими руками охватил глобус. Замолчал на миг, потом резко обернулся, сказав:

– Во время июльской кампании, которая длилась лишь три недели, огромные тактические задачи в целом выполнены. Только незначительным частям русских удалось избежать окружения и плена под Харьковом. Разбитые части стягиваются под Сталинград, который вопреки здравому смыслу русские, видимо, собираются защищать. Напрасно! В степной полосе ничто не остановит наши могучие танковые тараны.

Фюрер схватил длинную указку и оперся на нее, как на шпагу.

– Итак, приказываю: после уничтожения ослабленных группировок врага южнее Дона важнейшей задачей группы армий «А» является овладение всем Кавказом, в результате чего русские потеряют Черноморский флот. Как только наметится первый успех танковой армии Клейста на основном направлении Майкоп – Армавир, соединения 17-й армии плюс румынский горный корпус должны немедленно форсировать из Крыма Керченский пролив и молниеносно двигаться Черноморским побережьем вдоль железной дороги. Группировка из немецких альпийских и егерских дивизий должна быстро захватить незащищенные перевалы Большого Кавказа и стремительно выйти на соединение с крымскими частями в районе Сухуми, чтобы совместно гнать русских к турецкой границе, где в полной готовности ждут 26 отборных турецких дивизий. Одновременно танки и мотодивизии Клейста выходят в район Грозного, овладевают Военно-Осетинской и Военно-Грузинской дорогами. Конец кавказской операции – захват Баку. Группе армий «А» кроме румынского горного корпуса будет придан еще корпус итальянских альпинистов и словацкие моточасти. Для всех операций группы армий «А» кодовое название – «Эдельвейс». Степень секретности – совершенно секретно. Только для командования. Что же касается группы армий «Б», – продолжал фюрер, тыча в глобус указкой, – то она в сжатые сроки захватывает Сталинград, после чего поворачивает свои танки на Астрахань, парализуя всякое движение по Волге, чем и обеспечит плацдарм для наступления на Пантуркестан, который явится для нас легкой добычей и сам упадет к нашим ногам. Эта операция группы «Б» получает кодовое название «Фишрейер». Степень секретности – совершенно секретно. Только для командования. При разработке планов на основе моих указаний, а также при утверждении связанных с ними приказов и распоряжений требую сурово и неуклонно руководствоваться моим приказом от 12 июля о сохранении тайны.

Борман заметил, как усмешка тронула уголки губ Гиммлера, – не спесивая и самодовольная, а злорадная и презрительная. Однако было бы глупо принять ее как признак несогласия. Просто обер-интриган, несомненно, приберег для кого-то очередную пакость. «Кровавый Генрих» не проронил ни звука, и это больше насторожило Бормана. «Хочет что-то нашептать Гитлеру с глазу на глаз? – подумал Борман. – Если так, необходимо во что бы то ни стало остаться и после совещания… В какой же момент Генрих усмехнулся? Да, да, сразу же после слов фюрера о сохранении тайны».

– Какие результаты дала дезинформационная операция «Кремль»? – спросил Борман, ни к кому конкретно не обращаясь.

Он не спускал глаз с Гиммлера, который недовольно поджал тонкие, злые губы, поняв, что вопрос попал в цель и что он, Борман, перехватил у Генриха инициативу.

– Мой фюрер, – просительно произнес Кейтель, – мы должны еще скорректировать «Директиву-45», о наступлении на Кавказ и Сталинград. Если вы не возражаете, пусть информацию об операции «Кремль» доложит генерал Гальдер.

Фюрер утвердительно кивнул и отпустил генштабистов. Идея операции «Кремль», которая преследовала цель ввести в заблуждение русских относительно главного удара, принадлежала самому фюреру, и он очень гордился ею. Этой операцией он решил «проучить» Канариса… Гальдер старался докладывать сжато, но обстоятельно:

– Мой фюрер, согласно замыслам операции «Кремль» командующий армиями «Центр» фон Клюге еще 29 мая подписал «Приказ о наступлении на Москву». Офицеры абвера успешно подбросили этот «совершенно секретный» приказ русским.

– И это все? – нахмурился фюрер.

Гиммлер уже открыто ухмылялся, явно потешаясь над подобным отчетом, Гальдер продолжал:

– Осуществлен целый комплекс мероприятий: демонстративная аэрофотосъемка оборонных позиций и сооружений Москвы, прилегающих районов Владимира и Иванова, рубежей Тамбов – Горький – Рыбинск, укреплений на Волге от Вольска до Казани. Размножены и разосланы по штабам полков группы армий «Центр» детальные планы Москвы и других городов в районе «наступления». Подготовлены новые дорожные указатели «до конечного пункта наступления», а также указатели с новыми названиями московских улиц и выполнен ряд других необходимых мер.

– И русские поверили в эту дезинформацию? – уточнил Борман.

Гальдер пожал плечами:

– Сведений нет. Операцию «Кремль» в основном осуществлял абвер, надо спросить у Канариса.

И тут Гиммлер нанес свой удар:

– Зачем у Канариса? Сведения есть и у меня. – И добавил: – Очень неутешительные.

– Что это значит? – вспыхнул фюрер. – Объясните!

Гиммлер раскрыл папку «К докладу».

– Пока фон Клюге еще только собирался подписывать «Приказ о наступлении на Москву», из Берлина в Москву была послана кодированная радиограмма. Несколько дней назад ее расшифровали. Вот содержание: «Источник “Хоро”. Развертывание войск должно быть завершено до 1 мая. Все поставки с 1 февраля подчинены этой цели. Районы сосредоточения войск для наступления на Кавказ: Лозовая – Балаклея – Чугуев – Белгород – Ахтырск – Красноград». Другие радиограммы источника «Хоро» сообщают со всеми техническими подробностями о новых типах бомб, новых навигационных авиаприборах, о двигателях, работающих на перекиси водорода, о торпедах с дистанционным управлением и сверхсекретных заказах заводу «Ауэрфабрик» в Оранненберге… Мой фюрер, как это ни прискорбно, но тайны операции «Кремль» для русских не существует.

– Это что? – взъярился фюрер. – Чистейшая измена! Нож в спину! Канарис! Куда он смотрит и чем занимается? – В уголках его рта начала пузыриться пена. – Только благодаря моему гению Германия еще не погибла! «Источник “Хоро” – это так называемая «Красная капелла»? Кто они? Я спрашиваю: кто они?

– Обер-лейтенант Хоро Шульце-Бойзен, руководитель… Из министерства рейхсмаршала авиации…

– Так, значит, Геринг пригрел этого изменника? – взбеленился Гитлер. – Что ж! Пусть сам и уничтожит эту Горгону в наших стальных рядах!

В тот же день Франц Гальдер отвел душу в дневнике: «Недооценка возможностей русских, что продолжается до сих пор, приобретает постепенно уродливые формы и начинает быть опасной. Это становится все нестерпимей. О серьезной работе не может быть и речи. Болезненная реакция на события под влиянием момента и полное отсутствие понимания механики управления войсками и ее возможностей – вот что характеризует это так называемое руководство».