— Я лишь говорю тебе то, о чем говорят другие, — добавил Эл.

— Я не виню тебя, Эл, — сказала Ани. — Спасибо, что дал мне знать. — Она на несколько мгновений задумалась. — Они использовали именно это слово?

— Какое слово?

— «Проклято».

— Да, — сказал он. — Они говорят, что Монумент проклят.

*

Однажды утром Пиа взяла Олина в Восточный Лес, в место, где рано поспевала земляника. После дождливой зимы на Великой Равнине наступила солнечная весна. И точно, она нашла маленькие, тёмно-красные ягоды, растущие низко к земле, полускрытые листьями. Она показала их Олину, сказав:

— Смотри! Земляника!

Олин повторил «смотли!», но выговорить «земляника» не смог. Он видел всего одно лето и умел говорить лишь несколько слов.

Пиа сорвала ягоду и съела. Олин тут же протянул руку за своей. Она сорвала ещё одну и вложила ему в ладошку. Сжимая её, он раздавил ягоду, но донёс остатки до рта и протянул руку за новой.

Они съели ещё немного, а затем Пиа начала складывать ягоды в корзинку.

— Для бабули, — сказала она.

— Буля, — сказал Олин.

Пиа собрала половину ягод, а остальное оставила лесовикам, которые здесь жили. Она заметила, что они никогда не обирают кусты дочиста, и последовала их обычаю.

Она подняла Олина на руки и вышла из леса. Их пёс приветственно залаял, и Олин, указав на него, сказал:

— Собака.

— Очень хорошо! — похвалила Пиа. — Умный мальчик!

Её мать, Яна, занималась прополкой грядок, а теперь отдыхала у дома, пила воду и разговаривала с Даффом. Пиа опустила Олина на землю поползать, а сама села рядом с ними и предложила гостю земляники.

— Я тоже был в лесу, — сказал Дафф. Он поднял с земли корзинку и передал её Пие. В ней были дикие листья и зелёный лук. — Листья эти горькие, но в них есть что-то, отчего становится радостно, — сказал он.

Пиа улыбнулась.

— Весёлые листья, — сказала она.

— Я принёс тебе не только овощи, но и новости, — сказал Дафф. — Трун хочет поговорить со всеми земледельцами в полдень у своего дома.

Пиа взглянула на небо. Была середина утра.

Дафф прочёл её мысли и сказал:

— У тебя ещё полно времени.

— Ты знаешь, о чём речь? — спросила она.

— Нет, но могу сказать, что на Весеннем Обряде у скотоводов было мало народу, и Трун по этому поводу определенно злорадствует.

Пиа пожала плечами.

— Скоро узнаем.

Дафф поднялся на ноги.

— Увидимся в полдень.

Когда он отошёл на достаточное расстояние, Яна сказала:

— Какой приятный молодой человек.

— Да.

— А ты знала, что он каждое утро надевает своей тёте Уде обувь и завязывает шнурки, потому что она не может согнуться?

Пиа рассмеялась.

— Этого я не знала. Он всегда добр ко мне.

— Я думаю, это больше, чем доброта.

Пиа поняла, к чему клонит мать, но всё равно спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты говорила мне, что он спас тебе жизнь во время большого пожара.

— Это правда. Я не могла быстро бежать, потому что несла Олина. Потом я упала, и никто мне не помог. Я была в полном отчаянии. Дафф был впереди, но он вернулся. Он взял Олина, и мы побежали вместе.

— Он вернулся, — повторила Яна. — К огню, а не от него. Чтобы помочь тебе.

— Ты думаешь, он в меня влюблён.

— Я в этом уверена.

— Но я люблю Хана. Прошёл всего год, как он умер. Я его не забыла. И никогда не забуду.

Это была правда, но не вся. Дафф ей очень нравился, и по ночам она думала о нём, гадая, каково было бы его поцеловать. Но это казалось предательством по отношению к Хану, и её мучила ужасная вина.

— Конечно, ты его не забудешь. Но, помня о нём, ты могла бы однажды открыть своё сердце для любви к кому-то другому.

Пиа смотрела, как Дафф уходит через поле. Он был так не похож на Хана, невысокий, ладный, с короткими вьющимися тёмными волосами. Пиа догадывалась, что их стрижёт тётя Уда. «Люблю ли я его? Не так, как любила Хана, — подумала она. — То была всепоглощающая страсть, что-то неподвластное мне. Я никогда не разбирала свои чувства, даже не думала о них, я просто сходила по нему с ума. С Даффом так никогда не будет. Но, может быть, я смогу полюбить его по-другому и быть счастливой?»

Она не знала.

Они с Яной вернулись в поле и до полудня пололи грядки. Затем пришло время идти слушать, что скажет Трун.

В воздухе витал оптимизм, когда земледельцы собрались перед домом Труна. Засуха, казалось, закончилась, и им удалось выжить, они надеялись на хороший урожай, полные животы, счастливых детей и набитые кладовые.

Дафф и Уда подошли и встали рядом с Яной, Пией и Олином.

Трун вышел из дома и взобрался на пень, чтобы все могли его видеть. Толпа утихла.

— Весенний Обряд скотоводов в этом году полностью провалился, — сказал он. — Наши люди, что там были, почти ничего не выменяли. Народу было слишком мало. Все боятся туда ходить. Они думают, что Монумент проклят. И, вероятно, они правы.

«Он наслаждается этим, — подумала Пиа, — но к чему он ведёт?»

Она скоро узнала.

— В этом году, в день Середины Лета, мы, земледельцы, устроим свой собственный праздник!

В толпе раздались удивлённые возгласы.

— Вот этого я не ожидала, — сказала Пиа Даффу.

— И я тоже.

— Думаю, его беспокоит вырождение рода.

— Потому что женщины-земледельцы больше не ходят на Гуляния?

— Именно.

— И у нас будет сказитель! — объявил Трун.

Трун дал им несколько мгновений на восторженные пересуды, затем поднял руку, призывая к тишине.

— Мы проведём пир здесь, в центре деревни, у реки. И, естественно, будем поощрять торговлю.

Пиа задумалась, как на это отреагируют скотоводы. Это был прямой вызов их Обряду Середины Лета, который был для них очень важен. Они не отнесутся к этому легкомысленно. Но что они могли сделать?

— Сначала нам нужно разнести весть, — сказал Трун. — Я назначаю шесть человек, чтобы они отправились парами на запад, север и восток и всем рассказали. Когда я назову ваше имя, пожалуйста, выйдите вперёд.

Пиа думала, он пошлёт Молодых Псов, но он оказался хитрее. Он начал перечислять имена, и все они были женскими. Это было неожиданно, учитывая, что Трун по-прежнему не позволял женщинам ходить к Монументу на Обряды.

Выбранные вышли вперёд, как было велено. К удивлению Пии, она тоже оказалась в их числе. Она недоумевала, почему Трун готов рискнуть и отпустить её с земель фермы. Откуда он знал, что она вернётся?

Ей в пару назначили Руа, женщину её возраста, у которой был сын Эрон лет десяти-одиннадцати. Она пробралась вперёд, всё ещё неся Олина. Взглянув на других женщин, она сказала:

— О нет.

У всех были младенцы или дети.

Теперь Пиа поняла, почему Трун так уверен, что они вернутся. Она знала, что он скажет дальше.

— Я уверен, что все вы с радостью вернётесь на Ферму. Но на тот случай, если среди вас затаилась предательница, вам придётся оставить своих детей здесь.

Пиа невольно крепче прижала Олина к груди. Она не хотела его оставлять одного. Яна, его бабушка, прекрасно бы о нём позаботилась, но реакция Пии была инстинктивной.

Их с Руа направили на север, где были кремнёвые шахты. Они должны были озвучить шахтёрам, что те могут обменять свои кремни на пшеницу, ячмень и сыр, не опасаясь быть убитыми лесовиками.

— Выступаете завтра, — закончил Трун.

*

Ани решила, что ей тоже нужен союзник в совете старейшин, раз уж Скагга привёл свою сестру. Она пригласила Кэй, добросердечную мать Вии и Касса. Теперь было два волка и две лани, а Кефф был необходим для поддержания порядка.

Они собрались, чтобы обсудить шокирующую новость о том, что земледельцы собираются устроить пир в день Середины Лета.

— Они разослали гонцов по всей Великой Равнине, — сказал Кефф. — И, если люди пойдут на праздник к земледельцам, они не смогут прийти на наш.

— Это ужасная новость, — сказала Ани. — Наш Весенний Обряд был таким блёклым. Монумент теперь не впечатляет, он повреждён и шаток. Праздник земледельцев может даже превзойти наш по популярности.