— Я правлю этой землёй. Скотоводам принадлежит вся Великая Равнина. А это принадлежит мне, и я тут решаю.

Скагга взмахнул рукой, указывая на разорённую Полосу.

— Ты что, не понимаешь? Тут решает скот, а не ты. Если ты сейчас засеешь землю, они, скорее всего, снова растопчут её в это же время в следующем году.

Некоторые земледельцы согласно забормотали, но Трун был непреклонен.

— В следующем году мы будем готовы. Мы перебьём ваш скот, прежде чем он приблизится к нашим полям. Я вас предупреждаю. Мы вырежем его, и любого скотовода, кто попытается нам помешать.

Ани отчаялась. Всё обернулось полной противоположностью тому, на что она надеялась. Вместо совместного пути вперёд они зашли в тупик, полный злобы.

Она видела, что некоторые земледельцы недовольны. Они предпочли бы безопасность защищённых полей. Но она также видела, что они не смеют перечить своему вождю.

Конфликт продолжался.

Ей придётся придумать что-то ещё.

Ани и Сефт шли через Излучье. Сефт объяснял Ани устройство саней и как с их помощью можно будет передвигать гигантские камни гораздо быстрее. Внезапно Ани положила руку на плечо Сефта, прерывая его.

— Посмотри-ка, — сказала она.

Она указала на Касса, брата Вии, который нёс на плече связку свежесрубленных веток. Все заготовки были примерно одного размера, в рост самого Касса. Некоторые были целыми стволами молодых саженцев, а другие представляли собой расколотые стволы деревьев чуть постарше.

— Это тис, — сказал Сефт.

— И правда, — сказала Ани. — Здравствуй, Касс. Похоже на заготовки для луков.

— Да, — сказал он. — Это для войны.

Ани подавила желание спросить: «Какой ещё войны?» Старейшины обсуждали войну с земледельцами и высказались против, по крайней мере, на данный момент. Но что-то происходило за её спиной, и она выведает у Касса больше, если притворится, что в курсе дела.

— Ну и как продвигается работа? — спросила она.

— Очень хорошо. К делу подключилось много молодёжи, больше, чем я могу сосчитать. Я едва успеваю обеспечивать их деревом.

Вот это был сюрприз. Кого собирались убивать этим оружием? Заинтригованная и встревоженная, она сказала:

— Мы пройдёмся с тобой и посмотрим.

Касс привёл их на поляну к югу от деревни. На ней и в самом деле было полно юношей и девушек, занятых изготовлением оружия. Ани огляделась, потрясённая и разгневанная. Одни свивали тетиву из сухожилий коровьих ног. Другие строгали древки для стрел из орешника или затачивали кремни, придавая им форму треугольных наконечников. Кто-то выжигал кору берёзы в закрытой яме без доступа воздуха, превращая её в липкий берёзовый дёготь. Люди постарше занимались самой ответственной работой, заключавшейся в том, чтобы вставить каждый наконечник в расщеп на древке и склеить их дёгтем. Рядом лежали две груды готового оружия. В одной лежали луки, другая была полна стрел.

На поляне царила весёлая и оживленная атмосфера. Толпа людей, увлечённых общим делом и получающих от этого удовольствие. «Дураки, — горько подумала Ани. — Война — это отнюдь не веселье. Это проломленные черепа, кровопролитие и скорбящие семьи».

— Смотри, кто тут главный, — сказала она Сефту.

— Скагга.

— Ну разумеется.

— Он готовится к войне.

— И мы должны его остановить.

Она подняла готовую стрелу. Держа её в руках, она подошла к Скагге.

— Ты ожидаешь войну? — спросила она.

Он выглядел одновременно виноватым и вызывающим.

— Ожидаю? Нет, не ожидаю. Я собираюсь сделать так, чтобы она случилась.

— И кто же будет твоим врагом?

— Трун и земледельцы, конечно.

— Я припоминаю, что ты присутствовал на том совете, где старейшины высказались против войны.

Скагга усмехнулся.

— Старейшины не решают. Они советуют. Если я захочу собрать отряд храбрых юношей, чтобы проучить земледельцев, я могу это сделать. И, будь уверена, сделаю.

К несчастью, это была правда, с горечью подумала Ани. У старейшин не было власти принуждать к исполнению своих решений. Они полагались на уважение людей к их мудрости. В основном это работало. Но такому бойкому задире, как Скагга, было нетрудно разжечь воинственный пыл среди молодых скотоводов.

— Ты мог хотя бы из вежливости сообщить другим старейшинам, что собираешься пойти против их решения, бросить вызов совету и подорвать его авторитет, — сказала Ани.

— Старейшины? — Скагга повысил голос, чтобы его слышали окружающие. — Старейшины пошли на уступки земледельцам одиннадцать летних солнцестояний назад, когда Трун распахал Полосу.

Ани услышала одобрительный ропот. Тот случай не забыли. В то время Ани и другие старейшины поступили наилучшим образом, избежав войны. Но некоторые считали, что скотоводов унизили.

— Вот когда мы должны были начать войну, — продолжал Скагга. — С тех пор земледельцы стали только наглее.

— Согласна, они стали более заносчивыми. — Ани осторожно коснулась острого кремневого наконечника. — Но не думаю, что это достаточная причина, чтобы подвергать нашу молодёжь смертельному риску того, что их плоть будут рвать вот такие стрелы.

— Трун сказал, что земледельцы перебьют любой наш скот, который снова перейдёт Полосу. — Скагга ещё больше повысил голос, и Ани поняла, что теперь он говорит в основном для собравшейся вокруг публики. — Но нашему скоту нужна вода, даже если за неё придётся сражаться.

— Если бы драки могли вызвать дождь…

Один из слушателей рассмеялся.

Смех разозлил Скаггу, и он стал ещё воинственнее.

— Нас больше, чем земледельцев. На каждого из них приходится десять наших. Мы не можем проиграть.

Раздались одобрительные возгласы.

— А когда мы победим, сколько из этих юнцов, — Ани сурово оглядела их, заглядывая каждому в глаза, — сколько из них истекут кровью на поле боя, крича от боли и зовя своих матерей?

Её слова застали их врасплох. О войне с такой стороны они не думали.

Скагга понял, что Ани набрала очки, и быстро сказал:

— Такими вопросами задаются только трусы.

— Я задаюсь этим вопросом как мать.

— Матери тоже бывают трусихами.

Подобные оскорбления не задевали Ани. Она рассудительно сказала:

— Мы лишь считаем, что к насилию следует прибегать в самую последнюю очередь, а никак не в первую.

— А я считаю, что мы должны перебить земледельцев! — прокричал Скагга, и молодёжь восторженно взревела. — Перебить их всех, сжечь их дома и вернуть захваченную ими землю под пастбища для нашего стада!

Присутствующие взревели ещё громче.

Ани хотелось выть от досады. Скагга отказывался даже задуматься о последствиях своих предложений, а его сторонники, казалось, не замечали его глупости. Но она потерпела поражение. Удручённая, она решила больше не спорить. Любое её слово лишь дало бы Скагге повод для новых тирад. Она утешила себя мыслью, что этот вопрос будут решать не Скагга и не эта горстка юнцов. Большинство скотоводов не будут так рваться в бой и могут отказаться от войны.

Она уже собиралась уходить, когда заговорил Сефт. Он слушал спор с задумчивым видом, а теперь сказал:

— Путь стада к воде преграждают леса. В лесах есть проход, Полоса, но Трун теперь считает её своей пашней, так что мы не можем ею пользоваться. Но нам не нужна война. Нам просто нужна новая Полоса.

Скагга решил, что выиграл спор, и потому смягчился.

— Слушай, я и сам был за мирное решение, но мы уже пробовали, а земледельцы отказались сотрудничать.

Сефт покачал головой.

— Я говорю о другом решении. Мы можем сделать новый проход в другом месте. Мы могли бы расчистить кусок земли на краю Западного Леса. Вырубить подлесок, кусты и саженцы, но оставить большие деревья — коровы их обойдут. Это позволит сделать тропу шириной в двадцать шагов, а также ров и насыпь, чтобы скот не лез на посевы. И Трун вряд ли сможет возразить. Мы ведь не отнимаем его землю.

— Нет, — сказала Ани. — Но так мы отнимем землю у лесовиков.