Он заметил, что люди кивают. Они слышали нечто подобное. Жрицы были сверхъестественными существами.

— Один из нас должен спросить их, — сказал Омун, опытный охотник.

Бейз кивнул.

— Это должен быть тот, кто говорит на языке скотоводов, — сказал Омун.

Бейз снова кивнул. Омун сам приводил доводы в его пользу, и это было прекрасно.

— Это должен быть ты, Бейз.

— Я посоветуюсь с жрицами, если вы этого хотите, — сказал Бейз.

Несколько человек воскликнули:

— Да!

— Я пойду со своим братом, Феллом, чтобы он составил мне компанию. Он тоже немного говорит на языке скотоводов.

Никто не возражал.

— Тогда решено, — сказал Бейз.

— Но будьте осторожны, — сказала Гида.

Многие немощные старики заболели во время засухи, и одной из них была Су, Верховная Жрица. Скудное питание, ослаблявшее всех, могло стать смертельным для пожилых.

Су оставалась в своей хижине, и Элло носила ей еду. Жрицы заметили, что её рацион сменился с обычного мяса на супы и мягкие ягоды, что указывало на то, что она больше не может есть обычную пищу, и это навело их на мысли, что она, возможно, умирает.

Джойе было грустно. Су заглянула в её сердце и быстро распознала её потребность вести жизнь, отличную от нормы. Ани, мать Джойи, понимала её, но Су пошла много дальше. Она приняла её такой, какой она была. Другие чувствовали то же самое. Су была мудрой и доброй. В общине жриц не было никого, подобного ей.

Однажды утром она захотела поговорить со всеми, и они собрались у её дома. Джойа сидела с Сэри, которая когда-то была робкой послушницей, а теперь стала уверенной в себе женщиной, собиравшей травы для целебных снадобий.

Элло вышла из дома Су с бревном, которое положила перед входом. У неё был уверенный вид человека, знающего свою судьбу.

Элло вывела Су и помогла ей сесть на бревно. Джойа была потрясена видом Су. Большинство её волос выпало, а плечи стали костлявыми. Джойа видела, что другие жрицы были расстроены не меньше.

— Я здесь уже почти шестьдесят лет, — начала Су.

Её голос был слаб, и все подвинулись ближе.

— Я пережила несколько засух, — продолжала она, — но думаю, эта станет для меня последней.

Прошёл ропот протеста. Никто не хотел, чтобы она уходила.

— Я так и не осуществила свою великую мечту перестроить Монумент из камня, — сказала она. — Но, возможно, кто-то, кто придёт после меня, сделает это.

Она остановилась и закашлялась сухим, гулким кашлем, идущим из глубины груди. Джойа подумала, что в нём звучит обречённость, нечто, от чего человек может и не оправиться. Она посмотрела на Сэри, которая незаметно кивнула. Она тоже почувствовала серьёзность этого кашля.

— Что касается того, кто придёт после меня, вы должны решить это сами. Помните, что вам нужно достичь общего согласия по этому вопросу. Верховная Жрица должна получить единодушную поддержку всех остальных.

Джойу пугала мысль о том, как трудно будет добиться всеобщего согласия. Сейчас было двадцать восемь жриц, не считая послушниц, которые не имели права голоса при выборе Верховной Жрицы.

Затем Су сказала:

— Но всем вам должно быть очевидно, что есть только одна серьёзная кандидатура. Это Элло, которая уже является Второй Верховной Жрицей.

Джойа была встревожена. Элло была жесткой и недоброй по характеру. Ее руководство изменит атмосферу Монумента. Она будет тираном.

Су явно ошибалась. Было совсем не очевидно, что именно Элло должна была стать её преемницей. И умирающая Верховная Жрица не имела права выбирать себе преемницу.

— Я настоятельно рекомендую… — Су снова начала кашлять. На этот раз кашель затянулся. В конце концов она сделала жест Элло, которая помогла ей вернуться внутрь.

Жрицы тут же заговорили.

— Я вот не уверена, что есть только одна подходящая кандидатура, — сказала Сэри Джойе.

Джойа была рада, что кто-то ещё отреагировал так же, как и она.

— Это определенно Элло подговорила Су.

— Элло и Су были любовницами ещё до нашего с тобой рождения. Возможно, когда-то Элло была весёлой и доброй, и Су до сих пор обожает ту девушку, которой Элло была раньше. В любом случае, Су хочет завещать пост Верховной Жрицы своей возлюбленной. Это мило, но мы не обязаны с этим соглашаться.

— Верно. — Джойа хотела ещё подумать об этом, прежде чем вступать в какие-либо дискуссии. На самом деле была и вторая очевидная кандидатура, и это была сама Джойа. Вопрос был в том, что ей с этой мыслью делать.

Для неё вопрос заключался не только в том, кто станет Верховной Жрицей. Речь шла о перестройке Монумента из камня. Прошло почти десять летних солнцестояний с тех пор, как Далло убедил всех в невозможности этой затеи. Пришло время попытаться вновь.

Ей нужно было поговорить с Сефтом.

Она нашла его за заготовкой леса. Он срубил ясень, твёрдую древесину этого дерева ценили в строительстве, и теперь обтёсывал ствол топором с длинной рукоятью и большим блестящим лезвием из чёрного флорстоуна. Рядом с ним трудился его старший сын, Илиан, которому скоро должно было исполниться десять лет. Кремневым ножом он срезал с поваленного дерева тонкие ветки с листьями, которые потом пойдут на корм скоту. Илиан был силён не по годам и уже подавал надежды стать хорошим плотником, о чём Сефт с гордостью рассказывал всякому, кто готов был его слушать.

Сефт прервал работу, когда подошла Джойа. Она поприветствовала его.

— Верховная Жрица умирает, — сказала она.

— Су? Мне жаль это слышать.

— Это может стать поворотным моментом, чтобы возродить замысел каменного Монумента. Если Верховной Жрицей станет Элло, ничего не выйдет. Если выберут меня, то мы предпримем еще одну попытку.

— Хорошо! — сказал Сефт. — Что от меня требуется?

— Нам нужно убедить жриц, что время каменного Монумента пришло. Если они с этим согласятся, они захотят видеть меня своим предводителем.

Сефт отложил топор и сел на ствол ясеня. Джойа села рядом.

— Мы можем сказать им, что я нашёл лучший путь для перевозки камней из Каменистой Долины к Монументу, — сказал Сефт.

— И это важно.

— А что, если они спросят, где мы найдём людей, чтобы тащить камни?

— Я уже думала об этом. Всё население Излучья составляет около четырёхсот человек, но, если отбросить детей, стариков, больных, отсутствующих и немощных, не наберётся и двухсот, а этого мало. Так что нам нужны люди со стороны.

— Где мы их найдём?

— Четыре раза в год к нам на Обряды стекается огромное количество чужаков. Самым многолюдным является Обряд Середины Лета, когда собирается порой до тысячи человек.

— Не силён я в этих жреческих подсчётах.

— Тысяча — это гораздо больше, чем нам нужно, чтобы тащить один камень.

— Но как мы убедим их помочь нам? — Сефт был мастером неодушевлённых предметов вроде деревьев и рек, но не умел управлять людьми.

Зато умела Джойа.

— Я поговорю с ними после Обряда. Я скажу им, что это священная миссия, угодная богам. Скажу, что это продолжение Обряда и празднеств, которые его сопровождают, включая Гуляния. Скажу, что мы пойдём в Каменистую Долину с песнями и плясками. Им понравится эта затея, особенно молодым.

Сефт кивнул.

— Могу себе представить.

— Мы могли бы делать это каждый год, после Обряда Середины Лета, по несколько камней в год, пока не наберём достаточно.

— Люди, возможно, начнут ждать этого похода так же, как ждут Обряда.

— Я в этом уверена.

Сефт кивнул.

— Итак, — сказал он, — мы должны представить этот план жрицам?

— Да.

— Когда?

— Давай пока никому не говорить, пока Су жива. А потом, после её похорон, когда жрицы начнут всерьёз думать о её преемнице, мы поговорим с ними вместе.

— Очень хорошо, — сказал Сефт.

Воодушевившись, Джойа оставила его и направилась обратно к Монументу.

Дуна уже ждала её. Подающая надежды послушница, она была весёлой девушкой с прекрасным голосом. Сегодня Джойе предстояло рассказать ей о затмениях. Она выбросила всё остальное из головы.