— Затмения солнца и луны являются знамениями, — сказала Джойа. — Они предвещают наводнения, мор и землетрясения. Год без затмений можно рассматривать как мирный. Год со многими затмениями потенциально опасные. Поэтому нам важно знать, какие опасные годы грядут.

Вместо того чтобы войти в центральный деревянный круг, Джойа повела Дуну к внешнему кругу Голубых камней, стоявшему сразу за валом. Каждый камень был выше рослого мужчины.

— Как эти большие камни сюда попали? — спросила Дуна. — Они, должно быть, ужасно тяжёлые.

— Никто толком не знает, — ответила Джойа. — Возможно, их привезли вверх по реке на лодках.

— А потом их пришлось тащить от реки сюда.

— Это случилось задолго до рождения любого из ныне живущих. Но камни, должно быть, тащили по земле, вероятно, на верёвках.

— Звучит очень трудно.

— Несомненно. — Это была интересная беседа, но Джойе нужно было вести урок. — Ты заметила, сколько всего здесь Голубых камней?

— Да, — с готовностью ответила Дуна. — Пятьдесят шесть.

— Молодец.

— Нам велели запоминать число всего, что мы видим, — призналась Дуна.

— Хороший принцип для жрицы. Так вот, большинство наших танцев проходят вокруг деревянного круга, и они рассказывают нам о солнце. А Голубые камни номер двадцать восемь и пятьдесят шесть совпадают с восходом солнца в день Середины Лета. Но, несмотря на это, круг в основном посвящён луне. И число пятьдесят шесть очень важно в изучении луны.

Джойа не знала, почему Богиня Луны выбрала именно это число. Пятьдесят шесть было вдвое больше двадцати восьми, и многие смутно полагали, что двадцать восемь дней представляет собой лунный месяц, но это было не совсем так. Цикл от одного новолуния до другого составлял двадцать девять с половиной дней.

Тем не менее люди, совершившие гигантский труд по доставке Голубых камней к Монументу, знали тайные числа Богини, и сейчас Джойа собиралась объяснить их Дуне.

— Ты видишь, что у подножия некоторых камней положены большие глиняные диски.

— У шести камней, — сказала Дуна.

— Молодец. Можешь предположить принцип того, как расположены диски?

— Да, — с энтузиазмом ответила Дуна. — Диск у каждого девятого камня. Нет, у каждого десятого! Нет…

Джойа избавила её от мучений.

— Промежутки — девять, девять, десять, девять, девять, десять. Если сложить, получится пятьдесят шесть.

— Ох!

— Каждый год мы сдвигаем каждый диск на одно место назад. Это особый танец, который всегда исполняют ночью, при полной луне.

Дуна кивнула. Джойа видела, что она поняла, но недоумевала, в чём смысл всего этого.

— Каждый раз, когда диск оказывается у камня номер двадцать восемь или пятьдесят шесть, наступает год затмений, — сказала Джойа. — Лунных затмений уж точно, а возможно, даже и солнечных.

Дуна была впечатлена.

— Но что мы можем сделать? Мы не можем остановить наводнения или предотвратить мор.

— Мы можем предложить людям быть осторожными. Не начинать войн, не переезжать в новую хижину, не отправляться в плавание по воде. Не рисковать без нужды. Они ценят такие советы.

Дуна помедлила, а затем спросила:

— Можно попросить совета о личном?

Такое случалось нередко. Послушницы, которых обучала Джойа, порой просили у неё совета и в личных делах, полагая, что она и в этих вопросах тоже знаток.

— Давай присядем, — сказала она и повела Дуну к валу. — Что тебя беспокоит?

— Я по поводу Элло.

Джойа мысленно застонала. Она знала, что последует.

— Продолжай.

— Она пришла ко мне перед сном и попросила пойти с ней в пустую хижину.

Большинство людей не заботило, видят ли их за любовными утехами, если только они не делали чего-то постыдного. Например, не соблазняли молодёжь. Элло не хотелось бы, чтобы на неё смотрели с осуждением. Это испортило бы ей удовольствие. Поэтому она ухитрялась держать одну хижину пустой для своих свиданий.

Внося полную ясность, Дуна сказала:

— Элло хочет со мной заняться любовью.

— Ты очень привлекательная девушка.

У Дуны на глаза навернулись слёзы.

— Простите, но она мне не нравится.

— Не волнуйся. — Джойа похлопала её по плечу. — Ты не обязана заниматься любовью с ней, если не хочешь.

— Правда? — Дуне было трудно в это поверить.

— Абсолютно.

— Она настойчива. Она схватила меня за руку и потянула. Было больно.

— Вот как. — У Элло это вошло в привычку. Примерно раз в год у неё появлялось увлечение какой-нибудь послушницей, и она использовала своё положение Второй Верховной Жрицы, чтобы запугать бедняжку. Несколько послушниц ушли, не назвав веской причины, и Джойа подозревала, что они сделали это, чтобы сбежать от внимания и притязаний Элло.

Джойа жаловалась на это Су, но та ничего не предприняла. Какой бы грозной ни была Су, Элло она прощала всё.

— Если она снова попросит, — сказала Джойа, — скажи, что говорила со мной, и что я разрешила тебе отказать ей.

— Это её остановит?

— Раньше останавливало. Но если она продолжит тебя донимать, скажи мне, и я сама с ней поговорю.

— Спасибо вам большое.

«Я не могу позволить Элло стать Верховной Жрицей, — подумала Джойа. — Она станет ещё могущественнее. Будет изводить ещё больше молодых. Я должна что-то с этим сделать, независимо от того, что будет с каменным Монументом».

— Вы так добры, — сказала Дуна. — И умны. Вам бы следовало быть Верховной Жрицей.

— Люди думают, что я слишком молода, — со скромным видом ответила Джойа.

Дуна покачала головой.

— Все послушницы вас любят. Вы так красивы.

Джойа улыбнулась. Она не считала себя красивой.

— Любая из нас занялась бы с вами любовью, если бы вы захотели, — сказала Дуна.

Сердце Джойи ушло в пятки. Она знала, что последует дальше. Этот разговор у неё уже был, и не раз. Дуна вот-вот признается ей в любви.

Она поспешила перевести разговор.

— Позволь, я тебе кое-что расскажу, — сказала она. Рука Дуны скользнула на её колено, и она мягко её убрала. — Моя мать вдовствует уже семнадцать летних солнцестояний. Когда мой отец, Олин, умер, все говорили, что ей нужно найти другого мужчину, которого она сможет полюбить. Но она так и не нашла.

— Почему? Большинство женщин так бы и поступили.

— Она говорит, что некоторые из нас любят лишь одного человека за всю жизнь. Для неё этим единственным был мой отец. Она не может заставить себя желать кого-то другого. Другой мужчина всегда будет разочарованием, каким бы милым и хорошим он ни был только лишь потому, что он совсем не Олин. Поэтому она все эти годы одна, даже в ночь Гуляний.

— Какая любовь!

— Она любит говорить, что она женщина одного мужчины. Я на неё похожа. Не знаю, мужчину я жду или женщину, но знаю, что ещё не встретила своего единственного. И когда встречу, буду счастлива.

*

Бейз и Фелл отправились в путь, полные надежд. С помощью жриц они могли спасти племя.

На Фелле было ожерелье, которое он сделал из зубов убитого ими медведя. Четыре огромных изогнутых клыка выглядели особенно внушительно.

Бейз уже дважды пересекал Великую Равнину. Он всегда дивился тому, как скотоводы всё время работают. И мужчины, и женщины, и даже дети. Земледельцы были ещё хуже. Какой в этом смысл, когда в лесах есть олени, а на деревьях растут орехи?

Оленей и орехов теперь было мало, но скотоводам и земледельцам жилось не лучше, чем лесовикам. Бейз был потрясён, видя тощие трупы коров, умерших от жажды или голода, усеивавшие всю Великую Раввнину. Безмолвные жертвы битвы с погодой.

— У скотоводов всякие правила насчёт занятий любовью, — сказал Бейз, чтобы поддержать разговор, пока они шли. — Им нельзя с тёткой, или с сестрой по отцу, или с братом.

— Какой смысл в таких правилах? Почему бы им просто не сходиться с любым мужчиной или женщиной, кто согласен, подобно нам? Что в этом плохого?

Бейз покачал головой.

— Знаешь, иногда женщины скотоводов хотят спать с лесовиками.