Никто из семьи Джойи не участвовал в этом похоже. Ниин и Сефт были подходящего возраста, им было за двадцать, но ни один из них не хотел убивать лесовиков несмотря на то, что случилось в Ночь Середины Зимы. Ани была слишком стара, но она бы и так не пошла. Дети Ниин были, к счастью, ещё слишком малы. Джойа задалась вопросом, будет ли Илиан рваться в бой через несколько лет. Так много подростков этого хотели.

Появился Скагга и крикнул:

— Пора отправляться в путь, скорее! Все до единого. День короткий, не хватало ещё пол-ночи тащиться.

Они двинулись через деревню. Люди выходили на пороги, чтобы пожелать им удачи. Воины упивались вниманием, одобрительными криками и улыбками, воздушными поцелуями, а кое-где и настоящими.

Поддавшись порыву, Джойа пошла с ними. Она не знала, что должно было случиться, но хотела быть там и всё увидеть. А пока Элло болела, некому было сделать ей выговор. Не сказав никому ни слова, она вышла с ними из деревни.

Их было около пятидесяти, сосчитала она. Они пели ритмичные песни, помогавшие держать ровный шаг, и выкрикивали забавные, бессмысленные, но складные речёвки. Усилие целодневного пути без еды было частью общего веселья.

Этот праздничный настрой показался Джойе чудовищно неуместным.

Воды было мало, и они шли по заранее определённому маршруту, который охватывал немногие ручьи и пруды, оставшиеся после засухи.

Настали сумерки, когда они почуяли запах жареной говядины и поняли, что приближаются к деревне Старого Дуба. Джойа догадалась, что Скагга послал вперёд быстронога, чтобы велеть Зеду забить корову.

Всем пришлось спать под открытым небом, но дождя не было, и, проваливаясь в сон, Джойа уловила вокруг себя некую романтическую суету. Должно быть, это была ещё одна прелесть долгого похода.

Утром был горячий суп и холодная говядина, а затем им предстоял последний отрезок пути. Теперь настроение стало мрачным. Сегодня им предстояло убить целое племя лесовиков, или то, что от него осталось, и не было сомнений, что лесовики постараются дать отпор.

Они миновали Ферму и увидели в полях женщин и мужчин. Земледельцев стало заметно меньше после резни.

Двигаясь на запад, они прошли мимо шокирующего зрелища выжженного леса. Немногие уцелевшие деревья стояли чёрные и безлистные, представляя собой суровые памятники мёртвому лесу. Вдалеке зелёным пятном виднелся его остаток. Подойдя ближе, они натянули тетивы и приготовили стрелы. Джойа, не собиравшаяся никого убивать, держалась в хвосте отряда.

Она ожидала, что в любой момент из зелени вырвутся лесовики, размахивая дубинами и топорами, но вокруг было по странному тихо. Неужели их ждала засада? Войско скотоводов осторожно вошло в лес и тут же вышло на поляну с парой хижин, но без единой души.

Джойа заметила чёрные хлопья на кустах и деревьях. Затем она увидела на земле что-то белое. Она задумалась над тем, что это могло значить.

Скагга приказал своему войску рассредоточиться и прочесать остатки леса. Джойа осталась на поляне, ожидая их возвращения. Она уже знала, как всё будет, и, конечно же, они вернулись с докладом, что лесовиков нигде нет.

Теперь молодые мужчины и женщины из войска Скагги выглядели растерянными.

Джойа вспомнила, что она жрица, и подумала, что, возможно, боги привели её сюда не просто так. Она решила заговорить.

Она возвысила голос, чтобы все могли её слышать.

— Это проклятое место, — сказала она и тут же завладела их вниманием. — Здесь земледельцы убили маленьких детей и стариков из племени Бейза. — Она обвела рукой всё вокруг. — Раскройте глаза. На кустах, на листьях, даже на деревьях вы видите хлопья пепла.

Все посмотрели и увидели, о чём она говорит.

— Здесь сожгли так много людей, что их пепел ещё не успел развеяться.

Все знали о резне, но стоять здесь, где были убиты беззащитные дети и старики, заставило их живо представить себе это, и на их лицах отразился ужас.

Скагга явно не знал, что сказать.

Джойа подняла с земли белый предмет, который заметила ранее.

— Возможно, вы видели это ожерелье, — сказала она. — Оно из медвежьих зубов. Его носил лесовик по имени Фелл, а когда Фелл умер, оно перешло к его брату, Бейзу, вождю народа Западного Леса. Каким-то образом оно уцелело при сожжении. — Она посмотрела прямо на Скаггу. — Вы пришли сюда, чтобы убить Бейза, но вы опоздали. Он уже мёртв, и это всё, что от него осталось. Его ожерелье.

Она сделала паузу, давая им осознать сказанное, а затем добавила:

— Остальные из его племени либо мертвы, либо ушли. Убивать больше некого.

Долгое мгновение они молчали.

Затем Джойа запела песнь по мёртвым. Некоторые из воинов смотрели на неё как на сумасшедшую. Но она продолжала петь, потому что видела, как отдельные люди плачут. Ещё одна женщина опустила лук и присоединилась к песне, затем третья и четвёртая. Скагга был зол, но растерян, не зная, что делать. И вскоре уже большая часть его войска пела, многие плакали. Птицы умолкли на деревьях, и листья дрожали, когда голоса сотрясали воздух. Печальный остаток Западного Леса дрожал от плача по людям, что теперь лежали, умолкнув навеки, под землёй своей разорённой родины.

Вид сожжённого Монумента разрывал Джойе сердце. Все эти обугленные, поваленные, сломанные и разбросанные брёвна. Было бы много хуже, если бы она не вмешалась и не остановила Бейза, но для неё это было слабым утешением. Монумент был важнее всего. Он собирал всех вместе в особые дни и напоминал им, что все они часть общины. И он хранил их знания о движении солнца и луны, гарантируя, что драгоценные познания никогда не будут утрачены.

Нужно было немедленно исправить повреждения, возобновить обряды и подтвердить тот факт, что Монумент по-прежнему является сердцем общества скотоводов Великой Равнины. Но в долгосрочной перспективе была ещё одна жизненно важная задача. Отстроить Монумент в камне, чтобы его больше никогда не могли сжечь.

— Мы должны начать починку Монумента сегодня же, — сказала Джойа Элло.

— Не вижу причин для спешки, — вяло отозвалась Элло. — Все знают, что в случившемся нет нашей вины.

Верховная Жрица лежала на полу своего дома, у огня, положив голову на набитую соломой кожаную подушку. Джойа разговаривала с ней стоя, ей так и не предложили присесть.

— Мы не можем возобновить обряды, пока у нас не будет хотя бы временного Монумента, — сказала Джойа.

— Ну, тогда, возможно, придётся на время прервать обряды.

Джойа была потрясена. Прервать обряды? Как Верховная Жрица могла даже подумать о таком? Но её ответ был мягким.

— Беда в том, что люди могут начать задумываться о том, что обряды и вовсе не имеют значения. Тогда они спросят, почему же они должны кормить жриц, которые не работают.

Элло не могла не признать силу этого довода.

— Ну, хорошо. Но на починку у тебя уйдёт не один день. Скорее даже, несколько недель.

— Я знаю. Поэтому сначала мы обойдёмся временным решением. — Джойа продумала это. — Большинство брёвен не прогорели насквозь. Некоторые можно будет использовать повторно, с них мы и начнём. Возможно, придётся использовать необтёсанные ветви, чтобы закончить, но через несколько дней у нас будет временный Монумент. Затем, как только сможем, мы заменим повреждённые брёвна новыми.

«Или каменными», — подумала она.

— Ну, хорошо.

Джойа добилась своего. Элло никогда не будет в восторге от её планов и скорее всего не одобрит их, но пока она ничего прямо не запрещала, поэтому Джойа считала, что у неё есть разрешение.

— Спасибо, — легко сказала она, скрывая своё торжество. — Надеюсь, скоро тебе станет лучше.

И она вышла.

Жрицы всё ещё были в трапезной. Некоторые отсутствовали. Они ушли, слишком напуганные, чтобы оставаться. Завтрак закончился, но все оставались на своих местах и ждали указаний. После набега лесовиков привычный распорядок рухнул.

Когда Джойа вошла, все разговоры смолкли, и все головы присутствующих повернулись к ней. Она выдержала паузу в несколько мгновений, а затем объявила: