*

Той весной в землях земледельцев на вспаханных бороздах появились зелёные ростки, и Пиа с Даффом регулярно пололи сорняки. Им нравилось быть вместе в полях. Пиа любила Даффа так же сильно, как любила Хана, но по-другому. Хана она обожала, а в Даффе видела равного партнёра.

У Яны уже начала побаливать спина, и она уже не могла часто нагибаться, но всё равно не сидела без дела, занимаясь козами. Сейчас как раз три из них были беременны. Маленький Олин обещал вырасти таким же высоким, как Хан. Волосы у него были светлые, так что, возможно, однажды у него будет светлая борода, как и у отца. Ему исполнилось всего три года, но Дафф, его отчим, уже учил его, что из зеленых ростков является пшеницей, а что сорняком.

Трун объявил, что община земледельцев плохо подготовлена к обороне. Один или два человека вслух поинтересовались, кто же, чёрт возьми, может на них напасть, но Трун отмахнулся от таких вопросов и приказал каждому мужчине на Ферме обзавестись луком и по меньшей мере шестью стрелами.

У нескольких земледельцев уже было такое оружие, но большинство его не имело, ведь земледельцы не занимались охотой. Трун подрядил охотника по имени Вэл, который жил один на южном берегу реки, чтобы тот показал земледельцам, как делать луки и стрелы. Даффу пришлось найти гибкую тисовую ветвь чуть длиннее его роста и несколько коротких ореховых веток для стрел, а также добыть жилы с туш, чтобы скрутить из них тетиву.

Когда луки были сделаны, всем пришлось упражняться в стрельбе по мишеням в Восточном Лесу. Сначала они были безнадёжны. Дафф шутил по этому поводу, что самое безопасное место на стрельбище прямо перед мишенью. Но постепенно у них стало получаться лучше.

— Он говорит, что всё это для обороны, — сказала Пиа Даффу, — но больше похоже, что мы готовимся на кого-то напасть.

— Что ж, нападать на скотоводов нет смысла, их слишком много, — ответил Дафф.

— Трун думает, что они слишком трусливы, чтобы сражаться.

— Возможно, он планирует сжечь ещё один лес. Восточный, например, или Круглый Лес, — сказал Дафф.

Пиа содрогнулась.

— Надеюсь, что нет. Лесовики мстительны, и, о боги, этот урок мы должны были усвоить.

Трун также объявил, что никому, ни мужчине, ни женщине, не будет позволено идти на Обряд Середины Лета к скотоводам. Ожидалось, что все останутся и поддержат праздник земледельцев. На этот праздник приходило так мало людей, что эта мера была очевидно излишней, и Пиа была уверена, что у Труна есть какой-то тайный замысел.

Дафф сказал Пии, что всё равно пойдёт на Обряд Середины Лета к Монументу. Он участвовал в походе Джойи в прошлом году и хотел сделать это снова. Несколько других молодых земледельцев чувствовали то же самое. Участие в том событие было лучшим праздником на их памяти. Трун не имел такой власти над мужчинами, как над женщинами, и Пиа полагала, что молодые люди при желании могут пойти наперекор его указу.

Через несколько дней женщина Труна, Катч, которая также приходилась тётей Пии, появилась в тот момент, когда Пиа полола сорняки. Катч несла поросёнка, чёрного, с розовым пятачком и большими ушами. Она показала поросёнка Олину, и тот захихикал.

— Прости, что отрываю тебя от работы, — сказала она Пии.

— Ничего страшного. Мне всё равно нужен был перерыв. Какой здоровый поросёнок.

— Не обменяешь козлёнка на поросёнка?

У Пии никогда не было свиней, но растить их было несложно, большую часть времени они кормились сами, роясь в земле.

— Мне нужно спросить Даффа и Яну, — сказала она, — но, по-моему, это хорошая идея. Этой весной у нас пока только один козлёнок. Хочешь посмотреть?

Днём коз не привязывали, а козлята никогда далеко не отходили от матери. Они паслись на опушке, объедая листья с низких кустов. Пиа взяла козлёнка на руки, и тот заблеял, зовя мать. Ей пришлось крепко его прижать.

— Крепкий, — сказала она.

— Если Яна и Дафф согласятся, принеси завтра козлёнка ко мне домой, а я отдам тебе этого вертлявого.

— Хорошо. Спасибо.

Катч понизила голос, хотя вокруг никого не было, и заговорила с тревогой:

— Я хочу тебя кое о чем предупредить.

Пиа подумала, что, вероятно, в этом и была главная причина её прихода.

— Я слышала, что Дафф и некоторые молодые люди собираются пойти на Обряд Середины Лета к скотоводам, несмотря на запрет Труна, — продолжала Катч. Она подняла руку, пресекая любые возражения. — Не отвечай мне, правда это или нет, я не спрашиваю.

— Тогда я промолчу.

— И мне нечего будет сказать Труну.

Пиа поверила ей. Катч, у которой не было дочерей, любила свою племянницу Пию.

— Не пускай Даффа в поход, — сказала Катч.

— Что?

— Прошу тебя, умоляю.

— Но почему?

— Потому что одного мужчину у тебя уже убили.

Она говорила о Хане. И Пию пронзила ледяная мысль, что Даффа могут убить также, как убили Хана.

— Ты хочешь сказать, что Дафф может погибнуть в этом походе?

— Не только Дафф.

— Трун планирует устроить резню?

— Больше я ничего не скажу. Я просто умоляю тебя, не пускай его на Обряд.

— Но я не понимаю.

— Если Трун узнает, что я говорила с тобой об этом, он забьёт меня до смерти.

Это заставило Пию воздержаться от дальнейших вопросов.

— Что ж… спасибо за предупреждение… в любом случае.

— Но никогда никому не говори, кто тебя предупредил.

— Хорошо.

Катч кивнула, принимая обещание, затем повернулась и пошла прочь, всё ещё неся поросёнка.

«С виду мышка, — подумала Пиа, — а какая смелая женщина».

Катч не могла противостоять Труну в открытую и не смогла помочь, когда Трун силой заставил Яну выйти за Стама, но она могла действовать тайно, как только что. И всё же она рисковала быть избитой.

Пиа обдумывала это предостережение, продолжая полоть. В полдень Дафф и Яна вернулись с разных полей. Яна медленно шла, положив руку на поясницу, туда, где ныло, и они сели с Олином в тени дерева поесть каши с мягким козьим сыром. Олин теперь мог есть сам, хотя Пиа всё равно следила за ним, чтобы он не слишком пачкался.

— У меня сегодня утром была гостья, — сказала Пиа. — Я обещала не говорить, кто.

— Интригующе, — беззаботно отозвался Дафф.

Яна, более чуткая к серьёзности в тоне Пии, с тревогой посмотрела на неё.

— Меня предупредили, — сказала Пиа Даффу, — что тебя могут убить, если ты пойдёшь в поход Джойи после Обряда Середины Лета в этом году.

Дафф недоверчиво спросил:

— Кто захочет меня убить?

— Единственное, что я ещё знаю, это то, что ты можешь оказаться не единственной жертвой.

— О нет! — воскликнула Яна.

— Они собираются устроить резню? — спросил Дафф. — Ещё одну резню?

— Я не уверена.

Наступила тишина, пока они пытались переварить эту новость.

Наконец Яна сказала:

— Кто может за этим стоять? Вот следующий вопрос.

— Лесовики, я полагаю, — сказал Дафф. — Последняя была на их совести.

— Но то племя всё истребили, — заметила Яна.

— Тогда возможно какое-то другое племя?

— Насколько я знаю, ни одно племя не враждует со скотоводами или с кем-либо ещё. И, даже если бы враждовали, разве они проигнорировали бы мрачный урок того, что случилось с племенем Бейза?

Пии это казалось маловероятным. Лесовики не были глупцами.

Дафф посерьёзнел и тихо сказал:

— Возможно, Трун задумал, чтобы мы, земледельцы, напали первыми. Если мы устроим кровавую стычку у Монумента, это отобьёт у людей охоту посещать Обряды, и тогда они придут на наш праздник.

— Моя гостья сказала, что целью нападения станет именно поход, — возразила Пиа.

— Это объяснение разумнее любого другого, — сказала Яна.

— Но нападать на скотоводов подобно безумию, — сказал Дафф. — Я всегда это говорил. Их больше, чем нас.

— А Трун всегда говорил, что скотоводы слишком трусливы, чтобы сражаться, — напомнила Пиа. — Помнишь, когда он захватил Полосу? Он сказал, что они ничего не сделают, и оказался прав.