— Присаживайтесь, капитан Гордон, — сказала она.

— Миледи, — сказал он, моргая от света десятков свечей, освещавших большую комнату, и плевать на расходы. Он улыбнулся и сел в указанное ею обитое позолоченное французское кресло. Между ними стоял крошечный, такой же позолоченный французский столик, на котором красовался серебряный чайный сервиз на серебряном подносе. Но она и не подумала к нему притронуться. Кроме окованного железом сундука в стороне, между ними больше ничего не было. Она просто улыбалась и сидела, и свет играл на ее обнаженных руках и плечах, а Гордон осмеливался мечтать (как и все мужчины в подобных случаях), что, возможно, он вот-вот станет самым счастливым человеком на свете.

— Благодарю вас, миледи, — сказал он, стараясь быть вежливым. — Я получил вашу записку, — он пожал плечами, — и вот я здесь!

«Миледи? — подумала она. — Не обычное «мэм», с которого начинали эти люди. По крайней мере, он прислушался к чьему-то совету. Может, это указывает на ум?» Так и было. Мистер Гордон понял, что от него требуется. И понял быстро.

— У нас нет припасов на такой долгий переход, — сказал он. — Нам придется где-то зайти, чтобы пополнить запасы.

— Но вам хватит, чтобы уйти из Бостона?

— Так точно, миледи.

— Хорошо! Главное — выбраться из Бостона сегодня ночью, а дальше мы сможем проследовать в Англию.

— Сегодня? Прямо этой ночью? — он задумался. — Что ж, миледи, в таком случае отлив начнется меньше чем через час. Вы будете готовы?

— Да, — ответила она. — Все важное упаковано, а остальное можно бросить.

— А как же британцы? У них по меньшей мере два крейсера у Бостона. Что, если нас перехватят?

Она улыбнулась.

— Я навела о вас и вашем корабле самые тщательные справки, капитан Гордон. Так «Нэнси Эллен» — самый быстрый корабль на побережье Новой Англии или нет?

Гордон улыбнулся.

— Это так, миледи. Но что, если мы потеряем рангоут? Что, если море разыграется так, что она не сможет расправить крылья? В сильный ветер большой фрегат может оказаться быстрее шхуны. А что, если будет полный штиль?

— Почему вы должны бояться британцев? Разве эта война — не притворство?

— Не в том случае, если Хау войдет, чтобы забрать «Калифему», миледи. Если он это сделает — а я думаю, сделает, потому что британцы всегда так поступают, — то, если Хау войдет, начнется война со всеми почестями и захватом призов.

— Мистер Гордон, если нас захватит британский корабль, то капитан этого корабля падет к моим ногам, предлагая любую роскошь, какая только есть на борту, и доставит меня домой как можно скорее.

— Так точно, миледи. Вас, но не меня, потому что адмирал Хау меня на дух не переносит.

— О? — она вскинула брови. — Вы знакомы с адмиралом Хау? Интересно, как это возможно, ведь он еще не сходил на берег.

Гордон рассмеялся.

— Не беспокойтесь об этом, миледи. Я лишь предупреждаю, что не стану рисковать своим кораблем. Не тогда, когда на носу война.

— Тогда загляните сюда, — сказала она, указывая на сундук на полу. — Откройте его. Он не заперт.

Гордон встал, опустился на колени и открыл сундук.

— Боже мой! — выдохнул он. — Он полон серебра.

— Да, — сказала она. — Испанские доллары мексиканской чеканки, выданные мне в кредит. Не спрашивайте, как это было сделано, я сама не понимаю этого процесса. Но это было сделано одним из ваших же банков здесь, в Бостоне.

— Ох, — только и вымолвил он.

— Эти деньги — ваши, — сказала она. — Меня заверили, что они составляют полную стоимость вашего корабля. Еще один, точно такой же сундук, ждет вас в Лондоне, — она улыбнулась, — хотя в том сундуке может оказаться золото, а не серебро.

Она встала и заглянула ему в глаза, отметив, что он невысок, не выше ее самой. Она подошла так близко, что он почувствовал жар ее тела и уловил аромат ее духов.

— Сегодня ночью, в следующий отлив, капитан? Мы договорились?

— Вне всякого сомнения, миледи.

Они пожали друг другу руки.

— Можете помочь моим слугам с багажом, — сказала она. — К этому времени у дверей уже должна стоять повозка.

— Да, миледи.

— Мне нужно будет переодеться, но я быстро.

— Да, миледи.

*

«Нэнси Эллен» вышла в море с отливом, миновав множество других кораблей на якоре и в компании нескольких судов, также державших курс в море. Все эти торговые суда беспрепятственно прошли мимо трех больших военных кораблей под луной и звездами. Оказавшись в открытом море, «Нэнси Эллен» поставила все паруса, понеслась, как жеребец, и оставила позади все, что было на водной глади. Но как раз перед тем, как огни Бостона окончательно скрылись из виду, вдали вспыхнуло яркое зарево, а несколько минут спустя донесся гул мощнейшего взрыва. Люди повскакивали на ванты, чтобы посмотреть. Они кричали и показывали пальцами. Гордон, стоявший у румпеля, оглянулся через плечо.

— Что это, черт побери? — сказал он.

— Это не имеет значения, — сказала леди Сара Койнвуд. — Это позади, а мы движемся слишком быстро, чтобы нас кто-нибудь догнал.

Как и всегда на этих страницах, я предлагаю вам, юнцы, плоды своего опыта. Итак, если долг когда-нибудь заставит вас пойти в бой на борту подводной лодки, то вам следует избегать любого судна, где половина оснастки не работает, и вам следует избегать команды, целиком состоящей из фанатиков, представляющих противоположные интересы. И, наконец (если это вообще возможно), постарайтесь не давать порох в руки команде.

Устройство, которое Стэнли вытащил из рундука, было еще одним из его маленьких чудес. Какие именно механизмы скрывались внутри, я так и не узнал, но, похоже, он мог привести его в действие несколькими способами, включая резкий рывок за шнур, выходивший через отверстие в боку и теперь привязанный к пальцу Стэнли.

— Так что, как видишь, — говорит он, — у тебя нет ни малейшей возможности меня одолеть. Попытаешься — мы все вместе взлетим на воздух. — Он посмотрел на безобидного вида ящик. — Я приготовил это устройство на всякий случай. Здесь десять фунтов пороха, — говорит он, — и в этом замкнутом пространстве нас всех разнесет в щепки.

— О Господи! — простонал Рэтклифф.

Я чувствовал, как он дрожит, да и мне самому было не слишком-то весело.

— Так чего ты от нас хочешь, Стэнли? — говорю я.

— Только чтобы вы вернулись на свои места и исполняли мои приказы, — говорит он.

— А как же наш план? — говорю я. — Остановить войну с Англией.

— Нет, — говорит он, качая головой. — Это был твой план, Флетчер.

— Предатель! — говорит Рэтклифф.

— А ты кто? — говорит Стэнли. — Американец, преклоняющий колени перед чужим королем?

Рэтклифф задрожал, и я схватил его за руку, прежде чем он успел сделать что-нибудь, что могло бы привести к смертельному взрыву. Но Рэтклифф рухнул на колени и закрыл лицо руками. Он стонал, плакал и опускался все ниже, пока его лоб не коснулся решетки, прикрывавшей трюм. Казалось, ужас, который он с таким трудом сдерживал, наконец вырвался наружу и полностью овладел им.

— Боже милостивый! — говорит Стэнли, словно мы сидим в какой-нибудь гостиной, а Рэтклифф испортил воздух. — Что это с ним?

— Рэтклифф! — говорю я, тряся его за плечо. — Соберись, парень, мы еще не умерли! — Я посмотрел на Стэнли. — Это твоя вина! — говорю я. — Этого бедолага вынести не смог. А теперь положи эту треклятую штуку, будь добр, и давай поставим Рэтклиффа на ноги.

Это была отчаянная попытка, но такова уж треклятая извращенность человеческой натуры, что она почти сработала, и я видел, как Стэнли колеблется со своим гребаным ящиком и гребаной веревочкой на гребаном пальце. Но потом он нахмурился и отступил.

— О-о-о-о… — стонал Рэтклифф и бился головой о решетку.

— Черт побери, Стэнли, — говорю я, — что ты за человек? Здесь живое существо мучается, а ты только и думаешь, как топить корабли!

Рэтклифф подполз вперед и пал к ногам Стэнли, бормоча и пуская слюни, как дитя. Это было поистине неловкое зрелище. Он в ужасе цеплялся за колени Стэнли, а по его лицу текли сопли, слюни и слезы.