— Добрый день, милорд, господа! — сказала она.

— Миледи! — ответили они хором.

— Чем можем служить вам, дорогая леди Сара? — спросил сам Балкаррес.

— Милорд, — сказала она, — от имени женщин Ямайки я пришла умолять вас немедленно встать во главе ваших сил в Монтего-Бей и атаковать маронов в их цитадели, дабы навсегда искоренить эту угрозу.

Балкаррес улыбнулся, обманутый сладостью ее выражения.

— Дорогая леди, — сказал он, — вы многого не знаете об этой проблеме. У меня много других обязанностей…

И тут ее собственное нетерпение и высокомерие едва не выдали ее.

— Лорд Балкаррес, — сказала она, прервав его, — если вы не сделаете, как я прошу, то по возвращении в Лондон я буду вынуждена доложить о вашей нерешительной некомпетентности мистеру Питту, когда в следующий раз буду с ним ужинать.****

Среди присутствующих пронесся вздох. Балкаррес побелел от гнева и вызывающе стиснул челюсти. Он был первым человеком короля на этом острове и обладал огромной властью. Леди Сара мгновенно пожалела о глупости своих слов. Была тысяча способов сделать это лучше. Она проклинала себя за то, что была не в себе, и кляла Джейкоба Флетчера на чем свет стоит. Но она пристально смотрела в глаза Балкарреса, и ни один мускул на ее лице не выдал ее смятения. И так — несправедливо, нечестно и нелогично… она победила. Балкаррес был сломлен ее видом абсолютной уверенности; уверенности в том вреде, который она могла ему причинить политическим эквивалентом удара кинжалом в спину, причем кинжалом отравленным. У Балкарреса не было никакой гарантии, что он переживет такую атаку, и гнев уступил место страху. И вот Балкаррес дрогнул и опустил глаза.

— А! — сказала леди Сара, с огромным облегчением прочитав эти знаки. — И еще одно, милорд. Для обеспечения моей личной безопасности я буду сопровождать вас в Монтего-Бей, поскольку величайшая концентрация военной силы на острове будет собрана вокруг вас.

— Как пожелаете, миледи, — пробормотал Балкаррес, и к субботе, 8 августа, леди Сара и лорд Балкаррес уже обосновались в Монтего-Бей. Его светлость разместил свой штаб в ратуше, внутри наконец-то достроенного земляного форта, а леди Сара позволила разместить себя в доме мистера Тарпа, кустоса. Убогий, грязный городишко был битком набит военными, и народ (чувствуя себя в должной безопасности и под защитой) требовал сокрушительного удара по маронам.

Однако, прибыв в Монтего-Бей, леди Сара вовсе не желала, чтобы война началась. Ее целью было найти Джейкоба Флетчера и выиграть время для действий против него. Поэтому ее устраивало, чтобы в городе стоял сильный гарнизон, надежно защищенный от нападения, и она сказала Балкарресу, что с маронами следует поступить по всей строгости, дав им суровое предупреждение и шанс сдаться. Балкаррес, все еще опасаясь того, что она может сказать о нем в Лондоне, ответил маронам Трелони-Тауна леденящим кровь ультиматумом.

«Вы вынудили страну, которая долго лелеяла и пестовала вас как своих детей, считать вас врагом, — говорилось в нем. — Вследствие этого было объявлено военное положение». Далее он обещал, что если мароны не сложат оружие перед его светлостью к четвергу, 11 августа, то он выступит против них во главе своих войск и сожжет их город дотла.

Тем временем, едва ее багаж выгрузили в лучшей спальне миссис Тарп, леди Сара тут же отправила миссис Коллинз навести справки о Флетчере. Затем, приняв гостеприимство миссис Тарп, леди Сара была вынуждена вытерпеть общество этой дамы, осчастливленной столь высокой честью, а также глазеющей троицы ее ближайших подруг, разодетых в пух и прах. Она уделила им пятнадцать мучительных минут, а затем сослалась на головную боль и удалилась в свою комнату. Там она и приняла миссис Коллинз, которая вернулась час спустя. После стольких усилий разочарование было горьким.

— Его там нету, миледи, — доложила миссис Коллинз. — Ушел он. Я нашла его лавку — «Ли и Босуэлл» — и поспрашивала. Ушел рыбачить за золотом с затонувшего корабля в Морганс-Бей, вместе с одним американским джентльменом, по имени Стэнли, у которого есть новый особый аппарат для работы под водой… Миледи? — Здоровенная женщина резко оборвала речь, ибо хозяйка ее побледнела и качнулась в кресле.

— Флакон! Принеси его! — сказала леди Сара, указывая на синий флакон с длинным горлышком на туалетном столике. Миссис Коллинз принесла флакон, и леди Сара брызнула несколько капель его содержимого на платок и поднесла к носу. Комната наполнилась ароматом лаванды. Леди Сара глубоко вдохнула, и страх немного отступил.

— Рыбачить за золотом под водой! — произнесла леди Сара. — С особым аппаратом для этой цели? Ты так сказала, Коллинз?

— Да, мэм, — ответила Коллинз, не понимая неестественного страха, поднимавшегося в душе ее хозяйки. Не зная, как сочетание погони за золотом с неким новаторским механическим устройством захватило бы и очаровало сэра Генри Койнвуда.

Леди Сара сделала усилие. Она выпрямилась и стала тщательно расспрашивать служанку.

— Когда его ожидают обратно? — спросила она.

— На этой неделе, миледи. У него дела назначены на одиннадцатое. К этому времени вернется. Один смуглый джентльмен в лавке сказал, что мистер Босуэлл — а ваше сиятельство знает, что это его имя — мистер Босуэлл очень щепетилен в деловых встречах. Никогда не бывало, чтоб он пропустил…

— Заткни свой треклятый рот! — рявкнула леди Сара с такой яростью, что Коллинз подпрыгнула.

Леди Саре не нужно было говорить, что мистер Босуэлл никогда не упускает деловой возможности. Она знала это так же твердо, как знала, что он никогда не опаздывает, никогда не обвешивает, умеет считать в уме, что он — гений в зарабатывании денег, что он одержим любовью к механизмам и может сторговаться с самим дьяволом и остаться в выигрыше. Она все о нем знала, потому что знала его раньше. Отрицать это было бессмысленно. Этот сорняк пустил корни в ее сознании и теперь прочно в нем обосновался.

— Коллинз! — сказала она, когда волна страха снова отхлынула. — Ты выяснишь, где мистер Босуэлл преклоняет на ночь голову. Ты проникнешь в это место в ночь на десятое августа, и мы с тобой вместе будем ждать прибытия мистера Босуэлла одиннадцатого числа.

Миссис Коллинз была озадачена.

— Да, мэм, — сказала она. — Я уже знаю, где этот хмырь живет, миледи. Он снимает комнаты у цветной женщины, за Роуп-Уок-стрит. — Но она запнулась, боясь сказать лишнее. Поколебавшись, она все же продолжила, ибо на кону стояла и ее собственная шея: — Но… простите за дерзость, миледи… как это будет сделано? Подробности, миледи? И как нам с вами потом целыми уйти?

За этим последовал один из тех редких моментов, когда физическая прелесть внешности леди Сары не смогла скрыть уродливого изъяна внутри: она обернулась к своей служанке с гнусной злобой.

— Слушай меня, ты, здоровенная, жирная, страхолюдная стерва, — сказала она. — Клянусь убийствами, что ты совершила, абортами, что ты устраивала, и омерзительными усиками на твоем лице, что если ты еще хоть раз задашь мне вопрос, я велю повесить и анатомировать тебя в течение недели. Ты меня поняла?

Миссис Коллинз съежилась перед злом, горевшим в ее хозяйке, и больше ни единого слова не было сказано между ними на эту тему. Таким образом, миссис Коллинз так и не узнала всей правды, а именно, что после долгих месяцев нездоровых размышлений о мести эгоистичный, блестящий, ограниченный и хитрый ум леди Сары теперь опасно помутился.

Так что никакого толкового плана расправы над Флетчером не было — лишь неодолимое желание убить его любой ценой. И уж точно не было никакого плана, как кому-либо выйти сухим из воды.

Мы с Хиггинсом покинули «Эмиэбилити» на рассвете 10 августа, в понедельник. Капитан Марлоу снарядил баркас под парус под командованием первого помощника Лоуренса, и со свежим береговым бризом мы через пару часов были в Монтего-Бей, где сразу увидели, что назревают события. Во-первых, гавань была полна транспортов, включая огромный старый 64-пушечный корабль, переоборудованный для перевозки войск путем снятия батареи главной палубы, а также несколько торговых судов, некоторые из которых были приспособлены для погрузки лошадей.