— Вы улавливаете принцип действия, мистер Босуэлл? — с гордостью демонстрируя свое творение, спросил Стэнли. — Вот эти медные катушки, — он указал на них, — вращаются рукоятками изнутри судна, которые приводят в движение стержни, проходящие через водонепроницаемые уплотнения. Катушки наматывают тросы, которые, в свою очередь, тянут рангоутные деревья и двигают их. — Он сделал паузу и привлек мое внимание к куполу со стеклянными иллюминаторами в носовой части. — Я занимаю место здесь, — сказал он, — голова внутри, глаза прижаты к этим окнам, и оттуда я отдаю приказы тем, кто управляет рукоятками. И таким образом я заставляю захватывать, перемещать или тащить предметы в ту или иную сторону. — Он ухмыльнулся мне. — Хотите войти в мой «Планджер», мистер Босуэлл?
«Планджер» — так он называл эту штуку, и просить меня дважды не пришлось. У липкого черного борта стоял короткий трап, и я вмиг оказался наверху, измазав колени и локти в смоле, и осторожно опустился в жаркое нутро. Стэнли последовал за мной, и мы сидели на корточках, ухмыляясь друг другу, как пара школьников, выбравшихся из постели, чтобы разделить украденный пирог.
Если вы бывали на борту современного броненосца, одного из новых гигантов, таких как «Уорриор» Его Величества, или, может, паровых мониторов, которые янки строили для своей гражданской войны, то у вас будет представление о том, каков был «Планджер» изнутри. Точно так же кочегар и машинист паровоза почувствовали бы себя в знакомой обстановке. Но не я. Ни я, ни любой другой моряк в том 1795 году.
Вы должны понимать, что в те дни, если не считать хронометра (а он был далеко не у каждого капитана), самым сложным механизмом на борту корабля была цепная помпа. Кроме нее, все судно, включая его орудия, управлялось людьми, тянувшими непосредственно за тросы или простые рычаги голыми руками. Такелаж был связан узлами, сплеснями и бензелями, а корпус скреплен простыми деревянными нагелями и медными болтами. Корабль в основном состоял из дуба, пеньки и парусины, и во всем этом не было ничего, чего бы немедленно не понял Фрэнсис Дрейк, да и греки с римлянами тоже, немного постаравшись.
Но здесь, мои веселые ребята, внутри «Планджера», в узком пространстве, слишком низком, чтобы выпрямиться в полный рост, ваш дядюшка Джейкоб обнаружил новый мир чудес. Со всех сторон были медные рукоятки и клапаны, и нельзя было двинуться, не пригнув головы и не протиснувшись мимо. Были приборы и стеклянные трубки. Были металлические трубы таинственного назначения. Были медные шары, которые, по словам Стэнли, накачивались воздухом под большим давлением для дыхания экипажа. Были железные рычаги и стальные зажимы. Были инструменты, аккуратно закрепленные на стеллажах: гаечные ключи, разводные ключи, напильники и маленькие твердые ножовки для резки стали.
— Вот ключ ко всему, — сказал Стэнли, указывая на то место, где вал рукоятки входил в корпус изнутри. — Какой смысл опускаться на дно, если там ничего не можешь сделать? Нужно управлять тем, что снаружи, изнутри. — Он постучал пальцем по медному кольцу, которое, казалось, охватывало вал. — Сперва я просверлил отверстие в корпусе, а это два фута толщины выдержанного новоанглийского виргинского дуба, и плотно вбил в него медную трубку. Затем я срезал трубку заподлицо и обточил вал так, чтобы он проходил впритирку, лишь немного смазав его для герметичности.
— Сунь-ка голову сюда, парень, и смотри, — сказал он, указывая на медный купол в носовой части.
Я протиснулся мимо него и обнаружил, что, опустившись на колени и уперевшись локтями в край купола, я могу наклониться вперед и видеть все снаружи через стеклянные иллюминаторы. Они были хитроумно расположены так, чтобы обеспечить обзор во всех направлениях.
Он усердно завертел одну из рукояток.
— Бакбортная клешня, парень! — сказал он. — Гляди на клешню!
Я ахнул, когда одно из рангоутных деревьев поднялось вверх. Стэнли переключался с рукоятки на рукоятку, вращая их, посмеиваясь и время от времени поглядывая в мою сторону. Снаружи корпуса до меня доносился слабый скрип катушек и тросов, пока манипулятор с клешней двигался вверх-вниз и из стороны в сторону.
— Марлоу! — проорал Стэнли в открытый люк. — Дай-ка ей ядро!
Я увидел, как Марлоу рассмеялся и взял с кранца шестифунтовое ядро. Он поднес его к челюстям большой клешни.
— Давай! — рявкнул Марлоу, и Стэнли крутанул другую рукоятку.
Клешня сомкнулась на железном шаре, и Марлоу отпустил его.
— Есть! — крикнул Марлоу, и Стэнли заставил клешню сплясать вверх-вниз со своей добычей.
— Берегись! — крикнул Стэнли.
— Есть! — крикнул Марлоу, отступая назад, и Стэнли разжал клешню и уронил ядро, которое с грохотом упало на палубу, где его тут же подхватил матрос.
— Ну что, мистер Босуэлл? — спросил Стэнли. — Как тебе такое? И на тридцати морских саженях работает, я проверял.
На сей раз я лишился дара речи. Я никогда не видел ничего подобного и был ошеломлен, до того это было захватывающе. Стэнли рассмеялся и хлопнул меня по спине.
— Как она тебе, а? — сказал он.
— Поразительно! — ответил я и обвел рукой сияющий металл вокруг. — Все это. Это работа гения. Ничего подобного еще не бывало.
Стэнли был чрезвычайно доволен, он снова рассмеялся и, откинувшись назад, сел, прислонившись к корпусу, вытянув ноги и засунув руки в карманы.
— Что ж, — сказал он, — тут ты ошибаешься, мой мальчик, но не бери в голову. — Затем он склонил голову набок и странно на меня посмотрел. — А не хочешь спуститься со мной? — внезапно спросил он. — Немногие на такое решатся, — сказал он, — и еще меньшим я бы такое предложил, но ты мне нравишься, мистер Босуэлл, и это факт. Что скажешь?
— Да! — выпалил я, и ответ мой вырвался, как пламя из пороха, когда в него попадает искра.
Я был совершенно пленен этим удивительным аппаратом, как любой юнец бывает пленен женщиной.
— Молодец! — сказал Стэнли, и на том было порешено.
Но сперва нужно было установить насос в «Планджер». Стэнли объяснил, что назначение этого конкретного насоса, чрезвычайно мощного, состояло в том, чтобы откачивать воду изнутри судна, когда оно находится на глубине.
— Смотри сюда, — сказал Стэнли, указывая на узкую, загроможденную решетку у нас под ногами. Она служила палубой и проходила над узким трюмом, тянувшимся по всей длине судна. — С сухим трюмом и свинцовым килем на месте она балластирована для остойчивости, что придает ей небольшую плавучесть. Так что, когда я хочу пойти вниз, я открываю вот этот клапан, — он показал мне медный штурвал, который вращал вал, идущий вниз в трюм и управляющий клапаном, установленным в самом днище корпуса. Затем он с озорным видом посмотрел мне в глаза и добавил: — И море вливается внутрь, и я топлю ее!
— Топите ее? — переспросил я.
— Так точно! — сказал он, наслаждаясь моментом. — Я топлю ее, мистер Босуэлл, и мы идем на дно, к акулам!
— А как вы ее потом поднимаете? — спросил я.
— Четырьмя способами, мистер Босуэлл, — ответил он. — Я могу подать сигнал на корабль, чтобы ее подняли на тросах, закрепленных за корпус, — он постучал костяшками по тяжелым бревнам «Планджера». — Для этого я выпускаю красный аварийный поплавок. Или я могу откачать трюм, чтобы облегчить ее. Или я могу поднять ее веслом, — (под этим он подразумевал вертикальный гребной винт). — И если все остальное откажет, я могу сбросить свинцовый киль и отправить ее наверх, как пробку. Но в основном я откачиваю трюм теми насосами, над которыми трудился твой человек. Галлон-другой воды, плюс-минус, и она либо всплывет, либо погрузится с большой точностью, особенно если помогать ей веслом, — он указал на еще одну рукоятку, которая приводила в действие вертикальный винт. — Так что давай поставим насосы на место, и я тебе по-настоящему покажу, на что способен мой «Планджер»!
Он повел меня наверх по маленькому трапу, и мы покинули душную тесноту судна, выбравшись на яркий солнечный свет. Марлоу и его люди ухмылялись мне, словно гордясь своей невероятной игрушкой. Стэнли велел своим людям приступить к работе; по моему предложению, Хиггинс им помогал. Установка насоса заняла пару часов, и для Хиггинса это было лучшее время в его жизни. Если уж на то пошло, подводная навигация увлекла его даже больше, чем меня, хотя он громко заявил, что сам вниз не спустится, даже если все святые из календаря выстроятся в ряд и станут его умолять.
