Я ведь уже упоминал, что мои дела неслись вперед, как курьерский поезд, не так ли? Что ж, именно майор Джон Джеймс и его драгоценная любовь к его драгоценным маронам пустили мой поезд под откос и ввергли меня в катастрофу.
С середины июля и до 20-го числа я был в разъездах, но, вернувшись в Монтего-Бей, обнаружил, что город на военном положении, по улицам, пытаясь держать строй, маршируют ополченцы, а гражданское население пребывает в состоянии ужаса. Все до единого были убеждены, что восстание маронов неизбежно, поэтому вокруг здания суда и ратуши возводили земляные валы и палисады, чтобы в случае нужды они послужили горожанам крепостью. Но велись яростные споры о том, где должны проходить линии укреплений, и как доставить внутрь достаточно питьевой воды, да и продовольствия тоже. Я не на шутку перепугался, так как не принимал слухи о беспорядках среди маронов всерьез.
Добравшись до своего жилья, я нашел записки от майора Джона Джеймса с мольбой немедленно явиться к нему домой. Я подумал, что он-то должен знать, что происходит, поэтому сперва отправился к нему, а он потащил меня на военный совет, который незадолго до того созвал местный чиновник-кустос мистер Тарп (он был главным магистратом и представителем губернатора). Итак, в зал для судейского облачения набилась толпа: офицеры ополчения, мэр, разные видные горожане, майор Джон Джеймс и кустос мистер Тарп.
Поднялись яростные споры: Тарп предлагал вызвать для защиты города 83-й пехотный полк, регулярное подразделение, стоявшее в Кингстоне. Другие хотели эвакуировать всех на кораблях, третьи — укрыться в новой крепости, четвертые — немедленно атаковать Трелони-Таун (главное поселение маронов) силами ополчения. Но все эти планы были безнадежны: 83-й полк находился далеко в Кингстоне, кораблей в гавани было слишком мало, крепость не достроена, а мароны будут драться как демоны, защищая свои дома. К несчастью, ни у кого не было идей получше. Ни у кого, кроме Джона Джеймса.
— Позвольте мне попробовать! — громко и настойчиво повторял он. — Я пойду один. Они послушают меня, и не придется рисковать ничьей жизнью!
Но собравшиеся его игнорировали, потому что несколькими днями ранее он навлек на себя всеобщую ненависть, вступившись за одного марона, моего старого знакомого капитана Мочо, которого поймали в Монтего-Бей за кражу свиньи и позже выпороли (и поделом ему, по-моему). Но Джеймс не сдавался, пока в конце концов на него не обратили внимание. Собственно, именно я и помог ему добиться слова.
— Господа! — гаркнул я своим лучшим зычным голосом, что слышен и на верхушке мачты. — Выслушайте майора Джеймса. Что мы теряем?
Головы повернулись, и все уставились на меня. К тому времени каждый из присутствующих меня знал и уважал.
— Что ж, майор Джеймс, — сказал Тарп, — вот мистер Босуэлл просит за вас. Что вы хотите сказать?
— Позвольте мне отправиться в Трелони-Таун и уладить это дело. Я смогу вразумить этих маронов, ибо они мне доверяют и им нужно…
— Нужно, сэр? — раздался голос. — Этим злодеям нужно острие меча!
Это был некто по имени Краскелл, которого мароны вышвырнули из Трелони-Тауна пинком под зад. Он был там суперинтендантом — должность, учрежденная правительством Ямайки, якобы дававшая ему власть над маронами. В каждом поселении маронов был свой суперинтендант, и маронам было на них глубоко плевать. Но в поддержку Краскелла раздался одобрительный гул, который я и еще несколько человек перекричали, призвав к тишине.
Так майор Джеймс одержал верх. Он уговорил их позволить ему отправиться в Трелони-Таун от имени кустоса мистера Тарпа, чтобы выяснить, нет ли каких-либо обид, которые можно было бы уладить и тем самым предотвратить всеобщее кровопролитие. Тарп настоял на том, что, если 83-й полк все же прибудет, экспедиция майора Джеймса не понадобится, но тот мог пока готовиться. При этих словах все чудесным образом воспряли духом и принялись говорить друг другу, какой славный малый этот Джон Джеймс и как его любят мароны. Я же подумал, что оказал Джеймсу полезную услугу, но на самом деле я слишком широко разинул рот.
— Я хочу попросить это собрание еще об одном, — сказал Джеймс и, повернувшись, посмотрел на меня. — Или, вернее, моего друга мистера Босуэлла. — Он улыбнулся и положил мне руку на плечо. — Пойдешь со мной, парень? — спросил он. — Я знаю своих маронов, и они прислушаются к человеку твоего сложения, а мне может понадобиться человек твоей хватки!
— Так точно! — загудела вся комната.
— Превосходное предложение, — сказал кустос. — Мы все знаем репутацию молодого мистера Босуэлла как честного дельца.
— И мастера торговаться! — добавил другой голос, и все рассмеялись.
И вот так, дети, ваш дядюшка Джейкоб и влип по уши. Отказаться от предложения было невозможно, не тогда, когда на меня смотрели все мои лучшие клиенты. К тому же они подловили меня на тщеславии. Впервые в жизни меня приглашали в опасное предприятие в основном из-за моих мозгов. Но прошло несколько дней, прежде чем мы с майором Джеймсом отправились в путь. Это случилось из-за того, что губернатор лорд Балкаррес колебался, посылать ли 83-й пехотный полк в Монтего-Бей, поскольку считал, что ополчение Монтего-Бей вполне способно справиться с «несколькими дикими неграми в горах». Наконец, 25 июля Тарп понял, что должен решать свою проблему сам, и что Балкаррес не пошлет 83-й полк в Монтего-Бей, пока мароны не докажут реальность угрозы, спалив город. Поэтому он предложил компромиссный план. Мы с Джеймсом должны были отправиться в Трелони-Таун, чтобы майор Джон Джеймс действовал от имени кустоса, в то время как он, Тарп, последует за нами днем позже с достаточными силами, чтобы взять Трелони-Таун, если Джеймсу не удастся заключить мир.
Так и случилось. В тот же день мы с майором Джеймсом уже ехали верхом по дороге в Трелони-Таун. Учитывая наш с ним вес, пришлось обшарить все конюшни Монтего-Бей в поисках двух самых крупных верховых лошадей на Ямайке. Моя была огромной, уродливой скотиной по кличке Черный Том, которая убила двух конюхов, но была пощажена, потому что они были всего лишь рабами, а он стоил денег как жеребец-производитель, чего о них сказать было нельзя.
Я едва мог им управлять, ибо я не наездник, а лошади — таинственные звери, и мое понимание их всегда было ограниченным. Как вы знаете, у лошади по конечности на каждой четверти (как спереди, так и сзади), а управляется она румпельными линями, которые, наперекор всему, идут вперед, а не назад, как на шлюпке. Потянешь за штирбортный линь — она уваливается на штирборт. Потянешь за бакбортный — она поворачивает на другой галс. Потянешь за оба сразу — она пятится и ложится в дрейф. Это мне Сэмми Боун рассказал, и это все, что я знаю или хочу знать о верховой езде. Но майор Джеймс настоял на лошадях несмотря на то, что в седле он держался еще неуклюжее меня.
— В нашем появлении главное — манера, парень! — говорил он. — Мощь животных, сила и стать зверей! Перед маронами нужно держаться по-мужски.
И он был прав: наше появление в Трелони-Тауне больше походило на королевский выезд, чем на дипломатическую миссию. Всю долгую дорогу из Монтего-Бей я нервничал, но первая же встреча с дозором маронов задала тон всему дню.
Они были выставлены, как пикеты легкой пехоты сэра Джона Мура, и заметили нас задолго до того, как мы увидели их. Но враждебного окрика мы не услышали. Напротив, группа из полудюжины прекрасно сложенных мужчин внезапно поднялась из-за скал и зарослей на горной тропе, что в этих краях сходила за дорогу, и с радостными криками приветствия поскакала и попрыгала нам навстречу.
Меня они почти не замечали и набросились на Джеймса, смеясь и плача от радости, хватая его за руки, за сапоги, за стремена и за любую другую часть сбруи, до которой могли дотянуться. Радость была взаимной. Старый Джеймс был как отец, приветствующий своих детей и называющий их по именам. И так мы двинулись вперед, послав самого быстрого гонца предупредить город, а по пути к нам присоединялись другие дозорные.
