Хеллер откинулась на спинку стула и выжидающе посмотрела на Данчеккера, будто рассчитывая, что остальное он додумает сам. Профессор застыл, держа вилку на полпути ко рту, и теперь глазел на Хеллер, не веря собственным ушам. Спустя несколько секунд она продолжила:

– Они могли заставить чудеса и магию работать. Могли еще на заре цивилизации внедрить в нашу культуру, скажем так, «агентов» и намеренно внушать нам верования, от которых мы окончательно не избавились до сих пор, – верования, которые гарантировали, что их враги не скоро переоткроют науку и создадут технологии, которые могли бы вновь поднять их на уровень серьезного противника. Тем временем йевленцы выиграли себе уйму времени, чтобы закрепиться в собственной системе миров, расширить ЙЕВЕКС, выдоить у ганимейцев побольше ноу-хау и реализовать все остальные планы. – Она снова откинулась на спинку стула, раскинула руки и выжидающе взглянула на Данчеккера. – Что скажете?

Профессор продолжал глазеть на Хеллер. Казалось, что время почти остановилось. – Такого не может быть, – наконец заявил он.

В этот момент терпение Хеллер дало слабину.

– Почему? Что не так с этой теорией? – резким тоном спросила она. – Факты говорят о том, что некое обстоятельство задержало развитие Земли. В отличие от всех ваших альтернатив, эта гипотеза дает объяснение. У йевленцев были средства и мотив, а ответ подтверждается известными нам данными. Что еще вам нужно? Я думала, что наука должна быть как минимум открыта новым идеям.

– Слишком надуманно, – парировал Данчеккер. Теперь он говорил с неприкрытым сарказмом. – Еще один научный принцип, который вы, по всей видимости, упустили из вида, гласит, что гипотезы проверяются экспериментальным путем. Лично я понятия не имею, как именно вы собираетесь проверять столь невероятные идеи, но за советами рекомендую обратиться к иллюстраторам комиксов про Супермэна или авторам статей, которые печатают в журналах для домохозяек – такие можно найти в любом супермаркете.

С этими словами он полностью переключил внимание на еду. – Что ж, если таково ваше мнение, желаю вам приятного аппетита. – Хеллер возмущенно поднялась со стула. – Я слышала, что Вику было чертовски трудно убедить вас в самом существовании лунарианцев. И теперь мне ясно почему. Она развернулась и направилась к выходу.

Спустя полчаса Хеллер стояла у одного из зданий на краю взлетно-посадочной полосы и, все еще кипя от злости, наблюдала, как работники КСООН занимаются установкой капитального генераторного комплекса. Данчеккер вышел из столовой на некотором отдалении от нее и, заметив Хеллер, медленно зашагал в противоположную сторону, сцепив руки за спиной. Он остановился у ограждения, идущего по периметру базы, и долго стоял там, вперившись взглядом в болота и время от времени посматривая туда, где стояла Хеллер. Наконец он развернулся и задумчиво направился обратно к столовой. Немного не дойдя до входа, он остановился, снова взглянул на Хеллер, помедлил несколько секунд, а затем сменил направление и подошел прямо к ней.

– Я, эм… хотел бы извиниться, – сказал он. – Думаю, в ваших словах есть здравое зерно. И ваши выводы определенно заслуживают дальнейшего изучения. Мы должны как можно скорее связаться с остальными и обо всем им рассказать.

– Она что?

Хант схватил Колдуэлла за руку и остановил его посередине коридора, ведущего в директорский кабинет на верхнем этаже штаб-квартиры НавКомм.

– Он сказал Лин, чтобы она позвонила в следующий раз, когда будет навещать мать в Нью-Йорке, – ответил Колдуэлл. – Вот я и предложил ей взять отпуск и навестить мать.

Он убрал пальцы Ханта с пиджачного рукава и зашагал дальше. С секунду Хант стоял, как прикованный, но затем снова пришел в себя и догнал Колдуэлла, сделав несколько быстрых шагов.

– Что за черт?.. Нельзя же так! Она, между прочим, много для меня значит.

– А еще она, между прочим, моя помощница.

– Но… что она будет делать, когда с ним встретится, – стихи читать? Грегг, так же нельзя. Ты должен ее оттуда вытащить.

– Говоришь как чокнутая тетушка, – заметил Колдуэлл. – Лично я ничего не делал. Она сама все организовала, и я не вижу повода упускать такой шанс. Из этого вполне может выйти чтото дельное.

– В ее должностной инструкции не говорится, что она должна разыгрывать из себя Мату Хари. Это вопиющая и непростительная эксплуатация сотрудников за пределами их обязанностей согласно контракту с НавКомм.

– Чушь. Это возможность для карьерного роста. Ее должностная инструкция подчеркивает инициативность и творческий подход, а это именно такой случай.

– Какого еще роста? У этого парня в голове только один карьерный путь. Послушай, может это покажется неожиданным, но мне не по душе мысль, что Лин может стать очередным бойскаутским значком, который он пришьет к своей рубашке. Может, я слишком старомоден, но мне казалось, что суть работы на КСООН немного в другом.

– Да не будь ты параноиком. Ни о чем подобном и речи не шло. Для нас это возможность разузнать недостающие детали. Шанс появился из ниоткуда, и она за него ухватилась.

– О деталях я уже наслушался от Карен. Ладно, мы знаем правила, Лин знает правила, а он не знает. И что он, по-твоему, будет делать – сядет и заполнит опросник?

– Лин с этим справится.

– Но ты же не можешь этого допустить.

– Помешать ей я тоже не могу. Она в отпуске, навещает мать.

– Тогда я хочу взять внеочередной отпуск, начиная с этого момента. В Нью-Йорке у меня возникли неотложные дела личного характера.

– Отказано. Здесь у тебя есть более важные обязанности. Они умолкли, проходя через приемную в святая святых Колдуэлла. Секретарша Колдуэлла отвлеклась от надиктовывания заметок стенографической машине и кивнула им в знак приветствия.

– Грегг, это заходит слишком далеко, – снова завел разговор Хант, когда они вошли внутрь. – Это…

– Ты видишь только часть проблемы, – ответил Колдуэлл. – Я немало пообщался с Норманом Пейси и ЦРУ и хорошо понимаю, что этим шансом следовало воспользоваться. Лин и сама это знала. – Он повесил пиджак на вешалку у двери, обошел стол с другой стороны и положил на него портфель. – За этим Сверенссеном тянется много такого, о чем мы даже не мечтали, и не меньше того, о чем мы, наверное, даже не хотели бы знать. Так что прекращай вести себя как неврастеник, садись и послушай меня хотя бы пять минут – я обрисую тебе ситуацию.

Хант протяжно выдохнул в знак капитуляции, смиренно всплеснул руками и плюхнулся в одно из кресел.

– Пятью минутами здесь не обойтись, Грегг, – сказал он, когда Колдуэлл сел напротив. – Ты еще не знаешь, что нам вчера рассказали туриенцы.

В семи с лишним тысячах километров от Хьюстона Норман Пейси сидел на скамейке у озера Серпентайн в лондонском Гайд-парке. Прохожие в рубашках апаш и летних платьях, пытавшиеся извлечь максимум пользы из первых теплых деньков, расцвечивали окружающую зелень парка, над которым возвышались далекие фасады чинных и величавых зданий, почти не изменившихся за последние пятьдесят лет. Ничего другого им и не требовалось, подумал Пейси, впитывая окружавшие его образы и звуки. Почти все люди на Земле хотели лишь одного – чтобы им дали жить своей жизнью, позволили делать собственный выбор и оставили в покое. Как же тогда тем немногим, кто питал иные амбиции, удавалось найти силы, чтобы навязать себя и свои взгляды остальным? Что было большим злом: один движимый идеалом фанатик или сотня человек, которым хватало свободы не заботиться об идеалах? Но если свобода заботит тебя настолько, что ты готов ее защищать, значит, она тоже становится идеалом, а ее поборники – фанатиками. Человечество бьется с этой проблемой вот уже десять тысяч лет, и до сих пор не нашло ответа.

На землю легла тень, и рядом с ним на скамейку сел Николай Соброскин. Несмотря на ясную погоду, он был одет в теплый костюм с галстуком, и на солнце его голова блестела от капелек пота.